Он взял графиню за руку и с трудом упрочил себе местечко, где едва, следуя правилам кадрили, мог он повернуться с своей дамой. При появлении его легкий шепот пробежал по строю танцующих:
- Кто этот офицер?
- С кем танцует графиня?
- Откуда он?
- Что он?
- Кто его представил?
- Представил его князь Щетинин. Зовут его т-г Leonine.
- А что такое m-г Leonine?
- М-г Leonine - больше ничего.
- А!!.
Кадриль началась. Леонин приободрился и начал говорить с графиней о зимних удовольствиях, о балах, о маскарадах...
- Вы любите маскарады?.. - спросил он тихо.
- Я? - сказала графиня, взглянув на него с простодушием ребенка. Вообразите, что я не знаю, что такое маскарад. Я боюсь масок и сама, как меня ни уговаривали, никогда не могла решиться надеть маску... Это настоящее ребячество.
Леонин изумился. Голос, который с ним говорил, был, без сомнения, голос незабвенного домино. "Неужели, - подумал он, - владеет графиня до такой степени способностью откровенно говорить неправду?"
За ним раздался голос.
- Здравствуйте, графиня!..
Генерал, обвешанный орденами, со шляпой, закинутой под мышку, подошел к красавице, закручивая усы.
Леонин обмер: это был начальник его, который, говоря военным слогом, распекал его на всяком ученье. Он уже хотел было отступить, но генерал дружески потрепал его по руке, скромно спросив:
- Я не мешаю?
- О, напротив!
- Никак нет, ваше превосходительство!
- Знаю, прекрасная дама: вы хотели бы видеть здесь не меня, седого старика, - продолжал генерал, приосанившись молодцом.
Графиня вспыхнула.
- Не бойтесь... Скромность - достоинство стариков... Ваш наряд нынче удивителен, как всегда. Моды и сердца признают вас своей повелительницей. Кроме одного человека, здесь, кажется, все одного мнения.
- Право?
- Все, кроме одного, - Кроме кого же?
- Разумеется, кроме вашего мужа, - отвечал, рассмеявшись, генерал.
- У меня до вас просьба, генерал, - сказала графиня.
- Прикажите только. Вы знаете, что я покорный раб ваших повелений.
- Приезжайте ко мне завтра. Если вас не пугает быть со мной наедине, то я жду вас перед обедом.
- Ради стараться!
Генерал с видом весьма довольным закрутил усы и скрылся в толпе.
- Вам надо перейти в гвардию, - сказала графиня.
- Да, мне обещано... Только, говорят, очень трудно.
- Я попрошу его завтра об этом. Хотите мне поверить ваши деда?
- Как, вы хотите быть столько добры?..
Леонин взглянул на графиню с упоением.
"Как хороша! - подумал он сперва, а потом прибавил: - А я буду в гвардии".
В эту минуту кто-то взял его за руку.
- Здравствуйте, душа моя!..
- Сафьев...
Графиня поспешно отвернулась. Сафьев стоял перед ней с своей вечной улыбкой, с пальцем, задетым за жилет. Кадриль кончилась. Сафьев взял корнета за руку, и оба вышли в боковую гостиную, где они уединенно расположились на штофной кушетке.
- Мне кажется, душа моя, - сказал Сафьев, - что ты действительно глуп. Как .можно бегать за светской женщиной, да еще избалованной и прекрасной! Чего ты хочешь? чего ты ищешь?.. Да знаешь ли ты, что такое светская женщина? - существо равнодушное, полуплатье и получепчик. Она живет только поддельным светом, украшается поддельными цветами, говорит поддельным языком и любит поддельною любовью. Поверь мне, братец, все это вздор! Влюбиться в Петербурге, в обществе бесстрастном - непростительно...
- Что ж делать! - отвечал Леонин.- - Я чувствую себя под влиянием какой-то сверхъестественной силы.
Я вижу, что графиня не то, что я воображал прежде, и не менее того она мне еще больше нравится, чем когданибудь. Судьба моя - любить графиню... Не смейся надо мною. Мне и сладостно и горько, но я чувствую, что я не могу ее не любить.
- Но взгляни вокруг себя.
Как, неужели не приходило тебе на ум, что любовь в гостиной имеет что-то карикатурное? Вообрази себе пышную комнату с ковром, с обоями и картинами; на штофных креслах сидит дама хорошенькая, правда, немного подрумяненная, с узкими рукавами, в перьях, в брильянтах... против нее, на других штофных креслах, сидит франт, сорвавшись с последней модной картинки, в высоком галстухе, в желтых перчатках, с лорнетом, с головой завитой, как пудель... и вот они говорят о-бенефисе, говорят о свадьбах, о новостях, а потом слегка коснутся до непонятных чувств сердца - и это любовь? и это не опротивело тебе, душа моя? и ты храбро принял на себя плаксивую роль вздыхателя? И чего ты надеешься?.. Думаешь ли ты постоянством дойти до того, что любовь твоя проникнет сквозь блонды и бархат в сердце той, которую ты любишь?
Вздор опять. Здешние женщины взволнованы все какойто беспокойной заботливостью. Подойди к любой, скажи ей несколько слов и наблюдай за ней - она отвечает тебе и улыбается тебе, а глаза ее разбегаются по пестрой толпе и ищут новых взоров, новых впечатлений. Все они похожи друг на друга. Улыбка тебе, и то мгновенно, а желание или болезнь нравиться не для тебя, бедного франта, с твоею любовью, с твоим постоянством, а для всех слышишь ли? для всех желтых перчаток, для всех аксельбантов, для всех эполет...
Тут Сафьев заметил, что Леонин не слушал его более.
Бал горел ослепительным светом, пары кружились в шумной мазурке. Наступала пора, когда все лица оживляются, когда взоры становятся нежнее, разговоры выразительнее. Лядов заливался чудными звуками на своей скрипке. В воздухе было что-то теплое и бальзамическое.
Казалось, жизнь развертывалась во всей красоте.
- Любили ли вы когда? - говорил на ухо графине высокий адъютант, играя кончиком своего аксельбанта. - Любили ли вы когда? - повторил он, поглаживая усы... - Любили ли...
Молодая женщина прижала веер к губам, рассеянно бросила взгляд на свой наряд и отвечала вполголоса:
- Не знаю.
Адъютант провел рукой по воротнику.
- Как, - сказал он, - это не ответ!
- Вот что, - прервала графиня, - вы несносны с вашими вопросами. Я с вами никогда танцевать не буду.
Какое вам дело, любила я или нет? Скажите мне лучше что-нибудь новенькое. Где вы были сегодня? кого видели?
- Я дежурный нынче. Кроме просителей, не видел никого.
- А нынешний год нет английских гор?
- Нет. А вы любите английские горы?
- Без памяти. Отчего их нет нынешний год?
- Не знаю. А жаль!
- Очень жаль... Как... жарко!
- Очень жарко.
- Кто начнет мазурку?
- Саша Г.
- Нам делать фигуру.
Графиня выбрала Леонина, который, стоя в уголку, пожирал ее глазами.
Бал все более оживлялся. Северные красавицы порхали по паркету; гвардейские мундиры и черные фраки скользили подле них, нашептывали им бальные речи; несколько генералов толпились у дверей, держась за рукоятку сабли и приложив лорнеты к правому глазу.
Опершись у колонны, высокий молодой человек, разряженный со всей изысканностью английского денди, смотрел довольно презрительно на окружающую толпу; сардоническая улыбка сжимала его уста. Он в мазурке не участвовал.
- Сомнение или надежда? - сказал вдруг флигельадъютант, подводя ему двух дам.
- Сомнение, - отвечал он небрежно.
Выбранная дама улыбнулась.
- Вы, кажется, сантиментальничаете с вашим адъютантом, - сказал насмешливо князь Чудин, едва шагая по паркету. - Берегитесь: он человек ужасный.
- Он надоел мне, - отвечала графиня, - он такой скучный.
- А скажите, пожалуйста: кто этот робкий юноша, в первый раз показавшийся нынче в свет под вашим крылом?
- Прекрасный молодой человек, семейный наш приятель. Он чрезвычайно мил и умен. M-r Leonine.
- Право?.. радуюсь вашей находке.
"Хитрость моя удалась, - думала графиня: - ему досадно... ему очень досадно!"
Леонин стоял у ее стула.
- Графиня, - сказал он, - вы со мною танцевать больше не будете?
- Попурри хотите?.. - сказала она.