Эта простая, но эффективная агротехническая система, изобретенная культурой такой древней, что никто даже не знает ее названия, оказалась настолько успешной, что вызвала широкий интерес у правительства Боливии и у международных агентств по развитию и испытывается в настоящее время в других регионах мира.
ИСКУССТВЕННЫЙ ЯЗЫК
Еще одно наследие Тиауанако и виракочей скрыто, возможно, в языке, на котором говорят местные индейцы-аймара — языке, который некоторые лингвисты считают древнейшим в мире.
В 80— е годы боливийский специалист по вычислительной-технике Иван Гусман де Рохас случайно обнаружил, что аймарский язык не только очень древний, но и «придуманный» — он сознательно и искусно сконструирован. С этой точки зрения наиболее примечателен синтаксис, который имеет настолько «жесткую» структуру и настолько однозначен, что это было бы просто невероятно для нормального «органического» языка[ 17 ]. Эта синтетическая и высокоорганизованная структура означает, что аймарский язык легко может быть преобразован в компьютерный алгоритм для машинного перевода. «Аймарский алгоритм используется в качестве переходного языка-моста. Оригинал переводится на аймарский язык, а с того переводится на другие языки».
Не слишком ли простое совпадение, что на искусственном языке, синтаксис которого хорошо совместим с компьютером, говорят сегодня в окрестностях Тиауанако? Может быть, аймарский язык является частью научного наследия, которое предания приписывают виракочам? Если так, то что еще есть в этом наследии? Какие еще фрагменты старой и забытой мудрости разбросаны вокруг — фрагменты, которые, возможно, внесли достойный вклад в богатство и разнообразие многих культур, возникших в этом регионе за 10000 лет, предшествовавших конкисте? Может статься, именно обладание частью этих фрагментов позволило начертать линии в Наска и помогло предшественникам инков совершить «невозможное» — возвести каменные стены в Мачу-Пикчу и Саксайуамане?
МЕКСИКА
У меня никак не выходили из головы люди Виракочи которые, как рассказывают многие легенды, ушли, «шагая по водам» Тихого океана, или «чудесным образом передвигались по морю».
Куда направились эти мореходы? Какова была их цель? И с какой стати они предпринимали такие мучительные усилия, чтобы стойко держаться за Тиауанако, прежде чем признать поражение и переселиться оттуда? Возможно, именно это место имело для них особую значимость?
После нескольких недель работы в Альтиплано, сопряженной с постоянными поездками из Ла-Паса в Тиауанако и обратно, мне стало ясно, что ни руины древних цивилизаций, стоящих вне пределов нашего понимания, ни столичные библиотеки не способны дать мне никаких новых ответов. Похоже, что боливийский след остыл…
И только в 3000 километрах к северу, в Мексике,, мне удалось нащупать его снова.
Часть 3 ПЕРНАТАЯ ЗМЕЯ ЦЕНТРАЛЬНАЯ АМЕРИКА
Глава 13
КРОВЬ И ВРЕМЯ В КОНЦЕ СВЕТА
Чичен-ица, северный юкатан, мексика.
Прямо за мной, возвышаясь почти на 30 метров, стоял идеальный зиккурат, храм Кукулькан. В каждой из четырех его лестниц насчитывалось по 91 ступени. С учетом верхней площадки общее количество ступенек составляет 365 — число полных суток в солнечном году. Геометрия и ориентация сооружения выдержаны с немыслимой точностью, что позволяло добиться результата столь же драматического, сколь и таинственного: в дни весеннего и осеннего равноденствия с точностью швейцарского хронометра на ступенях северной лестницы Из треугольников света и тени складывалось изображение гигантской извивающейся змеи. Эта иллюзия длилась ровно 3 часа 22 минуты.
От храма Кукулькан я направился в восточном направлении.
Передо мной, опровергая распространенное заблуждение, будто народы Центральной Америки не преуспели в создании колонн как архитектурных элементов, стоял целый лес белых каменных колонн, которые некогда поддерживали массивную крышу. Солнце немилосердно палило сквозь прозрачную синеву безоблачного неба, а типичные для этих мест прохладно-глубокие тени притягивали к себе. Я прошел мимо и направился к подножью крутых ступеней, которые вели к расположенному рядом «Храму Воинов».
Ступив на лестницу, я поднялся наверх и увидел гигантскую фигуру идола Чакмоол. Он полулежал, полусидел в странно напряженной и выжидательной позе. Согнутые колени торчали вверх, толстые икры были прижаты к бедрам, пятки — к ягодицам, локти упирались в землю, руки были сложены на животе, удерживая пустое блюдо. Спина, казалось, находится в неустойчивом положении, как будто идол стремится встать. Если бы он это проделал, то рост его составил, думаю, метра два с половиной. Даже откинувшись назад, он напоминал сжатую пружину, заряженную свирепой и безжалостной энергией. Его неумолимое квадратное лицо с тонкими губами казалось таким же жестким и безразличным, как камень, из которого его вырезали. Глаза были обращены на запад, олицетворявший традиционно тьму, смерть и черный цвет.
В мрачном настроении продолжал я подниматься по ступеням «Храма Воинов», размышляя о том, что в доколумбовые времена человеческие жертвоприношения были здесь в порядке вещей. Пустое блюдо, прижатое Чакмоолом к животу, предназначалось для вырванных сердец. Как рассказывал один испанский очевидец в XVI веке:
"Если они собирались вынуть сердце у человека, то обставляли это с большой помпой… Жертву приводили и клали на каменный жертвенник. Четверо держали ее за руки и за ноги, растягивая в разные стороны. Приходил палач с кремневым ножом и с большим искусством делал разрез между ребрами с левойстороны груди, пониже соска. Затем просовывал руку между ребрами и, как голодный тигр, вырывал живое сердце, которое бросал на блюдо… "
Какая культура могла питать и стимулировать такие нравы? Здесь, в Чичен-Ица, среди развалин, возраст которых свыше 1200 лет, сформировалось «гибридное» общество, объединившее элементы культур майя и ацтеков. Это общество никоим образом не являлось исключением в своей приверженности жестоким и варварским церемониям. Напротив, все великие цивилизации местного, мексиканского происхождения позволяли себе ритуальные убийства человеческих существ.
БОЙНИ
Вилья-Эрмоса, провинция Табаско
Я стоял и смотрел на алтарь Младенческой жертвы, создание ольмеков, чью трехтысячелетнюю культуру называли «матерью культур» Центральной Америки. Это был блок из серого гранита длиной более метра. На боковых его гранях были высечены рельефные изображения четырех человек в странных головных уборах. Каждый из них держал в руках по здоровенькому, упитанному ребенку, видно было, что дети отчаянно сопротивляются. Задняя грань алтаря была без орнамента, зато на передней грани была изображена некая фигура, держащая в руках, как будто предлагая, безжизненно повисшее тельце.
Ольмеков считают самой ранней высокоразвитой цивилизацией на территории древней Мексики. Процедура человеческих жертвоприношений была у них делом вполне обычным. Через две с половиной тысячи лет, уже во времена конкисты, ацтеки оказались последним по времени (но не по размаху) народом региона, который не изменил своей старой и вошедшей в плоть и кровь традиции.
И занимались они этим с рвением фанатиков.