Я покидаю Кислев и отправляюсь в Мариенбург, а путь туда очень долог. По твоим землям – во время войны они становятся опасным и подозрительным местом. Как посол Империи, ты можешь подписать документы, которые позволят мне передвигаться по твоей стране… как это говорится? Ага, вот, у меня записано: «без помех и препятствий». Тугенхейм также говорил мне, что, как посол, ты имеешь право на подразделение солдат, оберегающих тебя в путешествиях.
– Все это я знаю, – фыркнул Каспар.
– Естественно, – улыбнулся Чекатило. – Ты выделишь мне людей из своих солдат, чтобы они позаботились о моей безопасности. В конце концов, они сидят под стенами Кислева и ничего не делают, так пусть послужат хоть кому-то на пользу.
– Но скоро их призовут, – заявил Каспар. – Возможно, это ускользнуло от твоего эгоистичного разума, но надвигается война, и эти люди будут рисковать своими жизнями, защищая Кислев.
– Тьфу, если уж на то пошло, я не просил их приходить сюда. Думаю, многие из них будут только счастливы, получив возможность убраться из Кислева, прежде чем начнется война.
– Возможно, тебе неизвестно, что такое честь, раз ты бежишь из своей страны, как трусливая крыса, Чекатило, но для меня честь – не пустой звук, и будь я проклят, если подпишу хоть какие-нибудь проездные документы или выдам тебе своих солдат.
– Ты отказываешься оплатить свой долг? – мрачно проговорил Чекатило.
– Ты чертовски прав, отказываюсь.
– Я не стану больше проситьвежливо,имперец. Тыдашьмне то, что я прошу.
– Только через мой труп! – прорычал Каспар.
– Если не через твой, то, возможно, через чей-то еще, – пообещал Чекатило, встал и вышел из комнаты.
VII
Павел брел по снежной каше Громадного проспекта, пригнув голову под моросящим дождем, окрасившим небеса в серое, смыв все остальные краски мира. Он знал, что в такую погоду выходить не стоило, – Софья предупреждала его, – но кислевит не мог оставаться в посольстве. Там все постоянно напоминают ему о том, что именно он вовлек посла в эти неприятности, а обвиняющие взгляды рыцарей и стражников бередят в душе стыд.
Он жалел, что у него нет сейчас бутылки с квасом, но и радовался, что ее нет. Последние недели превратились для него в нескончаемую битву между тягой к спиртному и желанием не подводить больше старого друга. Если быть честным, он знал, что слишком слаб, чтобы победить в этом бою, но надеялся все же восполнить то немногое, что могло бы сохранить их дружбу.
– Ты проклятый старый дурак, – пробормотал он себе под нос.
– Не стану спорить на этот счет, – заявил резкий голос из-за угла.
Сердце Павла упало, и он поднял голову, чтобы встретиться с холодным взглядом наемника Чекатило, Режека.
Тот стоял, привалившись к красной кирпичной стене, левая рука его висела на перевязи. Павел даже видел утолщение на поясе человека – там, где скрывалась туго перебинтованная рана на его животе.
– Ре-ежек, – настороженно протянул Павел. – Я слышал, ты умер. Что тебе надо?
– Могу же я поприветствовать старого друга? И нет, я не умер, прости, что разочаровал тебя.
– Мы никогда не были друзьями, Режек, даже тогда. Ты мерзкий хладнокровный убийца.
Режек хохотнул:
– А ты – нет? Я, кажется, припоминаю, это ведь ты размозжил череп Андрея Вилкова. А я только держал его.
Павел зажмурился, ощутив знакомую вину при мысли о той темной ночи, ночи убийства. Он глубоко вдохнул и сказал:
– Вижу, кто-то преподал тебе урок фехтования. Я слышал, ты чуть-чуть не потерял кишки.
Глаза Режека вспыхнули.
– Второй раз такого не случится, – прорычал он. – Когда я увижу этого ловкого ублюдка снова, я отрублю его треклятую голову.
Павел рассмеялся и хлопнул по раненой руке Режека:
– Лучше тебе не надеяться на скорую встречу, а?
– Я и сейчас фехтую лучше тебя! – рявкнул Режек.
– Не сомневаюсь, но ты же здесь не за этим?
Наемник улыбнулся, самообладание возвращалось к нему:
– Ты прав, не за этим.
– Тогда за чем? Давай, выкладывай поскорее, чтобы я мог убраться с этого чертова дождя.
– Чекатило хочет видеть тебя.
– Зачем?
– Ему нужно, чтобы ты кое-что для него сделал.
– Что?
– Спроси его сам. Я отведу тебя к нему.
– А если я не хочу с ним встречаться? – заявил Павел, хоть и знал, что это бессмысленно.
– Неважно. Он хочет видеть тебя, а я не буду повторять просьбу, – ухмыльнулся Режек, задирая здоровой рукой полу плаща и показывая рукоять меча.
Павел покорно вздохнул, зная, что, последовав за Режеком, он окончательно обрекает себя на проклятие, но понимая и то, что он слишком жалок, чтобы отказаться и пережить последствия.
Режек улыбнулся, увидев в глазах Павла поражение, и, повернувшись, зашагал по улице.
Павел поплелся за ним.
Глава 6
I
С позолоченными, сияющими на солнце древками ярких узорчатых знамен, увенчанных орлами, с развевающимися на упрямом ветру штандартами и броско одетыми рыцарями, армия Талабекланда являла собой грандиозное зрелище. Семь тысяч людей стройными рядами маршировали по изрезанной колеями дороге к Кислеву. Сердце Каспара наполнялось восхищением при виде этой открытой демонстрации военной мощи и от гордости за свой народ, пославший таких отличных солдат на подмогу союзникам.
Он и Курт Бремен сидели на конях сбоку от главной дороги у подножия Горы Героев, закутавшись в толстые меховые плащи. Официально Каспар присутствовал здесь в роли посла Империи, чтобы поприветствовать и провести в город командующего войском, но посол знал Клеменца Спицзанера с тех пор, как сам принял генеральский жезл, и не спешил возобновить знакомство.
Нет, Каспар пришел посмотреть представление.
Плотные ряды копейщиков в длинных красно золотых плащах поверх лат шагали за алебардщиками в полосатых камзолах, гордо несущими свое высокое оружие со сверкающими, точно лес зеркал, лезвиями. Каспар наблюдал за различными подразделениями, проходящими мимо него в буйстве красок: золотых, красных, белых, синих. Бойцы на мечах в шлемах с пышными плюмажами, с окованными железом щитами за спинами; аркебузьеры в длинных туниках с серебряными патронташами; лучники в треуголках с кокардами и луками, завернутыми в промасленный холст; воины в сверкающих кольчугах и алых галифе, несущие на плечах громадные тяжелые мечи.
Полк за полком маршировала пехота Талабекланда под бой барабанов и воодушевляющий напев вторящих им рожков.
Кавалерия скакала на отличных, вскормленных отборным зерном жеребцах, пышащих силой и здоровьем. Молодые всадники были в легких гибких нагрудниках из дубленой кожи и шлемах с султанами из перьев, их длинные карабины в чехлах висели, притороченные к седлам. Стремительные, опасные и храбрые на грани безрассудства, они заставили многих врагов пожалеть о том, что те недооценивали эту легковооруженную кавалерию.
Но по-настоящему прославили армию рыцари в сияющей броне, едущие на громадных, тяжеловесных лошадях. Боевые кони более семнадцати локтей высотой, выращенные в лучших конюшнях севера, эти храпящие, бьющие копытами битюги несли на себе Рыцарей Белого Волка: внушающих страх бородатых воинов, могущих потягаться дикой внешностью со своими скакунами.
С накинутыми на плечи косматыми волчьими шкурами, отказавшиеся от щитов, они несли тяжелые кавалерийские молоты и на ходу обменивались друг с другом хриплыми шутками.
– Тамплиеры так себя не ведут, – укоризненно покачал головой Курт Бремен.
Каспар хмыкнул – он был хорошо осведомлен о соперничестве храмовников Ульрика и Сигмара.