Тем не менее что-то общее в них все-таки было.
Другой великий идол Каласасайи был установлен вблизи восточного края площадки, лицом к главному входу; это внушительный монолит из серого андезита, высотой около 2,7 метра. У него широкая голова, торчащая прямо из нескладных плеч, и плоское невыразительное лицо, которое как-будто смотрит куда-то в пространство. На голове у него не то корона, не то какой-то тюрбан, волосы аккуратно уложены вертикально свисающими локонами, что особенно хорошо видно сзади.
Эта фигура тоже украшена довольно сложным резным орнаментом по всей поверхности тела (как-будто татуировкой). Как и у Монаха, ниже пояса ее одежда состоит из рыбьей чешуи и рыбьих символов. И у нее тоже в руках два неопознанных предмета. Тот, что в левой руке, похож скорее на ножны, чем на книгу в переплете; из него высовывается раздвоенная рукоятка. В правой руке — нечто почти цилиндрическое, сужающееся посередине, чтобы удобнее было держать, верхний конец тоже сужается. Похоже, что этот предмет состоит из нескольких секций, которые вставляются друг в друга, но что это такое — угадать невозможно.
ОБРАЗЫ ИСЧЕЗНУВШИХ ВИДОВ
От рыбоподобных фигур я направился к Вратам Солнца, расположенным в северо-западном углу Каласасайи.
Они представляют собой монолит из серо-зеленого андезита шириной 3,8 м, высотой 3 м и толщиной около 0,5 м, вес их оценивается в 10 тонн. Задуманные, возможно, как некая Триумфальная арка, только поменьше, они выглядели как «дверь, ведущая из ниоткуда в никуда». Качество обработки камня исключительно высокое, и авторитетные исследователи считают ворота «одним из археологических чудес обеих Америк». Самым загадочным в этих воротах является так называемый «фриз-календарь», высеченный на восточном фасаде вдоль перекладины портала.
В самом центре, в приподнятой части фриза, доминирует изображение, которое ученые считают еще одной ипостасью Виракочи. На этот раз он предстает в ужасном образе бога-царя — такой как раз и призывает небесный огонь. Отражена здесь и его добрая отцовская натура: по щекам текут слезы сострадания. Однако лицо его сурово и твердо, царственная тиара впечатляюща, а в каждой руке у него по молнии. Один из лучших современных исследователей мифов Джозеф Кемпбелл предлагает такую интерпретацию этого изображения: «Милость, вливающаяся в мир сквозь Врата Солнца, тождественна громовой энергии, которая уничтожает, но сама неразрушима…»
Я не спеша изучал остальную часть фриза. Это прекрасно сбалансированная скульптурная композиция из двадцати четырех фигур, построенных в три ряда "(по восемь в каждом) с обеих сторон от центрального, приподнятого изображения. Было много попыток, не особенно убедительных, объяснить предполагаемые функции этих фигур как календаря. Наверняка можно утверждать лишь то, что они выполнены в некоей холодно-карикатурной манере. В том, как они маршируют строем по направлению к Виракоче, есть действительно что-то математическое, почти механическое. На некоторых надеты маски птиц, у других — заостренные морды. У каждого в руке инструмент того же типа, как у божества.
Нижняя часть фриза заполнена орнаментом «меандр» — геометрической последовательностью фигурок в виде ступенчатых пирамидок, нарисованных одной непрерывной линией, но так, что каждая последующая повернута относительно предыдущей. Предполагали, что этот орнамент тоже выполняет функции календаря.
На третьей колонне справа (и на третьей слева, но не так четко) мне удалось разглядеть довольно отчетливое изображение головы слона с ушами, клыками и хоботом. Это явилось неожиданностью, поскольку в Новом Свете слоны не обитают. Однако обитали в доисторические времена, как я узнал позднее.
Особенно много их было в южных Андах, до того, как они внезапно вымерли около 10000 года до н.э. Это были представители вида Cuvieronius, слоноподобные отряда хоботных с бивнями и хоботом, похожие на «слонов», изображенных на Вратах Солнца.
Я подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть этих слонов. При ближайшем рассмотрении оказалось, что каждое изображение скомпоновано из двух хохлатых голов кондора, шея к шее (хохолки образуют «уши», а верхние части шей — «бивни»). Получившихся зверей я воспринимал как слонов, тем более что я уже знал о любимом приеме скульпторов Тиауанако, которые обожали изображать одни предметы при помощи других. Так, явно человеческое ухо на явно человеческом лице могло обернуться крылом птицы. Аналогичным образом роскошная корона могла быть скомбинирована из голов рыб и кондоров, бровь — из птичьей головки и шеи, мысок обуви — оказаться головой животного и т.д. Поэтому не следует думать, что слоны, составленные из голов кондоров, это случайность, оптическая иллюзия; это вполне в духе художественной манеры фриза.
Среди сонма стилизованных фигур животных, высеченных на Вратах Солнца, можно обнаружить и другие вымершие виды. Мне было известно, что исследователи уверенно идентифицировали один из них, как токсодона[ 12 ], трехпалое млекопитающее, жившее в воде и на суше, длиной около 2,7 метра и высотой в холке 1,5 метра. Внешне он выглядел как укороченный и коротконогий гибрид носорога и бегемота. Подобно виду Cuvieronius токсодоны были весьма распространены в Южной Америке в позднем плиоцене (1,6 миллиона лет-назад) и вымерли в конце плейстоцена, около 12000 лет назад.
На мой взгляд, все это выглядело как мощный аргумент в поддержку астроархеологической датировки Тиауанако концом плейстоцена и подрывало классическое представление, согласно которому городу всего 1500 лет. Откуда в противном случае взяться изображению токсодона, которого художнику нужно было увидеть? Обращаю внимание читателя на то, что только на фризе Ворот Солнца высечено 46 голов токсодона. Кроме того, его изображения обнаружены на многочисленных обломках керамической посуды, найденных в Тиауанако. Еще более убедительно выглядят его трехмерные скульптурные изображения. Другими исчезнувшими видами, чьи изображения обнаружены, являются четвероногие животные Shelidoterium и Macrauchenia, которые несколько крупнее современной лошади, с трехпалой ногой.
В каком-то смысле Тиауанако представляет собой нечто вроде альбома с изображениями вымерших животных, увековеченных в камне.
Но в какой-то момент пришел конец этой летописи натуралиста. На город пала тьма. Этот внезапный конец сам оказался запечатленным в камне — Врата Солнца, этот непревзойденный образец художественного творчества, так и не были завершены. Судя по некоторым недоделкам фриза, похоже, что нечто внезапное и страшное заставило резчика, говоря словами Познански, «навсегда выронить из рук свой резец» в тот момент, «когда он делал последние штрихи».
Глава 12
КОНЕЦ ВИРАКОЧЕЙ
В главе 10 мы поведали о том, что Тиауанако строился как порт на берегах озера Титикака, когда озеро было намного шире и на тридцать метров глубже, чем сейчас. О назначении города наглядно свидетельствуют портовые сооружения: пирсы, дамбы и затопленные в пределах прежней береговой линии доставленные из каменоломни глыбы. Согласно оценкам профессора Познански, Тиауанако активно использовался как порт примерно с 15000 года до н.э. — даты сооружения Каласасайи, и продолжал эксплуатироваться в этом качестве еще 5000 лет, пока не изменилось его положение относительно берегов озера[ 13 ].