— И это все, на что эта сучка была способна? — Франко обратил на Полетт полный веселого недоумения взгляд. — А ты ей снова поверила?
— Я… — начала было Полетт, внезапно потеряв всякую веру в то, что только что ему сказала.
Франко заставил ее замолчать.
— Да я же являюсь наследником отца с самого своего рождения, потому что лишь во мне течет его кровь. Независимо от того, какие бы склоки и обиды нас ни разделяли. Ты думаешь, почему он так хочет, чтобы я женился?
— Чтобы ты остепенился, — робко предположила Полетт.
— Да неужто Карлос Мендоса станет ожидать от меня поступков, каких сам никогда в жизни не совершал? — иронически вскинул брови Франко. — Остепенился? Ведь он сам так и не остепенился. Не забывай, что он четырежды был женат и имел бесчисленное множество любовниц… Так что с какой стати ему лезть в мою личную жизнь? К тому же я по сравнению с ним веду монастырский образ жизни.
Однако Полетт не собиралась уступать без борьбы.
— Ну ладно, тогда объясни, отчего же твой папаша и сестрица так безумно рады, что ты женишься?
— Что ж, объясню. Десять лет назад отец затащил в постель женщину, которую я просил выйти за меня замуж…
— Что? — потрясенно пробормотала Полетт, полагая, что неверно его поняла.
— Затем последовало несколько лет обоюдного молчания, — мрачно продолжил Франко. — Думаю, моя обида вполне понятна…
— Но как… как это случилось? — прошептала Полетт.
— Карлос пригласил меня навестить его. Я привез с собой невесту. Сейчас мой папаша лишь тень того мужчины, каким он был тогда. В те дни отец выглядел еще весьма крепким и привлекательным для женщин. Он хотел, чтобы я работал на него, и сулил мне золотые горы. Брат мой был пьяницей, то есть для бизнеса человеком абсолютно непригодным. И Карлосу хотелось, чтобы я занял его место. Я отказался, понимая, что это свяжет меня по рукам и ногам. Отец взбесился. Клаудиа, моя невеста, взбесилась тоже. Ей весьма импонировал тот образ жизни, который он предлагал: бесконечные банкеты, поездки по миру, куча денег. А я тогда зарабатывал раз в пять меньше, чем сейчас…
— Но все-таки… — Полетт все еще не могла преодолеть своего недоверия, настолько была поражена тем, о чем Франко ей рассказывал.
— Отец разыграл перед нею дурацкий фарс, обольстил и… Она была слишком падкой до денег и комфорта. Тогда я этого не замечал…
Полетт пораженно замерла. Господи, ему же было тогда лишь двадцать три года! Как же мог родной отец вести себя так по отношению к собственному сыну — и как могла женщина пасть столь низко?
— Я застал их вместе, — прервал Франко наступившую тишину. — И это меня совершенно доконало. Конечно, я знал, что он не обходит вниманием ни одной красивой женщины, но мне казалось, что хоть в ней-то я могу быть уверен. Я оказался таким слепцом!
— Как они могли так с тобой поступить?
— Карлос любил чувствовать себя победителем и не слишком размышлял о том, к чему это может привести. Он считал, что старому псу есть чему поучить щенка. А Клаудиа? — Франко брезгливо сжал губы. — Когда один из богатейших в мире людей лишь намекнул, что хочет ее, она сразу же забилась в экстазе от этого предложения. У нее хватило глупости вообразить, что Карлос неминуемо женится на ней, а тот через пару недель просто-напросто вышвырнул ее за дверь. Понял, что зашел слишком далеко.
— Но как же ты смог его простить?
— Горбатого могила исправит. К тому же он все же мой отец. Он всегда ведет себя будто слон в посудной лавке: крушит все вокруг и заставляет других оплачивать убытки… — Франко взглянул на ее бледное, обеспокоенное лицо. — Вот теперь ты знаешь, отчего мой папаша и сестрица так безумно рады, что я женюсь, — с горькой усмешкой заключил он. — Это как бы скрашивает тот малоприятный эпизод с Клаудией.
А ты так легко доверяешь этой интриганке Бонни, на слова которой лишь в последнюю очередь следовало бы полагаться… — Теперь уже в голосе Франко звучало осуждение. — Бонни ревнует — и сделает все ради того, чтобы посеять между нами вражду. Неужто это не пришло тебе в голову?
Полетт не стала даже размышлять об этом. Она полностью отдалась порывам своей души. Щеки ее запылали от стыда.
— Извини…
— А я полагал, что ты в чем-то уже разобралась, — грустно произнес Франко. — Но, как видно, ошибался. Хотел открыть перед тобою сердце, а ты повернулась ко мне спиной!
— Я же извинилась! Прости, что так получилось…
Франко пожал плечами, как будто равнодушный к ее откровенному раскаянию.
— Внизу тебя ожидает твой отец.
— Отец? — встрепенулась Полетт. — Ты шутишь?
— Я захватил его по пути через Лондон. Мне показалось, что его место сейчас здесь, рядом с тобой.
Полетт судорожно сглотнула.
— Я…
— Лучше приведи себя в порядок перед обедом, — резко оборвал ее Франко, входя в спальню.
Когда Полетт прошла туда следом за ним, он натягивал на себя рубашку, и его упругие мышцы буграми выделялись на темном от загара теле.
— Франко… — прошептала она, не в силах отвести от него взгляда. — Я хочу рассказать тебе о своем браке.
— Можешь оставить при себе свои сокровенные тайны! — Обернувшись, он окатил ее холодным взглядом. — Я не собираюсь конкурировать с призраком.
— Тебе незачем конкурировать…
— Ты не понимаешь, — тяжело вздохнул Франко. — Твой Арманд — это уже прошлое, и для меня он столь же неинтересен, как вчерашняя газета. Для меня важна вера, а ты ее мне предложить не можешь. Равно как и шесть лет назад!
— Только не нужно изображать из себя обиженного. Ты уже заявил, что никогда мне не простишь моего брака, — напомнила Полетт. — И это вовсе не способствует атмосфере доверия.
— Увидимся внизу. — Франко накинул пиджак и устремился к выходу. — Умойся. А то у тебя тушь потекла.
Когда двери за ним захлопнулись, Полетт с досадой стукнула по стене кулаком и тут же, скорчившись от боли, прижала ушибленную руку к животу. Порою Франко становился настолько высокомерен, что ей хотелось ударить его. И любовь к нему вовсе не лишала ее этого желания. Господи, он еще и отца ее привез — словно это настоящая свадьба.
Когда она вошла в гостиную, Рональд Харрисон оживленно болтал с Лореданой. У Полетт хватило времени лишь на то, чтобы поцеловать отца, ибо двери растворились, в комнате появился Карлос в инвалидном кресле, и Рональд вынужден был обратить все свое внимание на него. В течение всего обеда хозяин дома перекидывался скупыми фразами с ее отцом, выпытывая мнение того о всевозможных деловых проблемах и проявляя неприкрытую снисходительность. Однако мистер Харрисон выдержал испытание, порой бросая насмешливые взгляды в сторону несколько испуганной дочери.
— Только я бы вас к себе управляющим не взял, — проворчал Мендоса, отхлебнув кофе. — Не считаю, что рабочих следует баловать.
— Профсоюзы не оставляют слишком широкого поля для выбора, — отважился возразить Рональд.
Лишь после обеда Полетт смогла остаться наедине с отцом.
— Вижу, дочка, ты наконец перестала внимать только голосу рассудка, — поддразнил ее отец. — Никогда не думал, что дождусь того дня, когда ты наконец дашь волю своим чувствам. Неужели думаешь, я не вижу, что Франко нравится тебе?!
Полетт нахмурилась.
— Что он тебе сказал?
— О, он был крайне убедителен, — рассмеялся мистер Харрисон. — В самолете не переставал болтать о тебе!
— Правда? — Полетт хотелось узнать побольше.
— Рассказывал, что влюбился в тебя еще шесть лет назад — и так до сих пор не смог забыть. Звучало это очень правдоподобно, — вспоминал отец с нежной улыбкой.