– Болтал, что у тебя нет денег… что ты занята только поисками богатого парня… что ты никогда и ни с кем не останешься надолго.
Какое-то время Джейни молчала. И вдруг крикнула во весь голос:
– Да пошел ты!.. Как ты смеешь! И у тебя еще хватает наглости лить на меня эти помои! Нет, ты не любишь меня, и я тебя не люблю. И хватит вести себя как ребенок.
– Вот в том-то и дело, – сказал Рэдмон. – Я действительно любил тебя.
Он отвез ее на остановку автобуса «Джитни» в Бриджхэмптоне. В дороге они не разговаривали. Джейни вышла из машины – в руках у нее была сумка. Рэдмон тут же уехал. Она посмотрела вдаль – не появился ли на дороге автобус? Но автобуса видно не было. Джейни села на скамейку. Ярко светило солнце. Мимо прошел мужчина с собакой, и она спросила его, скоро ли подойдет автобус, на что тот ответил: не раньше чем через час. Она перешла на другую сторону, зашла в магазинчик сладостей и купила стаканчик мороженого. Потом вернулась к скамейке. Хотела было позвонить Биллу Вестакотту, но потом решила этого не делать.
Наверное, не стоило так поступать, но разве в том, что случилось, была виновата она одна? Видимо, то, что произошло, было выше понимания мужчин. Трахать всех подряд и объяснять такое поведение законами биологии у них считалось нормой: «Я просто должен разбрасывать свое семя». Но стоит женщине поступить подобным образом, как их охватывает ужас. Разве они не понимают, что эта дверь открывается в обе стороны? Взять, к примеру, Рэдмона. Кое-какие деньги у него водились, и вообще он вполне приличный партнер с точки зрения статуса, даже несмотря на эту хибару. Или Билл – мужчина богатый и успешный, к тому же с огромным домом. И что, интересно знать, думал Рэдмон? Чем все это должно было закончиться? Рассчитывал, что она потратит свою жизнь на него? С какой стати? Ведь она-то понимала, что сможет добиться большего. Это и есть настоящая биология.
Когда Джейни уже проехала полпути к городу, зазвонил ее сотовый. Это был Рэдмон.
– Послушай, – сказал он, – к твоему сведению, сюда заезжала Элен. Она была в истерике. Билл ей тоже все рассказал. Ты, наверное, так и не поняла, что Билл – просто большой ребенок. Он не может жить без Элен, пусть она и сумасшедшая. Она поддерживала его, когда он начинал писать свои сценарии.
– Ну и что? – спросила Джейни.
– А то, что ты фактически разрушила жизнь трем людям. Без всякого на то повода. Я уж не говорю об их детях. Биллу пришлось отвезти Элен в больницу.
– Я уверена, у Билла было множество романов, – сказала Джейни. – И не моя вина, если он не может удержать в штанах своего петушка.
– Но ведь я их друг, – напомнил Рэдмон. – И именно я привел тебя в их дом, я считал и тебя своим другом. Интересно, как ты себе все это представляла, Джейни? Или ты думала, что ради тебя Билл оставит жену?
– На что ты намекаешь, Рэдмон? По-твоему, я недостаточно хороша?
– Именно это я и хочу сказать.
– В таком случае мне кажется, что нет смысла продолжать этот разговор.
– Просто подумай об этом, – попросил Рэдмон. – Куда все это тебя заведет, а, Джейни? Чем все это кончится, если ты и дальше будешь разрушать чужие жизни?
– А как насчет моей жизни, Рэдмон? Почему бы всем вам, засранцам, хоть раз не задуматься: а она-то что при всем этом чувствует? – На этом Джейни прекратила разговор.
До конца лета оставалось еще две недели, но Джейни так и вернулась в Хэмптон. Она просидела в своей раскаленной квартирке до конца августа, лишь на пару часов в день находя убежище в кондиционированной прохладе спортзала. А когда энергично работала на движущейся беговой дорожке, все повторяла и повторяла мысленно: «Я вам еще покажу! Вы меня еще узнаете!»
На следующее лето, твердо решила Джейни, у нее будет собственный летний дом.
V
– Джейни! – окликнул ее Джоэл Уэбб.
– Привет! – ответила Джейни, помахала рукой и двинулась навстречу ему, проталкиваясь сквозь толпу. Ее мартини немного расплескался. Она облизнула край бокала.
– Я не видел тебя целую вечность, – сказал Джоэл.
Все это происходило на очередной вечеринке по поводу открытия нового веб-сайта, в очередном прокуренном, жарком и душном клубе. И хотя стоял февраль, все обливались потом. Джейни наклонилась к Джоэлу, подставив щеку для поцелуя.
– Ну и ну! – удивился Джоэл. – Кто все эти люди?
– Не имею представления, – рассмеялась Джейни. – Похоже, никто из прежней публики по клубам больше не шляется.
– Но здесь-то ты наверняка найдешь богатого парня, – сказал Джоэл. – Ведь все эти ребята-интернетчики просто миллиардеры…
– Они скучные! – прокричала Джейни. Гости шумели так, что ничего не было слышно. – А кроме того, я обзавожусь собственным домом на лето.
– А для меня это один из последних вечеров вне семьи, – сообщил Джоэл. – У меня скоро родится ребенок. Вернее, у моей подруги.
– Вот здорово!
– Нет, вовсе не здорово. Я пытался порвать с ней. Целых несколько лет старался закончить наши отношения. А она забеременела. Впрочем, я и так на ней не женюсь. Я ей сказал: «Я буду жить с тобой, буду оплачивать счета, но все остальное – твоя ответственность».
– Ты такой добрый, – саркастически заметила Джейни.
– Да, наверное, так и есть. – Джоэл не уловил сарказма. – Так что же ты молчала о своей младшей сестренке? Говорят, она красавица?
– Да о чем ты вообще говоришь?
– О твоей сестре Патти. Познакомила бы нас и избавила меня от всей этой головной боли.
– По-моему, у нее уже есть парень. – С этими словами Джейни отошла.
Патти! Где бы она ни оказалась, все только и говорили о Патти и ее дружке Диггере. О Патти последние годы Джейни почти не вспоминала. Но вдруг эта самая Патти словно материализовалась из ниоткуда. Вообще-то она жила в Нью-Йорке уже лет пять, но Джейни никогда не обращала на нее внимания и виделась с ней только на каникулах в доме родителей, и даже тогда казалось, что они приехали из разных городов.
Но в этом году все изменилось.
Джейни никогда не могла представить, что Патти – всеобщая любимица, так и не превратившаяся в красавицу (она никак не могла избавиться от двадцати фунтов лишнего веса) – чего-то добьется в жизни, но каким-то непостижимым образом это ей удалось. Патти – она была на пять лет моложе Джейни – переехала в Нью-Йорк сразу после окончания колледжа и начала работать на телевидении, кажется, ассистенткой. Джейни всегда считала, что там, собственно, ее сестрице и суждено остаться.
Но внезапно Патти расцвела. Теперь она стала чертовски знаменитым телевизионным продюсером (журнал «Нью-Йорк» упомянул ее в репортаже о подающих надежды молодых талантах). Потом сбросила лишний вес и завела себе весьма серьезного дружка – бледного, болезненного вида парня по имени Диггер, о котором все говорили не иначе, как о новом Мике Джаггере.
И теперь Патти и Диггер бывали буквально везде – по крайней мере во всех тех местах, где могла оказаться Джейни. Стоило ей войти в клуб, как какая-нибудь девица тут же восклицала: «Привет, Джейни! А твоя сестра уже здесь!» – после чего тащила ее по узкой лестнице, приподнимала бархатный шнур ограждения и там, среди гостей банкета, конечно, уже крутились Патти и Диггер – они курили сигареты, а Патти, само собой, была в темных очках и в каком-нибудь броском ультрамодном наряде, например, в брючках из серебристой фольги.
– Ваша сестра – сплошной улет! – захлебываясь от восторга, шептала при этом очередная девица.
– Привет! – говорила в таких случаях Патти, гася в пепельнице сигарету.
– Здравствуй, – отвечала Джейни. Это «здравствуй» обычно имело несколько враждебный оттенок.