Естественно, что между этими крайними положениями существовало множество промежуточных — от 0 до 90 градусов. Величина угла зависела от направления движения воздушного корабля — «снизу-вверх» или «сверху-вниз». Аэростату больше не требовалось сбрасывать балласт или выпускать газ для подъема или спуска. Иногда, правда, воздушному кораблю приходилось отвесно опускаться, выбрасывая потоки газа через два огромных клапана и тотчас же подниматься, надув оболочку содержимым одного из баллонов. Однако такой прием был довольно опасен и поэтому применялся крайне редко.
Итак, для того чтобы спуститься или подняться, винты, ориентированные под некоторым углом, заставляли аэростат скользить по более или менее наклонным плоскостям. Это позволяло как использовать попутный ветер, так и идти против бриза [73] или лавировать. При движении воздушного корабля вперед или назад его винты занимали горизонтальное положение и работали либо одновременно с обоих бортов, либо поочередно, обеспечивая таким образом почти мгновенный поворот. Подобные маневры совершались с необыкновенным изяществом, быстроту и точность им придавали значительные размеры и высокая скорость вращения винтов.
Важно отметить, что сами дирижабли передвигались чрезвычайно быстро. Например, в безветрие или при благоприятном ветре они развивали скорость от ста до ста двадцати километров в час. Так, покорив высоту, люди покорили и расстояние.
Таковы общие принципы управления дирижаблем.
Между тем, лететь куда угодно и когда угодно не всегда было возможно. Если в старину ветер сильно мешал морским судам, даже самым большим и быстроходным, то теперь он во многом ограничивал возможности воздушных судов. Как и корабль, аэростат не мог двигаться навстречу грозе. Во время шторма, когда волны величиной с гору преграждали кораблю путь и возникала угроза потерять управление и даже быть потопленным, судно отклонялось от курса и ложилось в дрейф. Аэростату же приходилось бежать как можно быстрее от урагана, уходить с его дороги и, в случае необходимости, подниматься и опускаться, как бы прощупывая атмосферу в поисках более спокойных слоев. Не было ни малейших колебаний, когда подъем на головокружительную высоту представлялся единственным способом спасения.
Именно в такую ситуацию попали Дикки и Жан Рено после дерзкого побега. Жан Рено выяснил, что на выполнение более чем сложного поручения у них осталось одно су. Этот факт только рассмешил репортера.
Между тем дирижабль, мчавшийся на высокой скорости не разбирая дороги, внезапно был подхвачен сильным вихрем.
— В чем дело?! — воскликнул Дикки.
— Аэростат летит…
— Как никогда ворованный аэростат еще не летал.
— Вы все шутите!
— Плакать мне, что ли?
— Ни в коем случае!
— Что же теперь?
— Хочу обратить ваше внимание на то, что нас уносит бешеным ветром.
— Спасибо этому ветру!
— Да, спасибо.
— Он помешает нашим преследователям, которые сейчас наверняка снаряжают погоню.
— Представляю, как воют сирены, трезвонят телефоны, все носятся как сумасшедшие, и целый эскадрон дирижаблей охотится на нас.
— Кстати, куда мы летим?
— Прямо. До тех пор, пока не выдохнемся или пока не наступит ночь.
— Правильно, там посмотрим. А пока, дорогой Джонни, следите за обстановкой.
— Был бы у меня бинокль!
— Отличный морской бинокль лежит в маленьком ящике на корме.
— Вот это вещь! Прекрасно!
— Что на горизонте?
— Три гигантских аэростата! Они поднимаются из густого тумана, в котором исчез Синклер. Честное слово, эти дирижабли похожи на мыльные пузыри, а еще больше — на воздушные шары.
— Всего три?
— А вот и остальные. Шесть… Восемь… Десять… Но пока они еще очень далеко.
— Мы летим уже десять минут, значит, у нас преимущество в десять миль.
— Нужно сохранять эту дистанцию!
— Да, любой ценой! Если бы можно было приземлиться… Хоть ненадолго… Мы бы перекрасили аэростат, дали ему другой номер и затерли знаменитое имя «ИНСТЕНТЕЙНЬЕС», прославившее как меня, так и его.
— Увы! Это невозможно. Нас разыскивают в радиусе ста миль, выслеживают биноклями, высматривают в подзорные трубы. Сведения об «ИНСТЕН1ЕИНЬЕС» будут тотчас же переданы по телефону.
— Да еще наши приметы с обещанием кругленькой суммы за поимку разосланы повсюду.
— Слава Богу, мы пока еще не в их руках! Кстати, какая у нас скорость, дорогой Дикки?
— Шестьдесят две мили в час.
— Сто двадцать километров… [74] . Неплохо! А высота?
— Тысяча двести футов.
— Четыреста метров… Слабовато. Вам не кажется, что нам следовало бы подняться выше?
— Мы потеряем время. Нет, лучше попытаемся укрыться среди облаков.
— Странная тактика, Дикки! Разгуливать в облаках, как в лесу, чтобы спрятаться… Еще восемь лет назад такое невозможно было даже представить.
— Да, прогресс налицо. И все же я все время себя спрашиваю, выиграло ли человечество от этого.
— Черт возьми!
— В чем дело?
— Огромный аэростат только что оторвался от земли и сейчас взмывает вверх столь стремительно, словно пробка вылетает из воды. Судя по всему, он попытается перерезать нам дорогу.
— Бросайте якорь!
Легкий толчок, и якорь, привязанный к концу металлического троса, полетел вниз.
— Сделано! — сказан Жан Рено. — Теперь вы видите аэростат? Внизу, над группой домов.
— Честное слово, этот корабль похож на полицейский. Ну подожди у меня, мошенник! Я пролечу над тобой и продырявлю до самой селезенки!
Бросив эту угрозу, Дикки повел дирижабль так, чтобы его якорь зацепил оболочку противника и рассек ее надвое.
Крак! Послышался треск, сопровождаемый коротким свистом, и «ИНСТЕНТЕИНЬЕС» сделал крутой поворот, как будто собирался лететь в другую сторону.
— Be hanged! [75] Бандит! — воскликнул разъяренный репортер. — Он выстрелил в нас и пробил винт!
— Это схватка не на жизнь, а на смерть!
— Эй, Джонни, помнится, недавно, на крейсере номер три, вы сказали, что почти не умеете стрелять.
— Да, к моему большому сожалению, я стреляю очень плохо.
— И все же попытайтесь! Быстрее! Нужно дать им отпор! Позади вас находится небольшой пулемет «Гатлинг». Прицельтесь и стреляйте! Перед вами цель гигантских размеров, так что промахнуться трудно.
— Я сделаю все, что в моих силах.
Чтобы избежать перебоев, репортер попытался запустить третий винт, но тщетно. Теперь, когда у аэростата работали только два винта, его скорость уменьшилась на треть. Однако поломка, которая, казалось, должна была добить беглецов, помогла им. По крайней мере, в тот момент.
Новоявленный пулеметчик Жан Рено открыл люк, расположенный прямо напротив ствола пулемета. Внизу, через узкое отверстие показалась полоска земли. Молодой человек повернул пулемет на четверть круга, так, чтобы его ствол смотрел в амбразуру. Внезапно гигантский аэростат перерезал «ИНСТЕНТЕИНЬЕС» путь. Последний поневоле замедлил ход. Судя по всему, враг хотел соразмерить свою скорость со скоростью «ИНСТЕНТЕИНЬЕС», чтобы затем остановить беглеца.
Некоторое время монстр оставался неподвижным, словно дразня неопытного стрелка. Между тем Жан Рено кое-как навел орудие и прицелился.
— Стреляйте! Да стреляйте же! — завопил Дикки, топнув от нетерпения ногой.
Жан склонился над выпуклым, как фляга, затвором, к которому был прикручен баллон с газом, и инстинктивно повернул кран, перекрывавший вытяжную трубу. Кррра-ак! Послышался треск ломающейся подпорки. Затем — короткий пронзительный свист.