— Кажется, доктора Хьюма раздражает сама мысль о том, чтобы поделиться хоть какой-то информацией с шерифом округа.
— Узнаю доктора Хьюма, — улыбнулся Тэд. — Его кличка среди пациентов — Брюзга.
Алан поерзал на своем стуле.
— Алан, хотите что-нибудь выпить? — спросила Лиз. — Пиво, пепси?
— Нет, спасибо. Давайте вернемся к тому, во что верит, а во что — нет полиция штата. Они не верят, что кто-то из вас причастен к этому, но оставляют за собой право полагать, что это возможно. Они понимают, что не могут повесить на вас, Тэд, события прошлой ночи и сегодняшнего утра. Помощник, это возможно, тот же, кто гипотетически мог прокрутить дело с магнитофоном, — но не вы сами. Вы были здесь.
— Что с Дарлой Гэйтс? — тихо спросил Тэд. — Той девушкой, что работала в бухгалтерии?
— Мертва. Довольно здорово изувечена, как он и говорил, но сначала убита выстрелом в голову. Она не мучилась.
— Это ложь.
Алан заморгал и уставился на него.
— Она не могла так легко отделаться. Особенно после того, что он сделал с Клаусоном. В конце концов она ведь стукнула первая, разве не так? Клаусон позвенел перед ней деньгами — небольшими, учитывая состояние его финансов, — и она, растаяв, выпустила кота из мешка. Так что не надо мне рассказывать, будто он пристрелил ее перед тем, как резать, и что она не страдала.
— Ладно, — сказал Алан. — Все было не так. Хотите знать, как выглядело это на самом деле?
— Нет, — быстро сказала Лиз.
В комнате возникла тяжелая пауза. Даже близнецы, кажется, что-то почувствовали; они поглядели друг на друга с какой-то тихой грустью.
— Позвольте мне еще раз задать вопрос: во что вы сами верите? Во что вы верите сейчас? — нарушил молчание Тэд.
— У меня нет готовой версии. Я знаю, что вы не записывали на пленку голос Старка, потому что усилитель не засек никаких магнитофонных шумов, а на самой пленке слышно, как громкоговоритель на Пенсильванском вокзале объявляет, что «Пилигрим» на Бостон отправляется с пути номер три. На «Пилигрим» действительно была посадка сегодня днем на третьем пути, она началась в два часа тридцать шесть минут, что точно соответствует времени вашей милой беседы. Но мне и этого не нужно — если бы фразы Старка были записаны на пленку, Лиз или вы непременно спросили бы меня, что показал прибор-усилитель, как только я упомянул о нем. Никто из вас не спросил.
— И при всем при этом вы все еще не верите, так? — спросил Тэд. — Я имею в виду, что это упрямо лезет вам в голову — настолько, что вы без дураков пытаетесь отыскать доктора Притчарда, — но вы никак не можете пойти до конца и раскрыть глаза на то, что происходит, так? — он сам слышал раздражение и усталость в своем голосе, но уже не в силах был сдерживаться.
— Парень сам признал, что он — не Старк.
— О, да. И он сделал это очень искренне, — рассмеялся Тэд.
— Вы говорите так, словно это вас не удивляет.
— Ничуть. А вас это удивляет?
— Честно говоря, да. Удивляет. Потратить столько усилий для утверждения того факта, что у него и у вас одинаковые отпечатки пальцев, одинаковый отпечаток голоса…
— Алан, помолчите секунду, — попросил Тэд.
Алан замолк и вопросительно уставился на него.
— Сегодня утром я сказал вам, что, по моему разумению, все это делает Джордж Старк. Не мой помощник, не психопат, который каким-то образом ухитрился изобрести способ оставлять чужие отпечатки пальцев в перерывах между своими смертельными танцами и ариями об установлении личности… И вы мне не поверили.
Вы мне и теперь не верите?
— Не верю, Тэд. Я хотел бы ответить иначе, но единственное, что я могу сказать, это: я верю в то, что вы верите, — он перевел взгляд на Лиз и добавил, — вы вдвоем.
— Спасибо и на том, — сказал Тэд, — поскольку что-то меньшее вполне могло и скорее всего привело бы к моей гибели и смерти всей моей семьи. Поэтому на данном этапе сердце у меня радуется, когда я слышу, что у вас нет готовой версии. Это не так уж много, но это уже — шаг вперед. Что я хочу вам объяснить, это то, что голосовые отпечатки и отпечатки пальцев ничего не меняют, и Старк это знает. Вы сколько угодно можете говорить об исключении всего невозможного и принятии того, что останется — неважно, каким невероятным оно может показаться, но все равно это не работает. Вы не принимаете Старка, а останется именно он, когда вы исключите все остальное. Вот что я вам скажу, Алан: если бы у вас было столько свидетельств того, что вы страдаете опухолью головного мозга, вы легли бы в больницу на операцию, даже если бы шанс на то, что вам не выйти оттуда живым, был бы велик.
Алан открыл рот, покачал головой и снова закрыл его. В комнате, где, как остро начал сейчас чувствовать Тэд, он провел всю свою сознательную жизнь, помимо тиканья часов и тихого лопотания малышей не было слышно ни звука.
— С одной стороны, у вас серьезные вещественные доказательства, достаточные даже для судебного разбирательства, — мягко подытожил Тэд. — С другой, ничем не подкрепленное утверждение голоса в телефонной трубке, о том, что он «пришел в себя», что «теперь он знает, кто он такой». И вы собираетесь отдать предпочтение этому утверждению, проигнорировав улики.
— Нет, Тэд. Это неправда. Сейчас я не принимаю никакие утверждения — ни ваши, ни вашей жены, и уж меньше всех те, что сделал звонивший по телефону. Пока я оставляю за собой право выбора.
Большим пальцем правой руки Тэд указал через плечо на окно. Там, за тихонько колышущимися шторами, была видна полицейская машина патрульных, которые следили за домом Бюмонтов.
— А как насчет них? У них тоже пока свобода выбора? Я бы молил Бога, чтобы здесь остались вы, Алан, — я предпочитаю вас армии патрульных полицейских, потому что у вас хотя бы один глаз приоткрыт. У них — зашторены оба.
— Тэд…
— Да ладно вам, — сказал Тэд. — Это же правда. И вы это знаете, и… он тоже это знает. Он подождет. И когда все решат, что все кончилось и Бюмонты в безопасности, когда полиция свернет палатки и отправится заниматься другими делами, Джордж Старк придет сюда.
Он сделал паузу, и на его мрачном лице Алан увидел сменяющие по очереди друг друга сожаление, одержимость и страх.
— Я сейчас вам кое-что скажу — вам обоим. Я точно знаю, что ему нужно. Он хочет, чтобы я написал еще один роман в качестве Старка — возможно, еще один роман об Алексисе Машине. Не знаю, смогу ли я это сделать, но если бы я думал, что это может хоть как-то помочь, я бы попытался. Я бросил бы «Золотую собаку» и начал бы сегодня же вечером.
— Тэд, нет! — крикнула Лиз.
— Не волнуйся, — сказал он. — Это бы убило меня. Не спрашивай, откуда я знаю: я просто знаю, и все. Но если бы моей смертью все и закончилось, я все-таки мог бы попытаться. Но я не думаю, что это было бы так. Потому что на самом деле я не думаю, что он — человек.
Алан молчал.
— Итак! — сказал Тэд голосом бизнесмена, подводящего итог важному деловому сообщению. — Дела обстоят вот таким образом. Я не могу, я не стану, я не должен. Это означает, что он придет. И одному Богу известно, что произойдет, когда он придет.
— Тэд, — неловко произнес Алан, — вам нужно немного отвлечься от этого, вот и все.