Затем приснилась другая девушка, Агнесс, которой он как-то подарил живую бабочку в крошечной бамбуковой клетке. Они выпустили эту бабочку в саду и долго потом, смеясь, пытались узнать ее среди других бабочек.
Затем он вдруг увидел совершенно незнакомого человека, который внимательно рассматривал полевой бинокль. Видимо, бинокль был слегка попорчен - незнакомец постукивал по нему, как железнодорожники постукивают молоточками по колесам поезда.
- СЛЕГКА НЕИСПРАВЕН, - наконец произнес незнакомец по-русски голосом картонного великана и повернул лицо в сторону Кранаха. Лицо было обыкновенное, невыразительное, но Кранах вздрогнул и проснулся.
На следующий день он получил письмо от начальства. Письмо носило поощрительный характер - его благодарили за предыдущие рапорты.
По случаю такой благосклонности высших сил к своей персоне он решил дать себе небольшой отдых. Гулял один в лесу (что было строго запрещено), причем с щегольской тростью и с моноклем в глазу, хотя и в гражданском платье.
В пустом зимнем лесу было хорошо, как может быть хорошо только в пустом зимнем лесу. От избытка подростковой дерзости Кранах всю дорогу громко насвистывал немецкие и французские легкомысленные куплеты. Вечером читал "Войну и мир" - ту сцену, где Пьер знакомится в поезде с пожилым масоном.
С книгой в руках уснул.
Каково же было его удивление, когда во сне снова предстал перед ним человек, заботливо ковыряющийся в бинокле.
Следующие дни прошли в суете. В город прибывали свежие воинские части, и была масса хлопот, связанных с организацией их безопасности на новых квартирах.
А рапорт в Берлин все оставался ненаписанным. Кранах просмотрел свои записи - они были беспорядочны. Их, скорее, можно было бы отослать не в управление контрразведки, а в какой-нибудь литературный журнал, из числа тех, что в 20-е годы издавались в Берлине.
Кто бы рискнул усмотреть деловую исповедь партизана, например, в следующем фрагменте:
- Вам нравится живопись вашего однофамильца?
- Не очень. Мрачноватые черные фоны. Я люблю цвет. Женские тела прекрасны на фоне моря и садов.
- А я люблю (сказал тогда Коконов значительно) черные фоны. И я люблю, чтобы изображенное на черном фоне тоже было черным. Чтобы они сливались. И только "сердце на крючке" вам тогда подскажет, где фон, а где свой человек.
Но среди этого словесного мусора рассыпано было немало ценной информации.
Одно было странно - какой-то человек поселился в сновидениях Юргена. Этот человек жил в роскошном доме с верандами и башенками (на крышах лежали сугробы). У него было простое лицо и голос персонажа из голливудского фильма. Он произносил какие-то фразы по-русски, но во сне внимание Кранаха почему-то не могло ухватить смысл сказанного. Юрген запомнил один сон, в котором он видел этого незнакомого человека ходящим по кухне своего деревянного дворца. Человек переходил от шкафа к шкафу, открывал их и что-то везде искал, без всякого волнения, методично и неторопливо. Наконец,, остановившись возле одного из шкафов, он достал баночку ежевичного варенья и, закрыв дверцу, направился на веранду с узорными морозными стеклами, за которыми вплотную стояла громадная Стужа.
Точка внимания Кранаха последовала за ним на веранду, но там увязла в каких-то шторках, складках... Он не уловил дальнейшего и вернулся восвояси, в постель своего маленького домика в Могилеве.
Юрген совершенно не знал, как понять эти странные и скучные сны, реальные и призрачные одновременно, спутать которые было невозможно с иными снами. Он было подумал, что это - побочное действие первитина, но со временем, когда такие сны стали повторяться каждую ночь, он отбросил эту мысль из-за ее фантастичности.
Как-то раз он в подобном сне оказался в прихожей дома среди снегов и там увидел себя в зеркале - подтянутого, со стеком, моноклем и в полной эсэсовской униформе. Из-за спины вышел человек с биноклем. Кранах обернулся и встретился с этим человеком лицом к лицу. Все было до отвращения реальным, как в обычной жизни.
- Ну что ж, раз пожаловали, то не откажите в милости чайку испить, господин фашист! - едкоулыбаясь, произнес незнакомец и сделал приглашающий жест в сторону веранды. После секундного колебания Юрген проследовал за ним и сел в плетете кресло за стол. где было накрыто к чаепитию.
- Чем обязан таким гостеприимством? - осведомился он тоном вежливого гостя, уловив в словах незнакомца плохо скрываемую угрозу.
- Чем? Да просто все, - и человек издевательски усмехнулся. - Я через тебя ПЕРЕЩЕЛКНУСЬ! Прямо сейчас!
В этот момент скрипнула верандная форточка, и луч из окна, отразившись в монокле, ослепил незнакомца солнечным зайчиком.
- Ах ты хуесосина ебучая! - заорал человек, вскочил с места, опрокинув стакан с чаем, и, сорвав с себя бинокль, с размаху ударил им Кранаха по лицу. Удар был силен, и Юрген потерял сознание. Последнее, что он успел увидеть в этом сне, была восковая фигурка обнаженной девушки, тающая на фоне непроглядного мрака. Затем мрак покрыл все.
Кранах проснулся с ощущением боли в правом глазу. Он вскочил, включил свет. Разбитый монокль валялся на полу, возле кровати. Перед сном он оставил его на письменном столе. Кранах взглянул в зеркало - глаз был красный и слезился, а под глазом видна была ровная свежая царапина в форме четкой дуги, как будто проведенной циркулем.
- Стигмат, - подумал Юрген.
Он был один в бревенчатой горнице. За крошечным окошком темнела кромешная ночь. Печка успела остыть. Кранах отворил дверь в сени, где спали в разных углах ординарец Хайнц, два парня из охраны и русская бабка, которая, собственно, была тут хозяйкой. В сенях было тепло, надышано, люди сопели и тихо лопотали во сне.
Он хотел было разбудить кого-нибудь из них, сказать, чтобы затопили печку и сделали чаю, но ему стало неудобно будить спящих.
Впрочем, старуха сама проснулась и, приподняв голову, прошамкала из своего угла:
- Что, барин, не спится?
- Да страшный сон приснился, мамаша, - ответил Кранах.
- А ты, голубчик барин, не греши, да и ложись, лицом оборотясь ко красному углу, чтоб лампада в глаза светила. Свята икона тебя от обстояниев-то и оборонит.
- Спасибо, мамаша, спите и не беспокойтесь, - сказал Кранах и прикрыл за собой дверь.
Он снова улегся и быстро заснул. Ему приснилось совещание у начальства в Берлине, где один сотрудник из их отдела, человек обычно тихий и незаметный, вдруг разразился речью. Оказалось, что он уже давно обдумывал одну крупномасштабную провокацию против русских и вот теперь решился предложить этот план начальству на рассмотрение.
- Как известно, главной святыней Советского Союза является мумия Ленина, начал этот человек, глядя в бумаги. - Этот объект почитается русскими настолько истово, что в мирное время у входа в мавзолей Ленина каждый день выстраивалась очередь в несколько километров. Советские язычники убеждены, что мумия придает им силы, магическим образом способствует успеху в делах. Сейчас, ввиду побед вермахта на Восточном фронте, мумия Эвакуирована в глубины Сибири. В рамках борьбы с психологическим потенциалом противника следовало бы нанести удар по этому фетишу Удар по мумии спровоцировал бы у русских состояние массового истерического приступа. Однако мумия находится далеко в Сибири и тщательно охраняется. Поэтому мое предложение сводится к следующему: мумию следует фальсифицировать. Мы уже подобрали в лагерях несколько заключенных, докладчик оторвался от бумаг, - которые действительно похожи на Ленина, и параметры их тел совпадают.