На каком основании? Где ордер? Где постановление об аресте? Я очень надеюсь, генерал, что ваши "эсты" не слишком дали волю рукам, когда Артист оказался в их власти. В противном случае он не захочет остаться в долгу и вам гарантированы совершенно ненужные неприятности.
- Мои солдаты не бьют пленных.
- Вы уверены, что и на этот раз они не отступили от этого весьма благородного правила?
- Уверен. Я видел, как арестованного вели на гауптвахту. Караул смотрел на него с уважением.
- Значит, так и поступим, - заключил Вайно.
Кейту сейчас было безразлично, как поступить с арестованным. Все это осталось далеко позади. Но он понял, что у него появился хороший повод обозначить свою новую роль среди этих высокопоставленных заговорщиков. Роль равноправного партнера, а не послушного исполнителя. Поэтому он резко возразил:
- Нет. Прошу извинить, но это мое дело. И как поступить с арестованным, позвольте решать мне.
- Как же вы намерены с ним поступить? - нахмурился Вайно.
- Он просидит на губе не до завтрашнего утра, а месяц. Да, месяц! И весь месяц будет чистить сортиры! Я его научу уважать эстонскую армию! А потом пусть жалуется хоть в ООН!
- Йоханнес прав, - решительно заявил Янсен, и Кейт понял, что он сделал выигрышный ход. - Это его дело. Он вправе поступить так, как считает нужным. Закончили с этой темой. Переходите к главному.
Такой поворот разговора очень не понравился Вайно. От прихлынувшей крови даже потемнела его крупная бритая голова, из чего Кейт сделал вывод, что у него повышенное давление и даже есть, возможно, предрасположенность к апоплексии. Но Вайно сдержался.
- Согласен, займемся главным, - сухо кивнул он и обратился к Кейту: - У вас есть вопросы?
- Что может послужить толчком для резкого обострения обстановки в республике?
- Не догадываетесь?
Кейт помедлил с ответом. Это был разговор, в котором имело значение каждое слово. И он решил, что не стоит умничать, чтобы случайно не попасть впросак.
- Я чувствую, что это связано с Альфонсом Ребане, но каким образом - не знаю. Во всяком случае, вряд ли таким толчком сможет послужить фильм Марта Кыпса.
- Я вам скажу, что вызовет нужную нам реакцию, - проговорил Вайно, сделав крошечный глоток арманьяка. - Фильм - чушь. Даже если Кыпс снимет шедевр, в чем я очень сомневаюсь. Это всего лишь повод для того, чтобы поставить вопрос о возвращении останков Альфонса Ребане в Эстонию. И о торжественном перезахоронении их в Таллине. А вот это, согласитесь, не чушь.
- Торжественное перезахоронение эсэсовца?! - переспросил Кейт. - В наши дни?! В Таллине?!
- Да, - подтвердил Вайно. - В наши дни. В Таллине. На мемориальном кладбище Метсакальмисту.
Сама мысль о том, что сегодня, в конце двадцатого века, в столице демократической Эстонии будут торжественно хоронить останки фашиста, показалась Кейту дичью. Кино - черт с ним, кто сейчас ходит в кино. Но это...
Вайно по-своему расценил его замешательство.
- Вы правы в своих сомнениях. Если эта акция будет проведена национал-патриотами, она вызовет митинги протеста, пикеты. Даже, возможно, попытки сорвать похороны. И не более того. А если это будет государственное мероприятие?
- Правительство на это не пойдет, - убежденно сказал Кейт.
- Добиться этого будет очень непросто, - согласился Вайно.
- Кабинет Марта Лаара на это не пойдет никогда, - повторил Кейт.
- Пойдет, - возразил Янсен. - Мы заявим, что в противном случае Национально-патриотический союз выйдет из правящей коалиции. И кабинет министров отправится в отставку. Март Лаар не захочет расстаться со своим постом. Решение о перезахоронении Альфонса Ребане будет принято.
- И оно будет означать переориентацию всей политики Эстонии, - заключил Вайно. - Вдумайтесь, генерал: торжественное перезахоронение останков не какого-то полковника никому не известного Эстонского легиона.
Нет - командира 20-й Эстонской дивизии СС, штандартенфюрера СС, кавалера Рыцарского креста с дубовыми листьями, высшей награды Третьего рейха.
- Это может вызвать очень сильный взрыв возмущения русскоязычного населения, - признал Кейт. - Но не мало ли этого, чтобы разогреть обстановку до ситуации гражданской войны?
- Мало, - кивнул Вайно. - В этой браге не хватает дрожжей. Они будут. Вы совершенно правы, генерал: главная карта в нашей игре - Альфонс Ребане. Но очень важен и его внук - Томас Ребане. Чрезвычайно важен. Почему? Объясню. Но прежде скажу о другом. Членство Эстонии в НАТО - не самоцель. Это внутренняя стабильность, безопасность иностранных инвестиций, интеграция в европейскую экономику. Реализация разработанного нами плана чревата многими неприятностями и даже бедами и для эстонцев, и для русских, которые в общем-то не виноваты, что по воле истории оказались на нашей земле...
- Виноваты, - перебил Янсен. - Их никто не звал в Эстонию. Они ехали сами. Они искали здесь сытой жизни. И чувствовали себя хозяевами. Но хозяева здесь мы. Им придется с этим смириться. Раз и навсегда. Им придется смириться с ролью бедных родственников, присутствие которых мы терпим. Но терпим лишь до тех пор, пока они уважают наши законы, наши традиции и наш язык!
- Успокойтесь, Юрген, вы не на митинге, - заметил Вайно. - Никто не ставит под сомнение вашу верность национальной идее. Мы все понимаем. И понимаем, что без жертв не бывает побед. Мы приведем нашу родину к благополучию не через десятилетия мучительного выползания из нищеты, а уже завтра. Это - цель, близкая серд-цу каждого патриота.
- Поэтому мы и обратились к вам, - закончил его речь Янсен. - Поддержка всех патриотических сил нам гарантирована, но главенствовать должна армия. Нам нужна, генерал, ваша решительность, ваш опыт, ваш авторитет военачальника. Мы не сомневаемся, что вы будете с нами в этот ответственный для нашей родины час.
Если бы Янсен прямо спросил, согласен ли Кейт участвовать в заговоре, он без колебаний сказал бы "да". Но, поскольку вопрос был неявным, Кейт решил, что и его ответ может быть таким же неявным. И в случае, если эта гостиная прослушивается, чего Кейт вовсе не исключал, никто не сможет обвинить его на основании записи этого разговора в участии в заговоре.
Если заговор провалится.
Но он не мог провалиться. Когда идея отвечает внутренним потребностям всего общества, от темных крестьян и люмпен-пролетариев до интеллектуалов, она становится несокрушимой. И нужно быть бездарным организатором, чтобы ее погубить. Генерал-лейтенант Кейт не считал себя бездарным организатором. И он не видел сил, которые могли бы противостоять заговору.
Не было таких сил.
Но все же он не сказал: "Да".
Он сказал:
- Я никогда не давал поводов усомниться в моем патриотизме.
- Другого ответа мы и не ждали. - Вайно поднял бокал с остатками арманьяка. - За наше единство, друзья. Вижу Эстонию в составе Объединенной Европы. Вижу ее расцвет. Вижу вас, генерал, представителем эстонских вооруженных сил в НАТО. Да поможет нам Бог.
Он допил арманьяк, Янсен тоже осушил свой бокал. Пришлось пить до дна и Кейту, хотя эти сто граммов были для него явно лишними. Но не выпить было нельзя. "Ничего, отосплюсь", - подумал он.
Но в эту ночь генерал-лейтенанту Кейту выспаться было не суждено. Когда он под утро вернулся домой и провалился в тяжелый сон, раздался требовательный звонок телефона спецсвязи. Кейт нашарил трубку на прикроватной тумбочке, бросил:
- Слушаю.
- Докладывает оперативный дежурный. На связи капитан Кауп. Требует немедленно соединить с вами.
На Кейта словно бы вылили бадью ледяной воды.
- Соединяйте, - приказал он.