Профессор взялся за ручку прибора и медленно сделал один оборот. Иван вздрогнул. Затылочные доли на экране стали чуть-чуть светлее. Профессор сделал два оборота подряд. Черное еще посветлело, но улучшение было едва заметно. Тогда профессор выдохнул и стал быстро вращать ручку. Процесс ускорился, но до нормального серо-голубого цвета было еще далеко.
Профессор все прибавлял оборотов. Ивана стала бить крупная дрожь. Профессор нажал кнопку на корпусе прибора. Теперь он вращался сам и скорость его постепенно увеличивалась. Глаза Ивана закатились и он стал издавать гудящий звук. Постепенно звук становился сильнее, усилилась и дрожь. Зато черная область в мозге на мониторе неуклонно серела.
– Сделай перерыв! – крикнул Владислав на ухо Профессору.
Тот отрицательно покачал головой.
– Еще немного! – крикнул он в ответ. – Хорошо идет! Теперь тело Ивана подпрыгивало, и это было похоже на эпилептический припадок. Витьку стало его жалко.
Вдруг что-то пошло не так. Иван, не вернув глаза в нормальное положение и не переставая гудеть, подпрыгнул и встал на ноги. Затем он напряг мышцы и веревки на нем лопнули. Все происходило очень быстро. Он сорвал с себя шлем и кинулся бежать в темноту, не разбирая дороги. Но на пути его был широкий поток сточных вод. Витек схватил фонарь и направил луч вслед Ивану. Ему показалось, что Иван сделал несколько шагов по поверхности воды. Но затем законы физики пришли в действие, и он пошел ко дну. Волосы его слегка светились голубым светом, и первое время было видно, как поток нечистот быстро уносит его вниз по течению. Потом он скрылся из виду.
Воцарилось подавленное молчание.
Первым его нарушил Профессор:
– Он был уже почти в норме! – сказал он.
Ему никто не ответил.
– Он утонул? – почему-то почти шепотом спросил Владислав.
– Скорее всего, да, – сказал Толян. – Здесь глубоко и течение быстрое.
– В этом виноваты мы, – заключил Витек.
– Но этого никто не хотел, – возразил Профессор.
Опять молчание. Только шумела великая река московского говна.
– Это был несчастный случай, – сказал Профессор. – В науке такое бывает. И вообще – чего все приуныли? Так или иначе – проблема разрешилась. Разве не этого все хотели?
– Однако силища-то у него какая, – заметил Толян, словно не слыша Профессора, – столько веревок разом порвать.
– Какая силища? – насмешливо парировал Профессор. – Это была гнилая бельевая веревка, – он поднял обрывок и подергал его. – Удивительно, как она вообще его держала.
– А что там ниже по течению? – спросил Витек.
– Очистные сооружения, – ответил Толян, – но до них далеко.
– У него есть шансы выбраться? Толян покачал головой:
– Если не умеет плавать, – никаких.
– А если умеет?
– Небольшие.
– Ладно, – сказал Профессор, сворачивая свою аппаратуру, – давайте выпьем. Заодно и помянем его.
«Это уже второй на моем счету», – подумал Витек.
– Толян, – попросил он, – ты скажи своим, пусть поищут тело. Надо поднять его наверх, пусть похоронят по-человечески.
– Смотри, как бы он еще сам тебя не похоронил, – засмеялся Профессор.
22
Сон уносил Витька все дальше от дома, как волны широкой реки уносят лодку без весел с одиноким пассажиром внутри – медленно, но неуклонно.
В том городе у него остались друзья, он точно это помнил. Он знал, что они и сейчас там, – не уехали, как он, в поисках лучшей доли, а спокойно живут в родных местах в полном соответствии с поговоркой «Где родился – там и сгодился». Счастливы ли они? И был бы счастлив он, если бы остался? Он не знал. Но в одном был уверен – бомжом он не стал бы никогда.
Однажды, в который уже раз обходя свой квартал в тщетных попытках выйти к дому, он их встретил. Был теплый летний вечер.
Они прошли мимо, негромко о чем-то разговаривая. Он не смог разобрать слов. Их было человек пять или шесть. Они его не заметили. Наверное, были увлечены беседой.
Он пошел следом и окликнул их. Никто не обернулся. Могли ли они его не услышать? Между ними было всего лишь метров десять, может, пятнадцать. Он почему-то никак не мог преодолеть это расстояние и приблизиться к ним вплотную.
– Ребята! – окликнул он еще раз. – Постойте, это же я! Сто лет не выделись, а завтра мне уезжать, когда еще встретимся?
Никакого ответа. Они дошли до перекрестка и разошлись, даже не взглянув на него.
Витек остался один. Он был ошеломлен. Не увидели или не захотели увидеть? Он не знал. Он никогда их не предавал и никогда не забывал о них. Если не захотели увидеть, то за что? За то, что он уехал? Не был ли его отъезд много лет назад предательством города, а значит, и их тоже?
Он в растерянности стоял на перекрестке. Здесь все было таким знакомым и таким далеким, что хотелось заплакать. Он понял, что потерял это все окончательно, а теперь уже ничего не вернуть и не исправить.
Он повернул обратно, и в этот раз дом перед ним открылся. Он зашел со двора. У пустой беседки сидел большой кот серо-белой раскраски. Витек узнал его и обрадовался.
– Марсик, – позвал он.
Кот безбоязненно подошел. Казалось, он тоже его узнал. Витек взял кота на руки, чувствуя приятную тяжесть мускулистого тела, покрытого густой короткой шерстью, и вошел в беседку. Он сел на лавочку и почесал кота за ушами. Тот замурлыкал. Витек не очень удивился, что кот до сих пор еще жив. По всем расчетам, он должен был давно издохнуть. Но он сидел на руках и мурлыкал.
– Привет, старик, – сказал Витек.
Кот ткнулся мордой ему в ладонь, прижал уши и затих. Он был соседским и жил этажом ниже. В квартиру Витька он приходил в гости. Кошки чувствуют, кто их любит, и время от времени заходят навестить. Витек кормил его, немного с ним играл, а когда тот просился уйти – выпускал в подъезд.
– Плохо мне, Марсик, – то ли сказал, то ли подумал Витек. – Тошно мне и хочется умереть.
– Как умереть? – спросил кот, не переставая мурлыкать.
Витек не знал, прозвучали ли эти слова в реальности или только в его мозгу. Но опять не удивился.
– Как камикадзе, – объяснил он. – Упасть с самолетом, полным взрывчатки, на какой-нибудь авианосец и потопить его к херам.
– Крепко же тебе досталось, – заметил кот.
Витек не ответил. Он так много мог бы сказать, что говорить было нечего.
Стемнело.
– Жизнь – подлая штука, – наконец произнес Витек.
Они еще немного посидели, а потом Марсик спрыгнул на землю.
– Ну, я пойду, – сказал он, – сейчас хозяева хватятся.
– Давай.
– Ты заходи, если что, – сказал кот. – Я бы и сам зашел, да не знаю, где тебя теперь искать.
Он потрусил к своему окну на первом этаже, забрался на дерево, перепрыгнул на подоконник и исчез в форточке.
Витек посмотрел на свои окна этажом выше. Они были темными. Он пошел к подъезду, но почему-то опять промахнулся и оказался у Дома культуры. В пустом сквере на столбе горела одинокая лампочка. Ветер раскачивал абажур над ней, и кружок света, который она бросала на землю, испуганно шарахался в разные стороны.
Витька вдруг охватила ярость. Ничего больше не осталось в этом городе из его прежней жизни, кроме кота Марсика. Да и его, по правде, тоже не было.
Он стал бить ногами по трухлявому столбу, пока тот не закачался и не упал на землю. Лампочка рассыпалась, провода заискрили и оборвались, стало совсем темно. В кронах деревьев шумел ветер.
Он проснулся и позвонил Нине. Она не удивилась его звонку.
– Нина, – сказал он, – я никак не могу найти свой почтовый ящик. Я ищу везде, но его нет. Только чужие.
– А что в нем? – спросила она.
– Почта. Газеты, журналы, письма. Открытки.