- Вот как, значит, наша милиция обходится с теми, кто бескорыстно...
Прозвучал звонок, Ольга взяла трубку, после чего долго говорила о каком-то взломе вагона на резервном пути. А по окончании разговора насмешливо прищурилась:
- Можете и здесь, на диванчике. Только предупреждаю: будете слушать о взломах и мордобое всю ночь! Кстати, камера лишь пока свободна, а через пару-другую часов... Так что ловите момент!
Место оказалось тихим, скамейки - просторными, неприятно было лишь то, что в камере напротив сидел похититель Малеев. Услышав фамилию час назад, я срифмовал ее с Бармалеевым, что было вроде бы законно. Однако Малеев ни тогда, ни сейчас нисколько не походил на легендарного разбойника, скорее напоминал тех, кто ходит по вагонам с присказкой: "Сами мы нэ мэстные, поможите пожалюйста..."
- Сидишь? - усмехнулся Жора. - Теперь долго будешь сидеть! Потому что вор должен сидеть в тюрьме, понял?
Малеев не шелохнулся, только чуть слышно шмыгнул носом. Через пять минут Жора уже сопел, я же долго не мог уснуть, терзаемый... Нет, точнее, томимый - правда, непонятно чем. Я улегся за стеной, похититель меня не видел и, соответственно, не мог сверлить взглядом; да если бы и мог, вряд ли слезящиеся маленькие глаза вообще могли сверлить. Слышалось периодическое шмыганье, приглушенный голос Ольги, и только благодатный сон не прилетал, чтобы успокоить меня, ни за что пострадавшего. Должен же, думал я, кто-то ответить за мои страдания, для того и построили Бутырку, Лефортово, Матросскую Тишину... Зло ведь не только от Москвы, его и какой-нибудь задрипанный Устюг может порождать. Родина Деда Мороза, блин! Родина уголовников, отребья и человеческого мусора! Так что не смотри на меня, Устюг, своими слезящимися глазами - не разжалобишь!
Хлопнула дверь, донеслись какие-то голоса, и я, отвернувшись к стене, натянул куртку на голову.
Из дремы вытащила тишина: звенящая, неестественная, она казалась громче любого шума и напрочь прогоняла сон. Я выглянул из-за стены - Малеев сидел в той же позе. Я поднялся, поглядел на него через две решетки и подумал, что наше положение сходно: оба задержаны обстоятельствами, оба - за металлическими прутьями. Разница совсем маленькая: я сейчас толкну дверцу ногой, спокойно выйду и, напросившись на чай, буду трепаться с Ольгой до утра. А вечером уеду, наконец, в свои северные Петушки, сдам коммерсанту образцы клеенок и никогда не вспомню этого Малеева.
Как и задумывалось, я толкнул дверь, вышел в дежурку, чтобы обнаружить свернувшуюся на диванчике Ольгу. Вот тебе и чай! Вернувшись, я какое-то время вслушивался в сопенье Жоры, потом достал из сумки недопитую бутылку, сунул в карман и совершенно гнусным голосом пробормотал:
- Сам же слышал: машина...
Вокзал жил загадочной ночной жизнью: в одном углу торговка пирожками хрипло кричала: "Два по цене одного! Налетай, подешевело!", в другом голос, показавшийся знакомым, продолжал сватать женихов Госпоже Удаче. Увы, сегодня эта дама меня не любила, поэтому на оставшуюся мелочь был куплен пирожок для закуси. Народ шнырял и ползал уже менее интенсивно, найти укромный уголок было легко, но только я приложился к бутылке, как подскочил некто в вязаном колпаке и попросил оставить тару.
- Тут же еще треть! - возмутился я.
- Тогда дай хлебнуть - быстрее кончится!
Я направился к метро (уже закрытое, оно выглядело безлюдным), достал сигарету, когда из-за колонны выскользнула женская фигура в плащике нараспашку. Фигура грудным голосом предложила интимные услуги, которые она вознамерилась оказать мне в камере хранения.
- Как это - в камере?! - удивился я.
- Диванчик в подсобке имеется. Презервативы мои, выпивка за счет клиента, если он хочет, конечно. Ну? Давай, блин, думай быстрей, а то меня...
Ночная бабочка нервно оглядывалась, и не зря: из-за угла выдвинулись и решительно направились к нам две дамы плотного сложения.
- А ну, вали, тварь вокзальная! Вали к своим носильщикам, шалава, а то хуже будет!
- Сами вы шалавы! - огрызнулась кожаная, но ретировалась.
А я тут же был окружен вниманием вновь пришедших, как я понял, сутенерш. Именно у них, утверждали дамы, лучшего пошиба товар: не шлюхи с вокзала, зараженные венерическими заболеваниями, а истинный цвет российской нации - длинноногие, голубоглазые и с высшим образованием! Никогда не думал, что высшее образование нужно в первой древнейшей профессии. Лично мне оно всегда мешало, как на клееночной фабрике: другой бы отдался процессу со всей душой, а я вот кочевряжился, как целка, едва не провалив свою миссию.
Проституток с дипломами звали Ирина и Марина, причем клиентов они принимали в полноценной квартире. Подсобка - да это же полное отсутствие гигиены! Это в конце концов неприлично, потому что люди за багажом приходят, а за дверцей - ахи и вздохи!
- Вы считаете: в квартире - лучше?
- Да там такая квартира! Евроремонт! Ванная на двоих! А если хочешь можно и на троих, то есть с Ириной и Мариной! Но это, понятно, будет в два раза дороже.
- А если с одной, - спросил я, - то сколько?
Цена повергла в уныние: с моими деньгами можно было разве что пощекотать Ирине пятку. Или послать воздушный поцелуй Марине. Не то чтобы я собирался принять "ванну на троих", тут важно иметь возможность - и с достоинством отказаться. Мое молчание, однако, расценили иначе и вытащили фотографии: вот, мол, Ирина из Орла, закончила педагогический институт! А вот Марина из Курска, закончила медицинский, но вы ведь знаете, сколько сейчас медики получают...
- А из Великого Устюга никого нет? - поинтересовался я.
- Нет, кажется... Тань, нет таких? Нету, говорит... А что, там девчонки хорошие?
- Не знаю, не встречал... - задумчиво проговорил я. - Вот мужики там шустрые!
Я уже собрался откланяться, когда подошла еще одна и глухим голосом осведомилась: ты, мол, русский или нет?
- Я? Вообще-то...
- Не вообще-то, а конкретно: русский? А то я не позволю, понял? Мало ли что ты при бабках, придурок, ты мне девчонок из работы на месяц, может, выбьешь! Понял, морда черная?
В этой жизни меня не раз принимали за прибалта, как-то в пылу полемики обозвали евреем, однако на "лицо кавказской национальности" я не походил ни при каком освещении. Недоумение рассеяла одна из сутенерш, шепнув на ухо:
- Это Юлька, ты в голову не бери! У нее недавно кавказцы девочку изнасиловали: покупал один, а завалилось семь человек, даже охранник ничего сделать не мог! Девочка в больнице до сих пор...
Признаться в своем полном банкротстве не хватило духу, и я, сославшись на скорое отправление поезда, направился искать место отдыха. В воинском зале ожидания вповалку лежали матросы срочной службы. Я присел рядом, думая отдохнуть под мирный храп военных (рядом с ними всегда чувствуешь себя уверенней), когда над спинкой дивана возникла голова на длинной худой шее, потом другая, третья... Головы поднимались, будто змеи по сигналу факирской дудочки, и точно так же замирали.
- Ну как мичманюга? - прозвучал приглушенный голос. - Вырубился?
- Полный аут! - ответили.
- Еще бы: я целый пузырек клофелина в пиво влил! Линяем в город, мужики!
Головы моментально превратились в рослых парней, которые спешно стаскивали тельняшки и штаны, разоблачаясь до трусов. Достав из баулов гражданскую одежду, они быстро переоделись, и вскоре лишь короткие стрижки выдавали служивых.
- Ребята, а меня возьмете? - робко попросил один, который не переодевался.
- Нельзя, Барыбин! - хлопнули его по плечу. - Сон начальника надо стеречь. Да и патруль нагрянуть может.