Ладно?
– Я отлично чувствую себя. Честное слово. Все, что было, прекратилось. Всю ночь я спала как убитая, от спазмов не осталось и следа.
– Но ты потеряла много крови, и не убеждай, что это тебе легко обошлось.
– Да, но это не значит, что я должна тут же укладываться в постель.
– Это значит, что ты должна будешь поменьше бегать.
Джек провел Джиа к большому кожаному креслу в библиотеке с дубовыми панелями и усадил ее.
– Оставайся в нем, пока не придет время укладываться.
Он знал, что Джиа никогда не сделает ничего, что могло бы повредить ребенку, но в то же время понимал, что при ее кипучей энергии ей будет трудно оставаться на одном месте.
– Не глупи. Как с обедом?
– Я могу его сделать! – вскричала Вики. – Дайте мне! Разрешите!
Джек знал, что стряпня дочери доставит Джиа куда больше хлопот, чем если бы она готовила обед сама. Поэтому он должен продуманно включиться в игру. Ни в коем случае нельзя подавлять чувства маленькой девочки.
– А я было подумал, не принести ли его...
Вики не дала ему продолжить:
– Ну разрешите мне самой его сделать! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Ну, Вик, а я уже заказал на вечер китайские блюда. Ну, ты понимаешь – рулетики с яйцами, уонтон‑суп, большой цыпленок и даже блюдо ду‑ду.
Девочка вытаращила глаза:
– Ты имеешь в виду блюдо пу‑пу?
– Ну да. Верно. С жареными креветками и ребрышками прямо с огня. – Ей нравилось самой подогревать ребрышки на огне. – Но если ты хочешь готовить, я позвоню и отменю заказ. Никаких проблем.
– Нет, я хочу пу‑пу. А готовить буду завтра вечером.
– Уверена?
Вики кивнула:
– Значит, тарелку пу‑пу, договорились?
– Договорились. Мне надо выйти по делу, а потом я принесу ду‑ду.
Вики хихикнула и развеселилась.
Джек подмигнул Джиа:
– Предполагаю, что тебе как обычно – брокколи и орехи в чесночном соусе?
Та кивнула:
– Ты правильно предполагаешь. Но где ты раздобудешь на вынос блюдо пу‑пу?
– Еще не знаю, но что‑нибудь придумаю. – Наклонившись, он поцеловал ее. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– И я, и ребенок – мы оба себя прекрасно чувствуем. Просто мы немного испугались, вот и все.
– И ты будешь следовать указаниям доктора, да?
– Первым делом я залезу под душ в своей собственной ванне, чтобы смыть все больничные запахи, а потом буду спокойно сидеть и читать книгу.
– Отлично. Беги под душ. А мне надо заняться кое‑какими делами.
– Что‑то налаживаешь и крепишь?
Джек кивнул:
– Поручили пару таких делишек.
– Надеюсь, ничего опасного. Ты же обещал...
– Ровно никаких опасностей. Честное слово. Первое – всего лишь найти маме ее пропавшего мальчика. А другое я организовал так, что парень, для которого я все налаживаю, об этом даже не догадывается, ни о каких царапинах не может быть и речи. Нечто поэтичное и бесконтактное.
– Это‑то я уже слышала. Ты говоришь «плевое дело», а потом являешься с багровой физиономией и следами удушения на шее.
– Да, но...
– И не можешь даже навестить отца, чтобы не начать с ним очередную войну.
Джек моляще вскинул руки:
– Порой события обретают непредсказуемый ход, но эти две наладки совершенно прямолинейны. Никаких сюрпризов. Заверяю тебя.
– О, я‑то знаю, что ты сам в это веришь, но каждый раз, как ты принимаешься за такое дело, оно потом становится очень опасным.
– Но не на этот раз. Увидимся через пару часов. Сотовый будет у меня отключен на весь день. – Заметив ее удивленный взгляд, он сказал: – Долгая история. Но я буду время от времени сам позванивать тебе. – Он махнул ей на прощание. – Люблю тебя.
Она улыбнулась ему в ответ:
– Я тебя тоже.
10
– Сегодня вы выглядите куда лучше, – сказал Дженсен, заняв место, предназначенное для гостя, по другую сторону огромного, как аэродром, письменного стола Лютера Брейди.
Дженсен и сам хотел иметь такой же кабинет – высокие потолки, розетки световых люков на потолке и ряд окон от пола до потолка, из которых открывался потрясающий вид на деловую часть города и небоскреб Крайслер‑Билдинг. Стены были сплошь отделаны ореховыми панелями, если не считать пары дверей из хромированной стали в южной стене. Вот здесь Брейди и воздвиг памятник своему самому большому секрету, о котором знали только он, Дженсен и Высший Совет: Опусу Омега.
Действующий Первый Дорменталист и Верховный Контролер был симпатичным широкоплечим мужчиной среднего роста, с длинными вьющимися каштановыми волосами, которым он позволял падать на воротник. Несколько лет назад Дженсен заметил, что в копне его каштановых волос мелькнула седая прядь, но прожила она недолго. Сегодня на Лютере Брейди был один из его костюмов от Хики – Фримена или Дольче и Габбаны – он никогда не носил мундира, – которые предпочитал для появления на людях. Он был общественным лицом дорментализма и в таковом качестве должен был производить впечатление. Лютер Брейди был не только главой церкви, но и ее несравненным специалистом по связям с общественностью.
Дженсен не мог не признать, что шеф был великолепен в обеих ролях, но особенно в последней. Когда Брейди появлялся на экране телевизора, он был воплощением рассудительности, благородства и самоотверженности. Чемпион и обладатель Кубка Альтруизма.
– Лучше? – нахмурился Брейди. – Что ты имеешь в виду?
– Вчера у вас был усталый вид.
Брейди сделал маленькую, но выразительную паузу.
– Ничего удивительного, – сказал он, – если учесть, сколько потребовалось усилий, чтобы обеспечить низкое давление к северу от воскресного митинга.
Дженсен помнил, как он всю неделю просматривал сводки погоды, готовясь к неизбежному дождю, который хлынет во время митинга. Но в субботнюю ночь и в воскресенье утром грозовой фронт ушел к северу. Дженсен списал это на везение, но вот теперь Брейди рассказал ему...
– Это вы сделали?
– Ну, не один я. Мне помогала пара членов Высшего Совета. Наверно, я мог справиться и сам, но я должен был уделить определенное внимание и моему обращению к собравшимся. Ты же знаешь, что мы, Полностью
Слившиеся, можем быть высшими существами, но мы не боги.
Да, мы не боги, виновато содрогнувшись, подумал Дженсен. Кое‑кого из нас даже высшим существом нельзя назвать.
– Мне была бы нужна твоя помощь, – со смущенным видом добавил Брейди, – но я не хотел отвлекать от обязанностей по обеспечению безопасности.
Хвала Ноомри, что ты этого не сделал, подумал Дженсен. Могла вскрыться эта позорная история... Брейди откинулся на спинку стула.
– Я уверен, что ты знаешь – я провожу воскресные ночи в горах, чтобы побыть наедине со своим кселтоном и обрести новые запасы духа. Мне необходим отдых.
Дженсен кивнул. Немало воскресных ночей Брейди проводил в своем доме в высокогорных лесах.
– Как‑нибудь ты должен отправиться со мной, – рассеянно глядя в пространство, улыбнулся Брейди. – Я беру со собой «Компендиум» и перечитываю его. И каждый раз испытываю восхищение.
«Компендиум».