Вдруг слышат громкое, разносистое, с "протягом":
На зеркальном на паркете
Буги-вуги режет Кэтти,
И це-эээээ-лый джаз
С неё не сводит глаз:
Кэ-эээээт-ти!
Красавец Джон
В неё влюблён.
Кэ-эээээт-ти!
29
Снова появились военврачи. Перед их приходом всех, как и в прошлый раз, уложили в кровати.
Невероятно: врачи стали раздавать подарки! Маленьких пластмассовых
волков - почему-то светло-коричневых. И зелёных козлят.
Златоверов склонил тощую физиономию над Сашкой.
- Ну как? Продолжаем шутить? Э-ка разыграл тогда! Я был уверен: мы и вправду не владеем речью.
Король нагло глядит на него.
- Поговори с нами, - попросил Радик.
- Стимула нет! - бросил Сашка.
Златоверов воззрился на помощников.
- Вы помешались на их умственной ущербности! Вот вам - по мордасам!
- Маловато, - возразил Миха. - Если б он, допустим, анекдот рассказал...
- Загнул! От кого анекдот... - усмехнулся Тольша: плосколицый, со странной чёлкой полукругом.
- А я могу! - заявил король. - Про наш институт!
- Это, должно быть, очень интересно, - сказал старший. Глаза за стёклами очков - пристальные, холодные.
Сашка не замешкался:
- Одного мужика звали Ин. Он не умел хорошо читать. Идёт по улице - и вдруг охота срать. Смотрит: дом, подъезд, написано: "Институт". А он прочитал: "Ин сри тут". Зашёл, насрал кучу. А в институте проходит съезд врачей. Вахтёр к Ину подбёг: "Ты чего наделал? Здесь же съезд!" А Ин: "И пускай съест! Хоть здесь, хоть где! Мне не жалко".
- Хо-хо-хо! - покатился со смеху Тольша. Миха вторит ему. Радик было улыбнулся, но сразу посерьёзнел.
- Да-с... - заметил Глеб Авенирович. - Чтобы иметь моральное право... работать над ними - нужно быть немножко повыше их. По ин-тел-лек-ту!
- Вы ведь военные врачи! - сказал король Златоверову. - А от нас вам чего надо?
Тот медленным движением поправил круглые очки в стальной оправе.
- А ты хотел бы быть военным? - меж тонких губ взблескивают металлические коронки. - Вы хотели бы быть военными? - обводит взглядом палату.
Поли подавленно молчат. Ещё бы не хотеть! Они были б самыми лучшими на свете военными лётчиками! Моряками. Танкистами. Разведчиками... "Э-эх!" - вырвалось у кого-то.
- Значит, - веско сказал врач, - мы должны быть друзьями! Большими друзьями! И я могу доверить вам тайну...
У мальчишек заблестели глаза.
- Но - чур! Не болтать!
- Ага! Ага! - раздаётся со всех сторон. - Конечно!
- Американцы готовят нападение на нас. С ними заодно немцы, японцы,
другие опасные хищники. Они мечтают уничтожить всю нашу страну...
- Водородными бомбами! - вставил Владик.
Златоверов кивнул:
- И не только ими...
Все нетерпеливо ждут тайны. То, что услышали, они знают с младенчества. Об этом ежедневно толкует радио.
- Мы должны их победить. Разгромить!
Мальчишки дружно поддерживают военврача.
- Но война будет очень трудной, - его прокуренный голос сделался донельзя проникновенным. - А кто хорошо знает, что такое трудности? Вы! Вы каждую минуту испытываете их. Боль, физические мученья... Поэтому необходимо исследовать ваши организмы, чтобы на вашем примере научить наших солдат, офицеров, всю нашу армию - преодолевать трудности так, как преодолеваете их вы! Чтобы все наши военные стали такими же терпеливыми, выносливыми, стойкими...
Палата всколыхнулась. Сколько гордости в глазах у поли! У некоторых - слёзы.
- Давайте! Обследывайте! Пожалуйста!
Но вот военврачей нет. Сашка-король вмиг на подоконник.
- Ой, дураки вы! А этот Жестяной - и хитрая же сука!
* * *
Перед "хитростью" военных беспомощны не только дети, но и всё многомиллионное население страны. Готовясь к наступательной биологической войне, советские правители будут испытывать оружие на собственном народе.
В 1974 в городке Кольцово, в тридцати километрах от Новосибирска, начнёт действовать засекреченный институт молекулярной биологии и прикладной вирусологии: его "продукцию" распылят с самолётов в 1979 над регионом Новосибирска. Аналогичные эксперименты будут выполнены в Узбекистане в районе города Нукус.
В начале апреля того же 79-го в Чкаловском районе Свердловска взорвётсякассетный боеприпас с микробиологической "начинкой". Она поразит, главным образом, здоровых, крепких работоспособных мужчин. Врачи больниц, куда станут во множестве привозить умирающих, не будут знать, с каким заболеванием они имеют дело: сверху поступит запрещение вскрывать тела умерших. Будет предписано указывать причиной смерти "сепсис" или "отравление".
Эти и подобные факты вскроются лишь в 90-е годы.
30
Скрипа возят на второй этаж. Он ходячий, но санитарке, чтоб не терять времени, велят привозить его в кресле на колёсах. Спускаются на лифте.
На втором этаже нет палат. В кабинетах выставлены образцы протезов, корсетов, всевозможной ортопедической техники. Стоят скелеты уродов. В других помещениях - приборы для исследований.
Его положили на кушетку голым. Златоверов, трое помощников укалывают специальными иголочками, ворочают его, постукивают резиновым молоточком. Приподнимают парализованную левую ногу, велят держать на весу - но она падает. С помощью прибора заглядывают ему в зрачки. Берут кровь из пальца, из вены, из мочки уха. Заставляют дуть в трубку, чтобы измерить силу лёгких.
- Интересненький букет! - замечает Радик. - Как здесь поведёт себя "бэшка"?
- Может, - роняет Тольша, - очаг будет совсем не там, где ему положено?
- Тьма вопросов, друзья... - произносит Глеб Авенирович, слушает грудь Скрипа. - Не начнётся ли в данном случае с астмочки?
У врача мосластые руки, длинные пальцы желты от никотина. Помог мальчику сесть в кресло с эбонитовыми подлокотниками. К ним пристегнули запястья. К предплечьям присоединили провода. На экране прибора вычерчивается светящийся зигзаг. Из другого прибора поползла бумажная лента. В руки Скрипу дали эспандеры - резиновые колобки.
- Жми быстрей, сильней - как только можешь! - велит Миха.
Скрип старается. Врачи следят за экраном, рассматривают ползущую ленту. Старший, кажется, доволен. Достал янтарный мундштук, воткнул папиросу. Он курит исключительно "Беломор". Стоит, чиркнул спичкой. Сухопарый, немного выше среднего роста. Волосы гладко зачёсаны назад, впалые щёки, срезанный подбородок. Пристально глядит на сидящего в кресле.
- Ну-с, дружок. А ты можешь принести пользу армии. Заметную пользу.
Златоверов и Тольша отошли к столу. Старший диктует - помощник
записывает.
Скрип сидит на кушетке, надевает штаны. Радик и Миха расположились на венских стульях, вытянув ноги. Оба поджарые. Радик - смазливый брюнет с тщательно подбритой ниточкой усиков. Коллега - тёмно-русый. Маленькое лицо. Густейшие жёсткие волосы торчат над низким лбом, будто щетина дикого кабана. Лоб, несмотря на молодость, - в частых продольных морщинах. В круглых близко посаженных глазах - любопытство.
- Как у тебя с Роксаной? - спросил Радика.
- Пока глухо, как в танке. Думаю, не катнуться ли к Светику?
- Ну уж нет! - Миха помрачнел.
- А у тебя что - наклевалось?
- Ну... - Миха собрал кожу лба в гармошку. - По-моему, она ждёт подарков. И не дешёвых.
- Не жмоться! А то я...
Оба посмеиваются.
...Сестра Светлана назначена помогать военврачам. Её часто видишь на втором этаже.
31
Раз в палате Сашка-король говорит:
- Меня обследывают, а сами треплются! Тольша мечтает Нонку вы...ть. А этот, с причёской "дикобраз", - Светку. А усатенький блядун к Роксане кадрится. Гадом буду, если не выслежу...
После обеда король и Петух задерживаются в столовой. Прячутся за
оконными портьерами. От столовой до лестничной площадки - два шага.
Мёртвый час. Они - на лестницу. Тихонько спускаются на второй этаж. Подкрадываются к дверям кабинетов, слушают...