– Как филлоксера?
– Дела обстоят неважно. После сбора урожая этой осенью небеса над долиной Напа почернеют от дыма – столько придется сжечь больных лоз.
Потенциальное вино будет превращено в пепел.
– Но виноградники на территории Тесье не пострадают.
– Да, нам посчастливилось.
– Дело не в одном везении, верно? Разве вы не разработали специальный отвар из смеси разных трав, чтобы защитить корни от этих докучливых тварей?
– Не я изобрел это средство. Речь идет о давно существующем в природе соединении.
– Но вы проверили его действие, убедились, что оно помогает.
– Открыл его гран-пер; он-то и узнал, что оно срабатывает.
Эту историю Кэсс уже знала.
– Что же у остальных?
– Ужасно, особенно если говорить о мелких хозяйствах.
– Но можно было бы помочь им, если бы Тесье взялись за дело… – Кассандра знала ответ заранее, она просто хотела услышать, что скажет Чейз.
– Конечно.
– Как?
– Очень просто – дать им немного наших здоровых лоз и снадобья для обработки корней, разумеется, если только они захотят им воспользоваться.
– Неужели они откажутся?
– Почти наверняка.
* * *
Прошло восемь дней, прежде чем она увидела Чейза снова. Кассандра столкнулась с ним… и только потом осознала, кто это.
Она как раз огибала угол дома и не смотрела по сторонам. Взгляд ее был прикован к земле, губы что-то беззвучно шептали, будто она вела воображаемый разговор.
– Ах!
Он не произнес вслух ничего – только эхом откликнулся на ее испуганное восклицание, когда их тела соприкоснулись.
– Кэсс, – пробормотал он.
– Чейз, – едва выдохнула она.
Последовавшее за этим молчание было жарким, будто напитанным летним зноем, излучавшим опасное сияние. Они оба были изумлены и все не решались отпустить друг друга, пока наконец охватившее Кассандру мучительное томление не стало невыносимым и она не рванулась из его объятий.
Высвободившись, Кассандра слегка передернула плечами.
– Какие-нибудь трудности? – спросил Чейз, вспомнив, в какую яростную беседу с самой собой была погружена Кассандра, когда они столкнулись.
– О нет, ничего серьезного. Но вы, конечно, помните эту стерву?
– Вы говорите о Сибил?
– О ней. Теперь я знаю, почему друзья называют ее «Мой праздник». «Мой» значит «ее», будто сама она богиня виноградарства и виноделия. Я хочу сказать, разве это ее зовут Тесье? И разве этот праздник посвящен столетию существования ее компании? Разве хоть одна капелька благородного вина течет в ее сосудах?
Чейз ответил не сразу, загипнотизированный страстностью Кассандры и тем, с какой яростью она защищала интересы компании Тесье.
– По правде говоря, право-то она имеет. Дело в том, что ее девичье имя – Куртленд.
– Погреба Куртленда, Медицинский центр Куртленда, Куртленд-лейн – все это имеет отношение к ней?
– Ее кузен занимается виноградарством и виноделием, а все жители Напа ездят по Куртленд-лейн, и, хотя ее отец много лет назад продал свои права на Медицинский центр, который сам создал, Сибил – бессменный член совета директоров.
– О! Нет! И ресторан тоже?
– Думаю, его уже продали, но название оставили прежним, и, полагаю, за право оставить название прежним было недурно заплачено. Все же я опасаюсь, что в жилах Сибил Куртленд Рейли течет больше вина, чем крови. Кстати, уже обсуждалось, какие из наших выдержанных вин будут подавать гостям на празднике?
– Я полагаю, это вам решать.
– Ладно.
Теперь лицо его казалось спокойным, слегка насмешливым.
– Итак, Кассандра, в чем же затруднение?
– Затруднение состоит в бокалах Джейн для шампанского. Сибил говорит, что мы ни в коем случае не должны их использовать и уж тем более дарить гостям на память как сувениры.
– И каковы же ее аргументы на этот счет?
– Она утверждает, что это было бы крайне неприятно Виктору, что это его расстроит, так как с Джейн связано нечто… ну, она что-то упомянула о давней любовной истории между Виктором и Джейн…
– Джейн есть в списке гостей, который я собственными руками передал Сибил.
– Увы, уже нет. Сибил вычеркнула ее имя до того, как приглашения были разосланы.
Лицо Чейза утратило приветливость и помрачнело.
– А что сказала Джейн?
– Элинор не обсуждала с ней этот вопрос. Это будет следующим этапом, и я не сомневаюсь, что к этому времени Сибил придумает еще какую-нибудь гадость, например, доведет до сведения всех присутствующих, что мать Джейн была чистокровной индианкой из племени лакота…
– Я не знал о ее происхождении.
– Ну уж Сибил-то все известно. И все же я надеюсь, что Джейн сама устроит праздник, и будет на нем хозяйкой она, а не Сибил. Откровенно говоря, я думаю, что Сибил просто пользуется именем Виктора, чтобы придать своим интригам вес. А вы… вам известно что-нибудь о романе между Виктором и Джейн?
– Нет, но я ведь знаком с Джейн совсем недавно, с марта, когда Элинор пришло в голову распродавать ее изделия в «Синем ирисе». Я даже не знал, как давно Джейн живет в Напа.
– Не больше года, но Джейн уроженка здешних краев. Она здесь выросла, как и Сибил. И хотя Джейн на пару лет моложе, я думаю, эта неприязнь Сибил к Джейн тянется долгие годы, со школы. Как бы то ни было, вы правы – следует прежде всего спросить саму Джейн.
– А почему не спросить Виктора?
По форме это было вопросом, по сути – распоряжением. Вероятно, решение было давно принято.
– Я думаю, у вас есть дела посерьезнее, чем улаживать взаимоотношения двух разъяренных кошек.
– Не совсем так, – ответил Чейз.
У меня нет более серьезного дела, чем поцеловать тебя.
– Ровно в полночь два дня назад начался сбор урожая сорта «шардоннэ».
– Знаю, – прошептала Кассандра едва слышно, потому что невысказанное томление Чейза сверкало в его темно-серых глазах, – это было желание, потребность в ней… или ее фантазия, иллюзия, мираж, порожденный необузданными мечтами.
– Я видела из своего окна, это так красиво. Фонари среди виноградников выглядят ночью как тысячи крошечных лун.
Но Чейз не видел крошечных лун. Вместо них он видел целую стайку порхающих, излучающих свет птичек-малиновок.
– Если хотите полюбоваться этим зрелищем с близкого расстояния, давайте встретимся в полночь у фонтана.
– В полночь?
Когда карета превращается в тыкву, а Золушка остается в лохмотьях?
– А что, если я захвачу с собой Хоуп?
– Отличная мысль.
Чейз продолжал улыбаться. Неужели Кассандра боится оставаться с ним наедине в свете тысяч крошечных фонариков, похожих на луны? Но она была такой чувствительной, что, конечно, не могла не почувствовать его страстного желания.
Ты в безопасности, Малиновка, до тех пор, пока я не соберусь предложить чего-то определенного… но и тогда я буду очень осторожен.
Однако Хоуп была связующим звеном, предметом их общего волнения и беспокойства, и, когда Кассандра Винтер говорила о своей подруге, все было вполне серьезно – никаких игр. Не было и намека на актерство в том, что Кэсс с такой страстью бросилась на защиту интересов его сестры.
– Как она? – спросил Чейз.
– Мне кажется, с ней все благополучно. Она даже немного похудела.
– Я заметил.
– Ей хотелось еще этой весной вернуться в Напа тонкой и изящной. Но тогда это не удалось.
– Да, не удалось.
Зато летом она все-таки добилась своего, и это может значить только одно – она не ощущает больше прежней опустошенности.
– Хоуп ведь никогда не чувствовала себя здесь по-настоящему в безопасности?
Он знал так много, видел так много, он столько угадывал… Но теперь он смотрел на нее серьезно и внимательно, будто старался понять, что она скрывает.
– Нет, – ответила она тихо, – Хоуп никогда не было здесь хорошо.
Твоя сестра никогда не чувствовала себя спокойно и уверенно в этом раю, который ты считаешь своим домом.
Тремя часами позже Чейз проходил мимо дверей гостиной, где собиралась вся семья. На долгие годы эта традиция была забыта, но теперь она словно возродилась: там, в комнате, были девочки, его девочки – Элинор, Кассандра, Хоуп, Джейн. Они сидели кто на полу, кто на диване перед экраном телевизора.
Чейз без предупреждения нарушил их уединение, когда они обсуждали какой-то важный план, и все ему обрадовались, кроме Кассандры.
– Привет, – воскликнула Хоуп, – ты как раз вовремя! Сегодня вечером в новом боевике, увенчанном пятью звездами, дебютирует наша Кэсс Винтер.
Его взгляд переместился на новую кинозвезду, которая, казалось, должна была пригласить его присоединиться к их дружескому кругу, но не сделала этого. Не сделала намеренно, ибо Кассандра не могла признать правды, не могла рассказать ему всего теперь – рассказ получился бы сбивчивым и бессвязным.
– Давайте не будем сегодня смотреть пленку. Давайте вообще не будем этого делать. Хоуп, ты будущий адвокат. Должен же существовать какой-нибудь закон, запрещающий просмотр отснятого видеоматериала без согласия снявшегося в нем актера. Если это так, у меня есть шанс стать главным держателем акций кинокомпании.