Я тупо глянула на дно опустевшего стакана.
– Чуть больше часа назад я видела в Гонконге свою сестру.
На том конце провода повисла короткая пауза.
– Вы там что, мисс Гласс, выпиваете?
– Ага. Но я ее видела.
– Вы видели вашу сестру?
– Да, в Гонконге. А сейчас я лечу на «боинге» в Нью-Йорк.
– Вы видели вашу сестру… целой и невредимой?
– Нет.
– Я не совсем понимаю вас, мисс Гласс.
Я наскоро рассказала Бакстеру о происшествии в Музее живописи и замолчала в ожидании ответа. Честно говоря, я рассчитывала на некое проявление эмоций с его стороны. И ошиблась.
– Может быть, вы опознали там и других похищенных из Нового Орлеана? – деловито спросил Бакстер.
– Нет. Впрочем, я ведь видела фотографии только первых пяти, включая Джейн.
– Вы абсолютно уверены в том, что на картине была изображена именно ваша сестра?
– Вы что, смеетесь надо мной? Это было мое лицо! Мое обнаженное тело!
– Хорошо, хорошо… я верю вам.
– А вы что-нибудь слышали о существовании этих картин?
– Никогда. Я еще поспрашиваю наших экспертов в Вашингтоне. И попутно займемся этим Кристофером Вингейтом. Когда вы приземляетесь?
– Через девятнадцать часов. Примерно в пять вечера по нью-йоркскому времени.
– Постарайтесь выспаться в самолете. Я забронирую вам билет на рейс «Америкам эйрлайнз» в Вашингтон, на который вы сядете сразу по прибытии в Нью-Йорк. Денег с вас не запросят, просто покажете им свой паспорт или водительские права. Сам я сейчас же выезжаю в Вашингтон, встретимся в Доме Гувера. [4]Я в любом случае должен был появиться там завтра, да и вам это удобнее, чем добираться до Квонтико. В аэропорту Рейгана вас будет ждать мой агент, не возражаете?
– Не возражаю. Зачем его так назвали? Оставили бы прежнее название – Национальный аэропорт Вашингтона!
– Мисс Гласс, вы в порядке?
– В полном.
– У вас странный голос.
– Ничего, три таблетки и еще глоточек скотча все поправят. – Я не выдержала и идиотски хихикнула. – Все, отключаюсь. Сегодня был нелегкий денек.
– Понимаю. Постарайтесь привести себя в норму. Вы мне потребуетесь свежая и бодрая.
– Я очень рада, что в кои-то веки потребуюсь вам, – сказала я на прощание и положила трубку обратно на подлокотник.
«А год назад ты прекрасно обошелся и без меня!»
Впрочем, что сейчас поминать старое? Ситуация изменилась. Теперь я им действительно нужна. Но лишь до того момента, как они узнают о картинах то, что знаю я. А потом меня снова уберут с дороги. Им не понять, что неведение – страшнейшая мука для родственников пропавшего человека. А если вспомнить, что я еще и журналист, для меня неведение – просто ад. Ладно, довольно грустных мыслей. Лучше действительно поспать. Я, можно сказать, всю жизнь провела в воздухе, и заснуть на борту самолета для меня никогда не было проблемой. Вплоть до того дня, когда исчезла Джейн. И теперь мне не обойтись без моих «маленьких друзей», всюду путешествующих со мной в картонной коробочке.
Снотворное постепенно действовало. Перед глазами повис легкий туман, веки налились тяжестью. И все же я заставила себя очнуться ради еще одного звонка. Бороться с телефонным справочником у меня уже не было сил, поэтому я решила зайти с другого конца. Рон Эпштейн редактирует шестую полосу в «Нью-Йорк пост» [5]и является городской «ходячей энциклопедией». Как и Дэниел Бакстер, Рон прирожденный трудоголик, и, значит, у меня есть хорошие шансы застать его на рабочем месте.
Как и Дэниел Бакстер, Рон прирожденный трудоголик, и, значит, у меня есть хорошие шансы застать его на рабочем месте. Справочная газеты перевела мой звонок на нужный номер, и я услышала знакомый голос.
– Рон, это Джордан Гласс, привет.
– Джордан! Какими судьбами! Ты где?
– По пути в Нью-Йорк.
Рон усмехнулся:
– А мне врали, что ты отправилась на край света фотографировать облака и грозы.
– Тебе не врали.
– У тебя проблемы? Ты никогда не звонишь, чтобы просто потрепаться.
– Кристофер Вингейт. Ты когда-нибудь слышал об этом человеке?
– А как же! Стильный дядя. Он обставил свое гнездышко на Пятнадцатой улице на зависть всему Сохо! [6]Нынче сложно найти дилера, который бы не стоял перед ним на задних лапках. И чем больше они это делают, тем меньше он с ними считается. Все поголовно спят и видят, чтобы Вингейт занялся их барахлом. Но он разборчив, и весьма!
– Как насчет «Спящих женщин»?
Рон восторженно зацокал языком.
– Снимаю перед тобой шляпу! Американских коллекционеров, которые хоть краем уха слышали об этой серии, можно пересчитать по пальцам одной руки.
– Мне надо с ним увидеться. С Вингейтом, я имею в виду.
– Фотопортрет?
– Нет, у меня к нему есть разговор.
– Будь на твоем месте кто другой, я бы его не утешил. Но ты Кристоферу, пожалуй, будешь интересна.
– Можешь раздобыть его номер телефона?
– Если я не смогу, никто больше не сможет. Дай мне немного времени. В справочниках его не ищи – не найдешь. Он живет прямо у себя в галерее, но ее номера в справочнике тоже нет. Эксклюзивный дядя. Такой может себе позволить отказаться от выгодной сделки только потому, что ему не понравился нос покупателя. Так-то. Ладно, куда тебе перезвонить?
– Некуда. Давай лучше я сама наберу тебя завтра? Я сейчас сплю на ходу.
– Договорились, будет тебе завтра его номер.
– Спасибо, Рон, с меня ужин в «Лютеции».
– Позволь мне самому выбрать заведение, зайчик. Ты там, надеюсь, не одна спать собралась? Такие женщины просто не имеют права ложиться спать в одиночестве!
Я рассеянным взглядом окинула коротко стриженные затылки состоятельных пассажиров первого класса.
– Нет, не одна.
– Вот это самое главное! До завтра!
Глаза неумолимо слипались, я едва не промахнулась, возвращая трубку на подлокотник кресла. Спасибо тебе, дружище ксанакс! Когда я открою глаза, Музей живописи в Гонконге покажется мне просто дурным сном. Хотя нет. Это не сон, а дверь. И мне придется войти в нее. Готова ли я?
– Готова! – буркнула я себе под нос. – Всегда готова!
Но в глубине души я понимала, что лгу самой себе.
3
За два часа до посадки я стряхнула остатки своего «медикаментозного сна», посетила уборную, а вернувшись, попросила у стюардессы горячее влажное полотенце. Окончательно придя в себя, я вновь позвонила Рону и получила искомый номер Кристофера Вингейта. Добраться до него оказалось не так-то просто – лишь через час, когда я уже начала терять терпение, он соизволил снять трубку. Я опасалась, что мне придется упомянуть «Спящих женщин», чтобы заслужить его интерес к моей персоне, но Рон оказался прав – узнав, с кем говорит, Вингейт без колебаний назначил встречу у себя в галерее после ее закрытия. Положив трубку, я попыталась составить свое первое впечатление об этом человеке, но фактуры пока еще было маловато. В голосе Вингейта я уловила легкий акцент, но вот определить, какой именно, так и не смогла. Он проявил неплохую осведомленность, спросив меня, как продвигаются дела с «Погодой».