Мило улыбаясь, Уилфорд обратился к Джою:
— Малыш, ты совершенно, абсолютно уверен, что видел в окне ту самую пожилую особу?
Джой энергично закивал:
— Ну да, ведьму.
— Видишь ли, вполне объяснимо, что, увидев кого-то в окне, ты мог принять этого человека за ту старушку.
Ведь в тот день она уже напугала тебя, и поэтому мысль о ней не выходила у тебя из головы. Так что когда ты включил свет, чтобы разглядеть, кто же стоит за окном, ее лицо, возможно, уже настолько отпечаталось в твоем сознании, что, независимо от того, кто там находился в действительности, ты представил именно ее.
Джой, не поспевая за ходом его мысли, только моргал и упрямо твердил:
— Это была она. Ведьма.
Обращаясь уже к Кристине, Уилфорд продолжал:
— Я склонен думать, что убийство собаки — дело рук того, кто стоял за окном, однако вряд ли это та самая женщина. Поймите, когда дело касается отравления собаки — а такое случается гораздо чаще, чем вы думаете, — то не может быть и речи о том, что это сделал совершенно чужой человек. Скорее всего, им окажется тот, кто живет рядом. Сосед. Я к тому, что пробрался к вам именно сосед и высматривал он именно собаку, а вовсе не вашего малыша. Этого человека Джой и видел в окне. Затем случилось то, что случилось: он нашел собаку и сделал свое дело.
— Все это вздор, — возразила Кристина, — у нас хорошие соседи. Зачем им убивать нашу собаку?
— Случается и такое, — заметил Уилфорд.
— Только не в наших краях.
— В любых краях, — настаивал на своем Уилфорд. — Если собака день за днем не дает людям покоя, лает, у некоторых сдают нервы.
— Брэнди почти никогда не лаял.
— Видите ли, то, что для вас "почти никогда не лает", для ваших соседей могло означать "никогда не умолкает".
— И потом, Брэнди не отравили. Черт побери, все это более чем чудовищно. Вы же сами видели. На такую безумную жестокость не способны никакие соседи.
— Вы бы удивились, узнав, на что бывают способны соседи, — сказал Уилфорд. — Зачастую они даже убивают друг друга. И это не редкость. Мы живем в странном мире.
— Ошибаетесь, — в сердцах сказала Кристина. — Это была старуха. И ночью у окна была она, и собака — тоже ее рук дело.
Полицейский вздохнул:
— Может быть, вы и правы.
— Разумеется, права.
— Я только хочу сказать, что нам следует смотреть на вещи широко.
— Прекрасная мысль, — отрезала она.
Полицейский закрыл блокнот.
— Ну что же, похоже, я получил всю необходимую информацию.
Он поднялся с кресла. Вслед за ним вскочила Кристина и поспешно спросила:
— И что теперь?
— На основании вашего заявления мы составим протокол и скажем вам номер дела.
— Что за номер?
— Если что-то произойдет, например, снова объявится эта женщина, вы звоните нам и сообщаете номер, присвоенный вашему делу, так что в участке будут заранее знать, о чем идет речь. Полицейские выедут к вам, уже зная, на что следует обращать внимание по пути. И если женщина скроется до их приезда, то они, возможно, смогут задержать ее еще по дороге к вашему дому.
— Почему же нам не дали номер дела после того, что случилось прошлой ночью?
— Одного сообщения о том, что кто-то пробрался на ваш участок, недостаточно, чтобы завести дело, — объяснил Уилфорд. — Прошлой ночью, насколько нам известно, не совершено никакого противоправного действия.
Нет состава преступления. Сегодня все.., несколько хуже.
— Несколько хуже? — воскликнула Кристина. Перед ней предстала страшная картина: отсеченная голова Брэнди с обращенным на нее мертвым взглядом остекленевших глаз.
— Извините, я неудачно выразился, — сказал Уилфорд. — Я имею в виду, по сравнению с тем, что нам приходится видеть на службе, убитая собака — это.., как бы сказать...
— Все понятно, — Кристина с трудом подавляла гнев и нетерпение. — Вы звоните и сообщаете нам номер дела.
Но я хочу знать, что еще вы намерены предпринять?
Уилфорд выглядел растерянным.
Он расправил плечи, затем потер ладонью крепкую шею.
— У нас есть только описание, которое мы составили с ваших слов. Это немного. Мы сверимся с компьютерной базой данных и попробуем установить личность. Машина выдаст имена всех, у кого когда-либо возникали неприятности с полицией и кто соответствует нашему описанию, по крайней мере семи из десяти физических характеристик, по которым устанавливают личность. Мы также поднимем наше фотодосье. Возможно, компьютер выдаст сразу несколько имен, а в досье окажутся фотографии нескольких пожилых женщин. Тогда мы предъявим их вам для опознания. Как только вы опознаете ее.., э-э.., мы сможем побеседовать с ней и выяснить наконец, что происходит. Поймите, миссис Скавелло, все не так уж безнадежно.
— А что, если у нее никогда не было неприятностей с полицией и у вас нет на нее досье?
Направившийся к выходу Уилфорд ответил:
— У нас существует возможность обмена базами данных со всеми полицейскими управлениями, находящимися на территории округов Оранж, Сан-Диего, Риверсайд и Лос-Анджелес. Мы имеем немедленный доступ к их компьютерам. Это называется модемная связь. Если выяснится, что женщина проходила у них по какому-то делу, мы выйдем на нее так же быстро, как если бы она числилась в нашей собственной картотеке.
— Это все так, но что, если она вообще не имела никакого дела с полицией и нигде не значится? — с тревогой в голосе спросила Кристина.
— Ну, не волнуйтесь, — Уилфорд уже открывал входную дверь. — Мы что-нибудь придумаем. Такое нам не впервой.
— Меня это не устраивает. — Кристина сказала бы так, даже если бы верила ему, но как раз доверия-то она и не чувствовала. Ничего они не придумают.
— Сожалею, миссис Скавелло, но это все, что мы пока можем для вас сделать.
— Чушь собачья.
Он нахмурился.
— Мне понятно ваше раздражение, и я уверяю вас, что это дело будет под контролем, но мы не можем творить чудеса.
— Чушь собачья.
Было видно, что терпение его на пределе. Насупив густые брови, он произнес:
— Миледи, это меня не касается, но мне кажется, вам не следовало бы употреблять таких слов в присутствии ребенка.
Она уставилась на него в изумлении. Изумление уступило место гневу.
— Вот как? Да кто вы такой — новоиспеченный христианин?
— По правде говоря, именно так. И я убежден, что для нас чрезвычайно важно показывать хороший пример подрастающему поколению, чтобы дети наши воспитывались по образу и подобию божьему. Мы должны...
— Я не верю вам. По-вашему, я показываю дурной пример лишь потому, что произнесла вслух два коротких, безобидных слова...
— Слова не безобидны. Дьявол прельщает и соблазняет именно словом. Слова — это...
— А какой пример подаете моему сыну вы сами? А?
Каждым своим действием вы показываете ему, что полиция бессильна кого-либо защитить, не в состоянии никому помочь и не способна ни на что, кроме как приехать по вызову и вынюхивать подробности.
— Жаль, что вы представляете это именно так.
— А как, черт возьми, я должна это представлять?
Он вздохнул:
— Мы сообщим вам номер дела по телефону. — Развернулся и твердым шагом пошел по дорожке, оставляя ее одну с Джоем.
Она бросилась вслед за ним и, нагнав, схватила за плечо:
— Прошу вас, пожалуйста. — Он остановился и посмотрел на нее холодным безучастным взглядом.
— Мне очень жаль, правда. Я просто обезумела. Ума не приложу, что мне делать. Я в полном отчаянии, — выпалила Кристина.
— Я понимаю вас, — раза два до этого он уже говорил эту фразу, однако его каменное лицо не выражало никакого понимания.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что Джой по-прежнему стоит в дверях и что он не слышит ее слов, она сказала:
— Извините, что я вспылила. И вы, похоже, правы: надо следить за своей речью, когда рядом Джой.