— Господи, как мне хочется поддержать тебя, помочь тебе пережить все это!
— Я не нуждаюсь ни в твоей, ни в чьей-либо помощи, — заявила Билли. — Я рано поняла, как устроен мир. — Она пожала плечами. — Люди, которые приютили меня, не могли помочь мне, потому что они не могли полюбить меня. У них были собственные семьи, а я была тщедушной девчонкой с растрепанными рыжими волосами, застенчивой настолько, что даже боялась открыть рот. Они заботились обо мне, чтобы заработать деньги, они просто выполняли свой долг. — Губы ее задрожали. — В моих ушах до сих пор звучит голос миссис Андерс, которая, принимая меня в приют после побега, предупредила, что это в последний раз. Она была недовольна тем, что приютившая меня семья не выполнила своих обязанностей. Но я оказалась слишком трудным ребенком. — Она вздернула подбородок. — И они были вынуждены отказаться от меня.
Он представил себе одинокую Билли, готовую разделить с кем-нибудь переполнявшую ее любовь и не имеющую никого, кто бы нуждался в этой любви, и почувствовал почти физическую боль от желания защитить ее. Ему хотелось взять ее на руки, покачать, как маленького ребенка, чтобы уменьшить боль ее одиночества, которую он чувствовал за этой дерзкой попыткой защититься. Он видел, как мечется она между неуверенностью и страхом. Боится поверить, боится полюбить, боится отдать свое сердце. Душа, которая жаждет любви, но настолько боится ничего не получить в ответ, что отказывается от малейшей попытки. «Подожди, Цветок Пустыни, отбрось страх и позволь мне доказать тебе, что бывает по-другому». Он медленно разжал пальцы и глубоко вздохнул. «Еще не время», — решил он.
— Наверное, это было похоже на то, как если бы тигренка стали держать вместе с домашними кошками, — пошутил Дэвид. Он видел, как ее напряжение слабеет.
— Я вовсе не была такая уж плохая, — сказала Билли с неуверенной улыбкой. — Просто я не терплю подачек и одолжений. Когда все они оставляли меня в покое, я вела себя вполне сносно. — Улыбка исчезла с ее лица, она нахмурилась. — Все это на самом деле не имеет никакого значения. Дело только в этом проклятом досье.
— Это «проклятое досье» уже в мусорной корзине, и там ему самое место, — ответил ей Дэвид. — Теперь я узнаю о тебе только то, что ты сама захочешь мне рассказать. Обещаю. — Его улыбка была просящей и одновременно виноватой, она почувствовала, как теплая волна поднялась в ней. — Ты сможешь простить меня, Билли?
«Какие могут быть сомнения», — беспомощно подумала она. Он был так обезоруживающе искренен, что ее гнев совершенно испарился.
— Наверное, да, — неохотно призналась она. — Но не тех ищеек, которые бродят вокруг меня. Пусть они не смеют совать нос в мои дела. Твой всесильный покровитель шейх Карим вряд ли сам верит в то, что я подосланная к тебе террористка. Но ему вряд ли понравилось, когда я назвала его варваром.
— Карим, без всякого сомнения, был этим обижен. — В глазах Дэвида искрился смех. — С детских лет он старается избавиться от деспотических черт в своем характере. Небезопасно намекать ему, что он не очень в этом преуспел.
— Я учту это, — пожала плечами Билли. — Так или иначе, ему не придется слишком долго мучиться со мной. Ты говорил, что механик почти закончил ремонт моего джипа.
— Почти. — Улыбка исчезла с лица Дэвида. — Сегодня днем на вертолете должны были доставить запасные части, которые необходимы для ремонта.
Почувствовав, как внезапно сжалось сердце, Билли тут же приказала себе держаться спокойно.
— Через день-другой я уже могу ехать? — стараясь казаться беспечной, спросила она. — И Карим, и Клэнси наконец-то вздохнут с облегчением.
С загадочным выражением на лице Дэвид встал из-за стола.
— Кроме запасных частей, вертолет привез еще кое-что.
— Тот пакет, который ты ждал?
Дэвид кивнул.
— Тоже что-то вроде замены. — Он направился к резному шкафу. Оглянувшись через плечо, открыл дверь и засунул руку внутрь. — Это подарок, и на этот раз я не принимаю никакого отказа.
— Я предупреждала тебя, что не могу принимать никаких… — Она замолчала, увидев, что он держит в руках. Испанская гитара из золотистого дерева, такая изысканная, настоящее произведение искусства.
Глаза Дэвида сияли, когда он с гитарой в руках подошел к Билли. С мягкой улыбкой он протянул ей инструмент.
— Это очень хорошая гитара. Я знаю, это не то, что твоя «старая подруга», но, дай время, может быть, она тоже станет твоим другом. — Он умолк, заметив сомнение на ее лице. — Это не замена, Билли, я послал твою гитару в Мадрид, чтобы там восстановили покалеченную поверхность. Но для того, чтобы она звучала, как прежде, необходима большая реставрация. Не знаю, согласишься ли ты на это? Она ведь дорога тебе в том виде, в каком досталась в те годы, когда ты только начинала самостоятельный путь.
Так как Билли продолжала молчать, его беспокойство росло.
— Билли, в чем дело?!
Она медленно подошла к нему и нерешительно, кончиками пальцев, прикоснулась к гитаре.
— Прекрасно, — еле слышно прошептала Билли, — это так прекрасно. — Она чувствовала, как ее наполняет теплая волна благодарности. «Какой он заботливый», — подумала Билли, а вслух сказала: — Она мне очень нравится. — Подступившие слезы мешали ей говорить, она прерывисто вздохнула. — Ты прав, я хочу оставить все, как есть.
— Ну и хорошо, — произнес он голосом, в котором сквозило облегчение. — Я волновался по этому поводу.
— Не стоило.
Внезапно она отложила гитару в сторону и бросилась в его объятия, как будто хотела от чего-то спрятаться. Ее руки обвились вокруг его шеи, а голова склонилась к его плечу. Слезы, сдерживать которые у нее больше не было сил, закапали на синюю рубашку.
— Никто никогда не делал мне лучшего подарка. Я хочу отблагодарить тебя, позволь мне тоже что-нибудь сделать. Что ты хочешь?
Она услышала, как он довольно засмеялся, обнимая ее свободной рукой:
— Это как раз подходящий вопрос для мужчины, сгорающего от любви. Я бы мог дать тебе ответ старый, как мир, но не уверен, понравится ли он тебе.
Она почувствовала, как краска бросилась ей в лицо, и это привело ее в замешательство. Билли редко доводилось испытывать такое смущение. Еще несколько часов назад она с Дэвидом чувствовала себя спокойно и естественно.
— Не шути, я говорю серьезно.
— Я знаю, что ты говоришь серьезно, — ласково произнес он. — Ты же не можешь просто так брать и ничего не давать взамен, правда, Билли?
Его руки гладили ее волосы и ласкали шею.
— Не волнуйся, — продолжал он, — я дам тебе возможность отблагодарить меня. Это будет то, чего мне очень хочется.
— Что же это?
— Я хочу, что бы ты осталась здесь как можно дольше, Цветок Пустыни. И это будет твой подарок мне.
Его голос звучал как волшебная музыка. Она чувствовала его ласковое дыхание и легкое прикосновение его губ к своему уху.
— Мы многое не успели сделать.
— Ты имеешь в виду…
Он засмеялся:
— Наш рассвет? О да, и это тоже. Но я думал и о других вещах. Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я работаю. Ты не видела мой сад. Я мечтал проскакать с тобой на лошадях по пустыне. — Он тихонько отодвинул ее от себя. — Я еще не слышал, как ты играешь на гитаре и поешь свои песни. Я очень хочу, чтобы все это было в нашей жизни. Ты можешь мне это обещать?
Она кивнула, одновременно сердясь на себя за то, что никак не может унять слезы.
— Я останусь, но ненадолго. — И неуверенно добавила: — Хотя, может быть, ты получишь совсем не то, что ожидаешь. Ты же не слышал, как я пою, а я совсем не звезда мюзик-холла.