Молодой человек направился к выходу, а Дэмьен с обескураженным видом повернулся к президенту.
– Ах да, Крейг, спохватился тот, – не могли бы вы там же добавить, что господин Торн назначается президентом Совета по делам молодежи при ООН.
Крейг обернулся. На лице его застыло крайнее удивление. – Но, я думал… – Пожалуйста, сделайте то, что я сказал, – раздраженно оборвал его президент.
– Конечно, господин президент. Президент дождался, когда его помощник выйдет из комнаты, затем повернулся к Дэмьену. На лице его играла улыбка, знакомая миллионам американских телезрителей. Он поднялся со своего кресла и протянул Дэмьену руку.
– Ваш отец гордился бы вами, Дэмьен. Конечно, президент намекал на то, что отец Дэмьена, являясь одним из наиболее уважаемых послов в Великобритании, радовался бы назначению своего сына на этот пост, что само по себе это назначение в некотором роде сглаживало кошмарные воспоминания, связанные с гибелью Роберта Торна.
Однако Дэмьен резко перебил говорящего. – Я ценю ваши соболезнования, сэр, – заявил он, пожимая руку президенту.
Они улыбнулись друг другу. И тут президент внезапно почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Перед ним стоял невероятно уверенный в себе человек. Будто этот кабинет принадлежал Дэмьену, а президент был всего-навсего гостем. И пока президент провожал взглядом выходящего из кабинета Дэмьена, он осознал, что Торн ни разу не упомянул имени Эндрю Дойла. Все остальные как-то выразили свое потрясение или соболезнования. От Дэмьена он не услышал ничего подобного. Будто бывшего посла никогда не существовало.
Глава пятая
Харвей Дин прищурившись смотрел на стюардессу, склонившуюся над ним. Девушка разъясняла пассажирам, что пора отстегнуть ремни безопасности. Дин попросил мартини, откинулся в кресле, мельком глянул на Дэмьена, погруженного в чтение романа, достал свой кейс и расслабился. Обычно он редко занимался самоанализом, хотя время от времени все-таки оглядывался на прожитые годы и прикидывал, на какие высоты занесла его нелегкая. Сейчас был как раз такой момент. Дин находился на борту авиалайнера, принадлежащего Торну. Это был самолет, способный без посадки пересечь Атлантику. К тому же он был изнутри настолько роскошный, что пассажиры, при известной доле воображения, могли себе представить, будто находятся, например, в отеле «Савой».
Дин взял мартини, поблагодарил стюардессу и принялся смаковать напиток, который оказался превосходным, как раз то, что надо: особо сухой с джином. Дин считал себя удачливым человеком. Он прекрасно знал свои слабые и сильные стороны, что само по себе было уже преимуществом. К своим слабостям он относил неспособность понимать людей. Его представления о человеческой природе были смутными, он не разбирался в мотивах поведения того или иного человека, постоянно удивляясь, как по разному реагируют люди на определенные явления. Но вот уловить суть какой-нибудь проблемы он мог за считанные секунды. У него были сверхъестественная хватка в мире бизнеса и прямо-таки пророческий дар, если дело касалось важнейших советов. Дин обладал также острейшим чутьем на неприятности: чуть где запахнет жареным, он уже держит нос по ветру.
Именно благодаря этим способностям восемь лет назад Дина пригласили из Гарвардской школы бизенса в директорат крупнейшей транснациональной компании. Дин с точностью мог припомнить мельчайшие детали своей встречи с Полем Бухером. Он с благодарностью тогда принял приглашение на обед. А Бухер перешел прямо к делу. Сотрудники «Торн Корпорейшн» были приятно поражены стилем работы Дина. Внимательно просмотрев все характеристики Дина, Бухер тут же предложил ему место. Дин, конечно же, был польщен и принял предложение еще до того, как подали горячее.
Он был совершенно очарован Бухером. Дин знал, что это тот самый Бухер, который двенадцать лет назад настоял на расширении компании «Торн Индастриз» и предложил заняться соей и удобрениями; решение это превратило «Торн Индастриз» из промышленного гиганта в транснациональный колосс. Именно Бухер понял, что люди, занимающиеся пищевыми продуктами, делают погоду во всем.
А после второй порции бренди Дин почувствовал к Бухеру такое расположение, что, уже не стесняясь, поинтересовался, правда ли, будто именно Бухер произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Только при одном условии мы можем быть уверены в завтрашнем дне. И это условие… голод!»
Бухер слегка улыбнулся: – _ Да, полагаю, что-то в этом роде.
Месяц спустя Дин стал служащим «Торн Корпорейшн». А еще двумя неделями позже Бухер начал на свой лад перекраивать жизнь Дина Харвея. В один из уик-эндов на загородной вилле Бухера проводилась вечеринка. Жена Дина – Барбара – проводила лето в Хэмптоне, а для мужской половины «Торн Корпорейшн» это время являлось традиционной порой разного рода любовных похождений и других приключений.
На вечеринке Бухер познакомил Дина с Аэйшей. Она была наполовину креолкой, наполовину венесуэлкой. Дин, большую часть времени проведший в стенах колледжа, никогда не встречал подобных женщин. Он был ошеломлен ее сексуальной ненасытностью. Ее поведение в постели никак не вписывалось в рамки обычных представлений Дина о женщинах: грубая инициатива в купе с потрясающей чувственностью. Будь Дин чуточку помоложе, он с негодованием отказался бы от подобной женщины.
После второй бурно проведенной ночи Аэйша ни с того ни с сего достала Библию. Дин решил было, что это очередной плод извращенной фантазии. Но женщина казалась на редкость серьезной, когда посвящала его во многие тайны, заключенные на страницах Библии. И он сдался. Оглушенный ее наркотическим влиянием, почти задохнувшийся в ее тягучих и острых благовониях, он уже в каком-то экстазе ощутил, что все, о чем она ему поведала, имеет смысл. После этого, когда Дину объяснили наконец, кто же такой Дэмьен Торн, он чуть не разрыдался от счастья.
С этого самого дня Дин готов был следовать за Дэмьеном на край света и с радостью отдал бы за него жизнь. К своему удивлению, он легко скрывал все это от Барбары.
Он полез в кейс за документами, нашел необходимые и отложил портфель в сторону.
«Советский Союз ведет переговоры с Египтом о закупке сои ценой пятьдесят долларов за тонну с рассрочкой платежа на пять лет. Это на восемь долларов меньше того, что предлагаем мы».
– Каковы ваши соевые запасы? – поинтересовался Дэмьен, отрываясь от книги.
– Где-то восемьсот миллионов тонн.
– Отлично. Пусть покупают по тридцать долларов за тонну и пять процентов годовых за десятилетнюю рассрочку платежа. – Впервые за день Дэмьен улыбнулся. – В результате этой акции правительство Египта будет находиться у нас в кармане ближайшие десять лет.
Дин сделал пометку в документах. Дэмьен продолжал: – Президент настаивает на отчете об НФО, но я не желаю, чтобы он появлялся на его столе, пока информация не устареет. Как скоро мы сможем переложить вину за взрыв плотины на Израиль.
– У нас есть в Тель-Авиве свой человек, его зовут Шредер, – напомнил Дин, – министр обороны в израильском правительстве. Бухер разговаривал с ним на прошлой неделе, и Шредер заявил, что берется подготовить подложные документы, где будет содержаться очевидный намек на необходимый нам ход событий.
Дэмьен впился глазами в Дина. – А не выведет ли это на нас? – усомнился он. – Бухер утверждает, что никоим образом, – возразил Дин, прекрасно понимая, что снимает с себя ответственность, взваливая все на плечи Бухера.