Здесь они выступают так, как они соразмерно своему собственному существу должны наступить, то есть как разлагатель физического телесного облика (Leibesgestaltung).
Так должно резко отделять в человеке проявленное от скрытого. Ибо во время жизни скрытое должно вести продолжающуся борьбу против веществ и сил минерального в физическом теле. Прекращается эта борьба, то вступает минеральная действенность. - Этим указывается на пункт, при котором наука должна использовать сверх-чувственное. Она должна искать то, что ведет указанную борьбу. И это именно является скрытым для наблюдения чувств. Это доступно только сверх-чувственному наблюдению. Как человек достигает того, что ему это "скрытое" таким проявленным становится, какими являются чувственные явления для обычных глаз, об этом будет говориться в более поздней части этой книги. Здесь, однако, должно описываться то, что выдает себя сверх-чувственному наблюдению.
Уже было сказано: только тогда могут сообщения о пути, на котором достигают высших наблюдений, быть некой ценности человеку, когда он сначала через голое рассказывание ознакомился с тем, что разоблачает сверх-чувственное исследование. Ибо понять можно именно также то в этой области, что еще не наблюдают. Да, это есть хороший путь к созерцанию для того, кто исходит из понимания.
Когда, теперь, также то скрытое, что в физическом теле ведет борьбу против распада, наблюдается только для высшего созерцания: то ясно обнаруживается, что в его действиях расположена, ограничивающая себя на проявленном, сила суждения. И эти действия выражают себя в форме или облике, в который во время жизни совместно соединяются минеральные вещества и силы физического тела. Эта форма исчезает мало-помалу, и физическое тело становится частью остального минерального мира, когда наступает смерть. Сверх-чувственное созерцание, однако, может наблюдать то, как самостоятельный член человеческого существа, что препятствует физическим веществам и силам во время жизни, идти своими собственными путями, которые ведут к разложению физического тела. Будь этот самостоятельный член назван "эфирное тело (Дtherleib)" или "жизненное тело (Lebensleib)". - Чтобы сразу, с начала, недоразумения не должны вкрадываться, то должно напротив этому обозначению второго члена человеческого существа приниматься во внимание двоякое. Слово "эфир (Дther)" употребляется здесь в другом смысле, чем это происходит в современной физике. Таковое обозначает, например, носитель света как эфир. Здесь должно, однако, слово стать ограниченным в том смысле, который был дан выше. Оно должно применяться для того, что доступно высшему созерцанию и что для чувственного наблюдения существует, чтобы познавать только в его действиях, именно через то, что имеющимся в физическом теле минеральным веществам и силам удается придать определенную форму или облик. И также слово "тело" не должно быть недопонятым. Должно для обозначения высших вещей бытия, именно, все-же употреблять слова обычного языка. И таковые выражают, ведь, для чувственного наблюдения, только чувственное. В чувственном смысле, естественно, есть "эфирное тело" вообще не телесное, каким бы утонченным таковое также ни удавалось представить. (* Что с названием "эфирное тело", "жизненное тело" не должно быть снова просто обновлено воззрение на старую, естественно-научно преодоленную "жизненную силу", об этом составитель этой книги высказался в своей "Теософии".)
Тем, что в изложении сверх-чувственного доходят вплоть до упоминания этого "эфирного тела" или "жизненного тела", то уже достигается пункт, при котором такое изложениие должно встретить противоречие некоторых современных воззрений.
Развитие человеческого Духа привело к тому, что в наше время разговор о таком члене человеческого существа должен рассматриваться как нечто ненаучное. Материалистический образ представления достиг к тому, чтобы в живом теле ничто иное видеть, как только некое совместное соединение физических веществ и сил, как они обнаруживают себя также в так называемом безжизненном теле, в минерале. Только бывает совместное соединение в живом более сложным, чем в безжизненном. Не так давно имелись также в обычной науке еще и другие воззрения. Кто проследит работы некоторых серьезных ученых из первой половины девятнадцатого века, тому станет ясно, как здесь также "настоящие природо-исследователи" осознавали, что в живом теле имеется еще нечто другое, чем в безжизненном минерале. Говорилось о некой "жизненной силе". Хотя представлялась эта "жизненная сила" не как то, что выше описывалась как "жизненное тело"; однако в основе затронутого представления лежит все-же некое угадывание того, что существует нечто подобное этому. Представляли себе эту "жизненнаую силу" примерно так, как если бы она добавлялась в живом теле к физическим веществам и силам аналогичным образом тому, как магнитная сила к голому железу в магните. Затем пришло время, в которое эта "жизненная сила" была удалена из состава науки. Желали для всего обходиться голыми физическими и химическими причинами. В настоящее время в этом отношении у некоторых естественно-научных мыслителей наступает снова возврат. С некоторой стороны признается, что принятие нечто аналогичного "жизненной силе" не есть, все-же, полная бессмыслица. Все-же также тот "ученый", который допускает себе это, со здесь изложенным созерцанием в отношении "жизненного тела", не желает делать общее дело. Как правило, это не приведет ни к какой цели, если с точки зрения сверх-чувственного познания пускаются в дискуссию с такими воззрениями. Это должно было быть много более делом этого познания, признать, что материалистический образ представления есть необходимое сопутствующее явление великого естественно-научного прогресса нашего времени. Этот прогресс основывается на мощном утончении средств чувственного наблюдения. И это закладывается однажды в существе человека, что он в пределах развития соответствующих отдельных способностей, приносит их, за счет других, к некой известной степени совершенства. Точное чувственное наблюдение, которое в такой, полной значимости мере, развилось через естественную науку, должно было оставить на заднем плане заботу о тех человеческих способностях, которые вели в "скрытые миры". Однако, время есть опять здесь, в которое эта забота является необходимой. И скрытое не станет признанным через то, что будут бороться с суждениями, которые выводятся из отрицания этого скрытого, даже все-же с логически последовательной правильностью, но через то, что это скрытое само устанавливают в правильном свете. Признанным это будет тогда теми, для кого "время пришло".
Это должно было быть здесь сказано только для того, чтобы не предполагалось при этом незнание с точками зрения естественной науки, когда будет говориться об "эфирном теле", которое, однако, в некоторых кругах должно считаться как нечто полностью фантастическое.
Это эфирное тело есть, итак, второй член человеческого существа. Ему приходится, для сверх-чувственного познания, более высокая степень действительности, чем для физического тела. Некое описание, как его видит сверх-чувственное познание, может быть дано только в последующих частях этого писания, когда будет показано, в каком смысле такие описания должны быть приняты. Пока вполне достаточно, если будет сказано, что эфирное тело проникает всюду физическое тело и что оно должно рассматриваться, как некий род архитектора последнего.