Во-вторых, она не хотела, чтобы уезжал на фронт Софрон Ильич: ведь здоровье у него слабое, да и как она без него справится? В-третьих, ей было до боли досадно, что все ее мечты о процветании детективного бюро — единственного в России, открытого по патенту на женское имя, ее имя! — так и остались мечтами. Клиенты попадались все какие-то неинтересные, смешные, пустячные. Папа изредка даже позволял себе хмыкнуть, когда за семейным столом упоминалось о бюро. Но, жалея младшую дочь, воздерживался от язвительных комментариев. Мура догадывалась, что он был доволен затишьем в бюро: затишье означало, что его дочь находится в относительной безопасности и большую часть времени посвящает учебе.
— Наши бестужевки решили устроить манифестацию в поддержку Государя, — сообщила она грустно, — хотя некоторые рвутся в Порт-Артур.
Бричкин с сочувствием глядел на хозяйку.
— Возможно, — сказал он медленно, — война закончится еще до того, как ваши барышни-подружки смогут добраться на театр боевых действий. Кроме того следует ожидать ужесточения проверок на железных дорогах. Так всегда бывает в военное время.
— Вот и я тоже думаю, не пойти ли в сестры милосердия? — Мура не смотрела на Бричкина, постукивая карандашом по стопке бумаги.
— Дело благородное, — ответил Бричкин. — Может быть, доктор Коровкин вам посодействует.
Мура задумалась. Только сейчас ей пришло в голову, что и доктор Коровкин, давний друг муромцевского семейства, может быть мобилизован в армию. Он же врач! Превосходный терапевт! Отличный инфекционист! Да и с хирургией знаком не понаслышке. И возраст у него подходящий — ему недавно исполнилось тридцать. Мысль о возможном отъезде доктора на край света показалась Муре странной: она так привыкла к тому, что милый Клим Кириллович всегда в пределах досягаемости. Сколько раз он безропотно оказывал ей неоценимые услуги! Сколько раз поддерживал в самые трудные минуты!
От тягостных раздумий ее отвлек внезапный резкий звук — она никак не ожидала, что в детективном бюро сегодня кто-то появится. Весь город погружен в метель! Да и вывеска заляпана снегом — не прочитать случайному прохожему!
Мура резко выпрямилась, отбросила карандаш и выдвинула ящик письменного стола — там лежал пистолет, который когда-то подарил ей граф Сантамери.
Не лихой ли гость пожаловал?
Но в дверях возник человек, мало похожий на бандита или грабителя. Тощий, в мокрой серой шинели, на макушке бесформенная шапка. Визитер переступил ногами, обутыми в расхлябанные сапоги, послышалось характерное чавканье. Посетитель виновато опустил острое длинное лицо и развел покрасневшими от мороза руками без перчаток. Затем обратил взгляд на приподнявшегося со стула Бричкина, почесал длинные черные усы, перетекающие в остренькую бородку, и нерешительно заговорил по-французски:
— Bonsoir, messieurs. Exusez moi. J'adresse a vous d'apres la recommandation de monsieur honorable Holomcov.*
< *Позвольте представиться — Морис-Людовик де Лузиньяк. Последний из многострадальных Бурбонов Мои предки волей случая занесены в Россию; покойный батюшка, князь Анри-Людовик де Лузиньяк оставил сей мир будучи русским генералом.
А его несчастный сын ныне прибегает к вашей защите в деле странном и опасном (фр.). >
Бричкин покивал головой, пытаясь мысленно перевести кучерявые фразы гостя на русский.
— Силь ву пле, — сказал он, подмигнув Муре, которая взялась за ставку с пером.
— Vous savez, moi, ma situation est terrible. Adress-vous a la police je ne peux pas le faire, — продолжил гость.*
< *Понимаете, я нахожусь в ужасном положении. А обратиться в полицию не могу (фр.).>
— По какой же причине? — не удержался Бричкин, и его собеседник ответил ему на русском, гораздо лучшего качества, чем французский.
— Господин Холомков не советовал, — многозначительно перешел на громкий шепот последний Бурбон. Очевидно он полагал, что Илья Михайлович являлся для сыщика непререкаемым авторитетом.
— А где вы изволили познакомиться с господином Холомковым? — сурово осведомился Бричкин, имевший самое нелестное мнение об упомянутом состоятельном вдовце с сомнительной репутацией, русском Адонисе, крутившимся время от времени около барышень Муромцевых.
— Так в ресторане же, называется «Семирамида». Большой души человек. Благодетель. Меценат. Решил помочь страдальцу. Немного на Руси сочувствующих последнему отпрыску славной династии. Не побрезговал угостить рюмкой коньяка. Увы, несчастный потомок королей иногда и крошки хлеба во рту не имеет.
— Где проживать изволите?
— У Обводного, в доме чиновницы Агриппины Бромистовой. Квартиру снимаю. Так, две конурки и темная кухня с тараканами.
— И что? — поторопил гостя Бричкин, который все еще не мог решить, послал ли господь Бог им с Марией Николаевной еще одного умалишенного или визит может быть связан с интересным расследованием.
— Вы не сомневайтесь, господин Икс, — заверил последний Бурбон, — господин Холомков, выслушав мою историю, дал мне денег: и на жизнь, и на гонорар для расследования. Да и сам я до последнего времени служил в похоронном бюро. Извольте принять задаток.
Он порылся в одежках и, вынув из внутреннего кармана сюртука три десятирублевые купюры, положил их на стол перед Бричкиным.
Господин Икс смотрел на замусоленные мятые бумажки, не решаясь к ним прикоснуться.
— Так в чем ваше дело, господин… э…
— Можете называть меня просто мсье Лузиньяк, — подбадривающе улыбнулся остролицый посетитель. — Видите, какие у меня длинные уши? Это признак настоящего королевского рода. Или вы не знали?
— Мсье Лузиньяк, прошу вас не отвлекаться от существа дела, — сухо напомнил Бричкин. — Что вас тревожит?
— Тревожит меня вот что. — Посетитель подался вперед вместе со стулом. — Я подозреваю, что за мной охотятся с целью убить.
Испаряющаяся в хорошо протопленном помещении влага из его одежды источала невыносимо омерзительный запах, усиливающийся с каждой минутой. Бричкин покосился на строгое округлое личико юной хозяйки детективного бюро и, встретив суровый взор из-под насупленных соболиных бровей, заторопился:
— Какие у вас на то основания?
— Оснований масса, — доверительно возвестил Бурбон. — Я, конечно, принимаю меры предосторожности, запираюсь на замки и щеколды. Но мои враги подбираются все ближе. Я слышу их шаги.
— Когда? И где? — бесстрастно уточнил Бричкин и еще раз оглянулся на Марию Николаевну, занесшую ставку с пером над белоснежным листом бумаги.
— Да почитай что каждую ночь! — нетерпеливо выкрикнул Бурбон. — Кто-то ходит за стеной. Иногда шаги раздаются прямо у меня над головой. Иногда кто-то угрожающе стучит на лестнице. Она у нас черная, темная, удобная для убийства.
— Вы кого-нибудь подозреваете? — Бричкин нахмурился.