Но пыталась убить меня, пришлось с ней расстаться.
Старший техник быстро сказала несколько слов на галактическом. Я перевел: "Лазарус, она утверждает, что никогда не имела чести быть замужем за вами ни формально, ни по контракту, но готова к услугам – дело только за вами".
– Отлично! Соблазнительная... Действительно, вся в бабку. Примерно восемь-девять столетий назад – запутаешься с этими половинками веков – на этой самой планете. Спроси, не бабка ли ей Ариэль Барстоу.
Явно польщенная, Иштар разразилась потоком слов на галактическом. Выслушав ее, я перевел:
– Она утверждает, что Ариэль Барстоу была ее прапрапрабабкой, и счастлива слышать, что вы подтверждаете родство... а также заявляет, что сочла бы за великую честь – не только для себя лично, но и для всех отпрысков и родных, – если бы вы сочли возможным обновить родословную, по контракту или без него. Конечно, после завершения реювенализации – она не желает торопить вас. Ну как, Лазарус? Если она уже превысила квоту на число отпрысков, я охотно предоставлю ей дополнительные права, чтобы ей не пришлось мигрировать.
– Черта лысого она меня не торопит. И ты тоже. Но она выражалась вежливо, а потому заслуживает вежливого ответа. Скажи ей, что я польщен и приму предложение к рассмотрению, но не говори, чтобы "к пятнице была готова". Короче, не звоните, мы сами позвоним, – но так, чтобы не расстроилась. Она славная девочка.
Я придал ответу дипломатическую форму. Иштар просияла, сделала реверанс и отошла. Лазарус проговорил:
– Кати-ка сюда валун, сынок, присядем. – Понизив голос, он добавил. – Между нами говоря, Айра, не сомневаюсь, что Ариэль разочек надула меня – но с кем-то из моих же потомков. Значит, эта девица, конечно же, ведет происхождение от меня, пусть и не по прямой линии. Впрочем, это не важно. Чего ты явился так рано? Я же сказал – приходи через два часа после завтрака.
– Я рано встаю, Лазарус. А правда, что вы решились на полный курс?
Она, похоже, не сомневается в этом.
Со встревоженным видом Лазарус сказал:
– Возможно, ответ прост до невозможности, но как знать – получу ли я назад свои собственные яйца?
– Гонады вашего клона, Лазарус, – ваши собственные гонады; это одна из основ теории.
– Что ж... посмотрим. Айра, рано вставать плохо – останешься маленьким и долго не проживешь. Кстати говоря... – Лазарус посмотрел на стенку. – Спасибо за кнопку. В такое приятное утро она меня не привлекает, но у мужчины всегда должен быть выбор. Галахад, кофе исполняющему обязанности, а мне тот пластиковый конверт.
Распоряжения свои дедушка Лазарус подкрепил жестами, но, я думаю, техник понял его. А может, угадал – реювенализаторы обычно эмпаты – это необходимость. Техник немедленно подошел к Лазарусу и подал бронеконверт, потом налил мне кофе – пить я не хотел, но следовало подчиниться протоколу.
– Айра, – продолжал Лазарус, – вот мое новое завещание. Прочти, перепиши куда надо и сообщи компьютеру. Я уже одобрил текст и велел машине ввести завещание в память. Так что теперь лишить тебя наследства мог бы только адвокат из Филадельфии, но будь здесь любой из них, он, конечно, справился бы с делом. – Он жестом отослал мужчину-техника. – Хватит кофе, молодой человек, спасибо. Садись. И ты садись, дорогуша Иштар. Айра, а кто эти молодые люди? Медицинские сестры? Подчиненные? Слуги? Или еще кто-нибудь. Они трясутся надо мной, как курица над единственным цыпленком. Я всегда старался ограничиваться минимумом услуг посторонних. Мне нужно от них только общение... человеческая компания.
Я не мог ответить, прежде не наведя справок. Зачем мне знать, как организована реювенализациоиная клиника? К тому же она является частным предприятием и попечителям не подчиняется.
Кстати, директор весьма сожалел о моем вмешательстве в дело старейшего. Поэтому я старался по возможности не вмешиваться, пока мои приказы исполнялись.
И я на галактическом спросил у женщины-техника:
– Каково ваше служебное положение, мэм? Старейший интересуется... Он говорит, что вы ведете себя, словно слуги.
– Услужить ему любым образом – радость для нас, сэр, – невозмутимо ответила она и, помявшись, добавила: – Я Иштар Харди, шеф-администратор, старший техник-реювенализатор, мне помогает дежурный помощник техника Галахад Джонс.
Человека, дважды прошедшего реювенализацию, не удивишь тем, что косметический возраст персоны не соответствует календарному. Но признаюсь, я испытал удивление, узнав, что эта молодая женщина не просто техник, а начальник отделения, быть может, фигура номер три во всей клинике. Или же скорей номер два – поскольку директорша укатила в отпуск, сидеть в палатке – черт бы ее побрал с ее преданностью букве закона. А может, и вообще исполняющая обязанности директора, совместно с начальниками отделений и заместителями своей начальницы, управляющая всем хозяйством.
– Можно ли узнать ваш календарный возраст, мадам администратор? – спросил я.
– Мистер исполняющий обязанности имеет право задавать любые вопросы.
Мне сто сорок семь лет, я обладаю необходимой квалификацией и со времени достижения первой зрелости ни разу не меняла работы.
– Я не сомневаюсь в вашей квалификации, мадам. Просто меня удивляет, что вы дежурите здесь, а не сидите за письменным столом. Впрочем, вынужден признать, что не знаю, как организована работа клиники.
Она едва заметно улыбнулась.
– Сэр, с тем же успехом я могла бы удивиться вашей персональной заинтересованности в деле. Однако, как мне кажется, я понимаю ее причины. Я нахожусь здесь, потому что ни на кого не могу возложить ответственность – это же старейший. Я контролирую всех дежурных – даже самых лучших, которыми мы располагаем.
Об этом мне следовало бы знать.
– Вы понимаете меня. Я вполне удовлетворен. Однако могу ли я сделать предложение? Старейшина – человек независимый, точнее индивидуалист в высшей степени. Он хочет пользоваться минимумом услуг – только теми, без которых нельзя обойтись.
– Значит, мы слишком докучаем ему, сэр? Мы чересчур услужливы? Мы можем оставаться за дверью и наблюдать оттуда, но тем не менее в нужную секунду оказаться под рукой.
– Возможно, вы действительно слишком услужливы. Но будьте при нем. Он нуждается в обществе.
– О чем шумим? – поинтересовался Лазарус.
– Мне пришлось кое-что выяснить, дедушка, – я не знаком во всех подробностях с организацией работы клиники. Иштар не прислуга – она реювенализатор, и к тому же очень квалифицированный, а это – ее помощник. И они рады услужить вам.
– Мне лакеи не требуются – сегодня я себя хорошо чувствую. Если мне что-нибудь понадобится, я позову: не нужно все время торчать возле меня. – Он ухмыльнулся. – Впрочем, плутовка доставляет мне удовольствие уже своими габаритами – просто поглядеть приятно. Ну как кошка: без костей, словно течет. Действительно похожа на Ариэль... А знаешь, почему она пыталась убить меня?
– Нет, но хотелось бы узнать, если вам угодно поделиться со мной.
– Ммм... напомни, когда Иштар не будет поблизости – по-моему, она на самом деле знает английский гораздо лучше, чем изображает. Но я обещал говорить, пока ты обнаруживаешь желание слушать. О чем бы ты хотел узнать? – О чем угодно, Лазарус, Шехерезада сама выбирала тему.
– Да, так оно и было. Но у меня эти темы сами с языка не прыгают.
– Когда я вошел, вы сказали, что вставать рано – грех. Вы действительно так думаете?
– Возможно. По крайней мере дедуся Джонсон именно так считал.