Все лето на ней лежала почетная обязанность покупать хлеб, молоко и кое-какие овощи. Помидоры с огурцами она купила вчера, значит, на сегодня остался хлеб и молоко.
В крошечном магазинчике была приятная прохлада. Продавщица Татуся, положив локти на прилавок, читала. Заметив покупателя, она встала, и Катюша в какой раз позавидовала Татусиной фигуре. Она была невероятно красива. Высокая, худенькая, с тонкой талией и стройными ножками, которые девушка никогда не прятала в джинсы или под длинную юбку. А голос… А глаза…
Удивляло одно. Если бы Катюша была такой красивой, она бы непременно уже была замужем. А Татуся какой год сидела в их магазине и семьей, судя по всему, обзаводиться не собиралась.
– Картошку привезли, – улыбнулась девушка. – Только что. Если надо, покупай, а то разберут.
– Мне хлеба. – Катюша покопалась в карманах и, к своему большому удивлению, вытащила пятьсот рублей – то ли дед ошибся, то ли в кои-то веки расщедрился.
– Да ты богатая сегодня, – растерянно улыбнулась Татуся. – У меня и сдачи не найдется.
– А еще молока, – Катюша снова покопалась в карманах. Вчера, кажется, у нее была мелочь. – И пачку печенья.
– Может, картошки возьмешь? – Девушка заглянула в лоток с деньгами и покачала головой. – До сотни. Все равно понадобится. Ее неделю не было, до обеда всю разберут…
Катюша застыла с протянутой рукой.
Картошки не было неделю. Значит, в поселке ее ни у кого нет. Если только кто-то с собой не привез из города… Значит, когда Васька придет за провизией для вечера, то ему непременно понадобится…
– А сколько у вас картошки? – медленно начала Катюша.
– Мешок. – Татуся бросила звенеть мелочью. – Я тебе наберу килограммов семь. Сто рублей и выйдет.
– А мешок это много? – не сдавалась Катюша.
– Пятьдесят килограмм.
– Мне все! – Деньги упали на прилавок.
Татуся замерла с пластиковой миской для взвешивания овощей в руках.
– Ты уверена, что тебе столько надо? – осторожно спросила она. – Это же очень много.
– Для нас в самый раз! – победно произнесла Катюша.
Получив мелочь на сдачу, она помчалась домой за тележкой. Вдвоем с Татусей они с горем пополам погрузили мешок, но сдвинуть тележку с места Катюша не смогла.
– Серов! – позвала Татуся, когда стало понятно, что одна Катюша не справится.
Сашке Серову было шестнадцать, и для Катюши он был слишком взрослый, даже, можно сказать, старый. Она его никогда особенно и не замечала. Парень и парень. Невысокий, с крепкими накачанными руками, но весь какой-то нескладный. За лето они сталкивались раза два и даже не здоровались. Был Сашка человеком спокойным и каким-то равнодушным.
И вот этот Серов вдруг выступил из-за магазина, словно ждал, что его позовут. У Катюши мелькнула мысль, что как-то странно он вдруг оказался поблизости. Но сейчас было некогда об этом думать.
– Сашка, довези тележку до Ждановых, – попросила Татуся.
Серов с готовностью взялся за ручки.
– И возвращайся.
Катюша пропустила эту фразу мимо ушей, потому что ее больше всего волновала картошка. А зря. Будь она чуть повнимательней, события ближайших дней развивались бы совсем по-другому.
Сашка какое-то время постоял, глядя на закрытую дверь магазина, куда ушла Татуся, и только потом сдвинулся с места.
– Сажать будешь? – спросил он, легко везя тяжеленный, по Катюшиным меркам, мешок.
Катюше страшно льстило, что с ней общается взрослый Серов. Так бы он ее и в упор бы не заметил. А тут помогает. Приятно… Почему-то именно ему хотелось рассказать все – и о своем неудачном увлечении, и о том, что ее не пригласили на вечер.
Она искоса посмотрела на своего помощника. А все-таки в Сашке что-то было. Спокойный, уверенный, без всей этой заносчивости и надменности, какая непременно есть у старшеклассников по отношению к ребятам помладше.
Катюша даже немного загордилась. Стал бы Сашка помогать Белке тащить картошку? Конечно, нет. А ей везет.
– Мне нужно для дела, – доверительно сообщила Катюша, решив дальше не распространяться.
Сашка удобней перехватил ручки. Было видно, как напряглись мышцы под футболкой, как вздулись вены.
– Ну-ну, – хмыкнул он.
Катюша расплылась в довольной улыбке – нет, что ни говори, а день у нее сегодня будет удачный. Она уже начала действовать. И посмотрим, кто выйдет победителем.
Хорошее утро, счастливое пророчество и помощь Серова сделали ее жизнь заметно веселее. Жаль только, Брыков не видел, как Сашка с тележкой под ее руководством повернул к их участку. То-то бы он взвился.
Когда мешок оказался на веранде, а Сашка, махнув рукой, исчез, Катюшина жизнь стала понемногу тускнеть. До вечера была еще уйма времени, и надо было как-то себя занять.
С террасы раздавалось громкое чавканье, а значит, ее ненаглядный старший брат Паша проснулся и ест…
Она вбежала на террасу.
Пашка, тощий высокий парень с буйными черными вихрами, в одних трусах стоял около стола и прямо из пакета пил молоко. Отрывался он от него только для того, чтобы откусить от батона, с аппетитным чавканьем прожевать кусок и снова припасть к пакету.
Катюша с ненавистью проследила, как в ненасытном Пашкином животе пропадает батон и литр молока.
– Лопнешь, – зло процедила она, глядя на уцелевшую пачку печенья и собираясь спрятать ее от наглого брата.
– Не успею, – отдуваясь, произнес брат. – Хочешь, фокус покажу?
– Хочу! – мрачно кивнула Катюша, готовая разоблачить любой фокус, показанный Пашкой.
– Тогда принеси песочку.
Катюша выскочила на улицу, заметалась между грядок, соображая, где тут можно найти песок и какой такой фокус из него получится.
В доме хлопнула дверь. Катюша расстроенно топнула ногой.
Как она опять могла попасться на эту уловку!
Конечно, никакого печенья на столе уже не было. Как не было противного Пашки, сбежавшего с добычей через окно.
Опять придется идти в магазин.
Черт, черт, черт! Денег-то у нее не осталось.
В сердцах Катюша пнула подвернувшийся под ноги мешок и собралась расстроиться. Но сделать это не успела.
На соседском участке заорал магнитофон.
Вася вернулся!
Прямо по грядкам Катюша помчалась к забору.
– Брыков! – крикнула она, стараясь перекрыть страдания тяжелого рока. – Вася!
Но, видимо, сила искусства была сильнее ее воплей. За забором никто не появился.
– Ладно. – Катюша зашагала по грядкам обратно. – Попросите вы у меня картошечки…
Она насыпала полную корзинку крепких коричневых клубней.
– Торговать идешь? – На губах у Пашки еще висели крошки от печенья.
– Сажать буду, – отрезала Катюша, выходя за калитку.
За пять ходок она перетаскала в рощицу половину мешка, сверху закидала картошку лапником.
Теперь осталось дождаться вечера.
– И как ты собираешься одеться?
Белка сидела на траве, томно подставив лицо солнечным лучам.
– Не знаю, – пожала плечами Катюша. Ее сейчас больше волновали свежие мозоли, образовавшиеся на ладонях после беготни с картошкой.
– А я, наверное, надену белые брюки и босоножки, – протянула Огурцова. – Это будет эффектно – ночь, темнота, костер, и я в белых брюках.
– Испачкаешься, – буркнула Катюша, ковыряя ладонь.
– Не в этом дело! – Белка откинулась на спину. – Главное, какое ты произведешь впечатление. Учись, пока я жива. Если на тебя сразу обратят внимание, значит, запомнят. Если запомнят, то будут замечать и дальше. А от заинтересованности до любви один шаг.
Катюша оторвалась от своего занятия и задумалась.