Утром, на следующий день должен был состояться Совет безопасности. Может, президенту стоит на Совете обсудить свой Указ по кадровым перестановкам на телевидении?
Показав шефу визу премьера, я предложил сообщить о новом назначении на Совете безопасности. Ельцин тут же зацепился:
- Да, это будет правильно...
- Я решил сделать еще одно кадровое изменение, - сообщил Борис Николаевич на Совете безопасности. - Подписал Указ о снятии Попцова. На его место назначаю Носовца.
Мнения членов Совета неожиданно разделились. Рыбкин и Шахраи выступили против. Шумейко откровенно насторожился. Началась дискуссия не в пользу Указа. А Борис Николаевич дискуссий не выносил:
- Давайте спросим мнение Виктора Степановича.
Черномырдин без раздумий выпалил:
- А что я, Борис Николаевич? Коржаков приехал, подсунул Указ, давай, говорит, подписывай. Я думал, что уже все решено, все согласовано, потому и подписал.
Президент подвел итог:
- Ну, раз все против, тогда не будем снимать Попцова.
О поведении Черномырдина на Совете я узнал от Бориса Николаевича. Моему возмущению не было предела:
- Как же так? Я показал ему два варианта...
Ельцин выразительно посмотрел на меня, и я понял: он вовсе не удивлен поступком премьера. После этого случая мое отношение к Виктору Степановичу изменилось.
...Черномырдину лет семь назад была сделана точно такая же операция на сердце, как и Ельцину. Виктор Степанович секрета из нее не делал и сам рассказывал, что как-то летом переплывал Москву-реку и вдруг почувствовал резкое недомогание. В глазах потемнело. Он плыл вместе с сыном, и тот помог ему дотянуть до берега.
Врачи обнаружили острую коронарную недостаточность, которую можно было устранить только хирургическим путем. Черномырдин согласился на операцию, и после длительной подготовки доктор Ренат Акчурин провел шунтирование.
Операция изменила привычки Виктора Степановича - спиртное он стал пить в исключительных случаях. Обычно его обслуживал доверенный официант. Он подливал премьеру водку из бутылки с "меченой" пробочкой. На самом деле Виктор Степанович употреблял обычную воду и берег здоровье. Такое поведение мне казалось разумным.
15 июня 94-го года у моей старшей дочери состоялась свадьба в ресторане "Прага". Мы сняли зал на последнем этаже и пригласили человек восемьдесят гостей. Но президент, уезжая в Амурскую область, попросил свадьбу без него не праздновать - он знал мою Галину и пожелал бытьъ посаженым отцом. Отменять торжество в "Праге" не захотели молодые, и я принял "соломоново решение" - сначала справить настоящую свадьбу, а потом, после возвращения президента из Благовещенска, повторить ритуал специально для него.
Свадьба N 2 состоялась в особняке под названием АБЦ на улице Варги. Круг приглашенных определял лично Борис Николаевич. Точнее, я предложил список, а президент его уточнил. У меня было правило: если я на какое-то мероприятие приглашал Ельцина, то обязательно звал и Черномырдина. Никогда их не разделял. Даже после злополучного инцидента на Совете безопасности.
Невеста и во второй раз пришла в белой фате. Теперь со стороны молодоженов присутствовали только свидетели и родители жениха. Остальные гости были либо видными политическими деятелями, либо просто известными людьми. Виктор Степанович пришел с женой и подарил добротный столовый сервиз. От президента молодые получили в подарок телевизор.
Андрей Козырев опоздал, а ему по рангу полагалось сидеть за столом после Владимира Шумейко. Козырев не растерялся и нашел свободное местечко рядом с внуками президента. Он даже дипломатично отшутился:
- Ничего, я здесь с молодежью посижу.
Президента молодожены встретили в холле, и мой зять Павел попросил Бориса Николаевича стать посаженым отцом.
А тамадой Ельцин назначил Шумейко.
Настроение, несмотря на повторение торжества для некоторых гостей, было великолепным. Слева от Бориса Николаевича сидела невеста, справа моя жена Ирина. Я занял место в торце стола, по соседству с Наиной Иосифовной, и с улыбкой смотрел на шефа - он в обществе милых дам шутил, поглаживал им ручки и чмокал в щечки.
В холле особняка играли музыканты из кремлевского оркестра Павла Овсянникова. Устроили танцы. Галина вальсировала с президентом, и стройный седой Борис Николаевич оказался эффектным партнером.
Гена Хазанов решил расшевелить вечно замкнутую и скованную Валентину Федоровну - жену Черномырдина. И успешно выполнил задачу. Он не только с ней танцевал, но и заставил от души хохотать. Улыбка превратила непроницаемое лицо Валентины Федоровны в добродушное и простое.
К вечеру гости стали потихоньку расходиться. Самые стойкие перекочевали в уютный бар, где пели песни. Словом, сыграли ребятам хорошую свадьбу, которую они будут помнить всю жизнь.
Наина Иосифовна попросила у меня посмотреть видеозапись торжества. Я отдал кассету, и с тех пор ее никто из моих друзей и родственников не видел.
Но на другую свадьбу Коржаковых Виктор Степанович из-за нелепого стечения обстоятельств не попал. Мы с женой отмечали двадцатипятилетие совместной жизни. "Серебряный" юбилей праздновали в Доме приемов "Газпрома", пригласили человек сто. Шеф в этот период тяжело болел, и я ему честно сказал:
- Борис Николаевич, вы меня извините за откровенность, но вам приходить на "серебряную" свадьбу не стоит. Без вас будет немножко грустно, но врачи сейчас категорически запрещают любые эмоции и нагрузки. Я пригласил Наину Иосифовну и ваших ребят. Они потом все расскажут.
Он уныло кивнул головой в знак согласия и, как ребенок, расстроился, что его не берут в то самое место, куда особенно сильно хочется пойти.
Раз Ельцина не будет, рассуждал я, значит, можно нарушить "закон парности" и не звать Черномырдина.
На свадьбу я пригласил начальника президентского протокола Владимира Шевченко - он не только приятный человек, но и всегда знает, кого и как рассадить за многочисленными столами. Родственники, по подсказке Шевченко, обосновались в центре, а остальные гости расселись по политическим интересам.
Пришли все приглашенные, в том числе Юрий Лужков, Владимир Ресин, Рэм Вяхирев, Виктор Ерин, Анатолий Куликов, а также мои друзья - Хазановы, Винокуры, Лещенко, Караченцовы и многие другие. Только пограничник Андрей Николаев отсутствовал - уехал в срочную командировку.
Неожиданно, часа за полтора до начала торжества раздается телефонный звонок - президент, несмотря на запрет врачей, собирается к нам. Увы, но звонить Черномырдину и приглашать его было уже неприлично поздно. Еще накануне я радовался, что на мероприятии без президента и премьера обстановка будет непринужденная - почти все гости равны по служебному положению, что, несомненно, создаст свободную дружескую атмосферу. А если бы я пригласил Черномырдина, зная, что Ельцин не придет, то таким поступком расстроил бы Бориса Николаевича - он ревнивый и мог подумать, что я уже "переключился" на Виктора Степановича.
Президент прибыл и выглядел золушкой на пышном балу. Все были разодеты в смокинги теплых тонов, модные костюмы, а шефу надели скромную поношенную рубашку и такой же блеклый костюм. Мысль о том, как сильно изменился наш президент, посетила, похоже, всех гостей.
Он пил безалкогольное пиво вместо шампанского, произнес прекрасный тост в честь юбиляров, потом просидел молча почти полтора часа и уехал. Напряженность мгновенно исчезла.
Едва ли не на следующий день я узнал - Черномырдин сильно обиделся.