Ты определённо принадлежишь к категории идеалистов.
– Ошибаешься, дорогая. Я жёсткий прагматик. У меня есть веские причины желать единства Галактики.
– Какие же?
– Параллельные миры. Почти наверняка в них обитают мыслящие существа, и человечество должно встретиться с ними не разрозненным, а сплочённым.
– Мыслящие существа, – скептически повторила Дженнифер. – Раньше их искали в нашей Галактике, но не нашли. Затем фантасты стали писать о Чужих из других галактик и пугать нас их нашествием. А теперь вот появилась свежая идейка насчёт параллельных миров. Лично я не верю ни в братьев, ни во врагов по разуму.
– Блажен, кто не верует, – сказал я и погладил её мягкие шелковистые волосы. – Несмотря на наши разногласия по этому вопросу, я счастлив, что мы вместе.
– Я тоже счастлива, Кевин. Ведь я тоже была одинока до встречи с тобой. Отец никогда не любил меня, Купер относился ко мне как к части домашнего интерьера, у меня не было близких подруг, друзей... совсем никого. Я стала преступницей, беглянкой, меня ожидала тюрьма – и тут появился ты, мой спаситель, мой принц на белом коне.
– Если честно, я предпочитаю вороных.
– Что?
– Моя любимая масть вороная. На белых лошадях я плохо смотрюсь.
– Ты умеешь ездить верхом?
– Естественно. Любой уважающий себя принц должен уметь обращаться с лошадью.
– Ты в самом деле принц?
– Да, ты попала в точку. Так получилось, что мой отец – король, правитель Земли Артура, а я – его старший сын.
Дженнифер поднялась, села рядом со мной и закурила сигарету.
– Я уже ничему не удивляюсь, – наконец произнесла она. – Слишком много сюрпризов. Боюсь, мне будет трудно играть роль твоей кузины.
– А я не говорил, что это легко.
– На Астурии меня сразу раскусят. Ведь я не аристократка.
– От тебя не требуется изображать аристократку. Ты единственная, кому я рассказал о своём происхождении. Остальные считают, что мой отец – ушедший на покой космический пират.
Дженнифер в растерянности покачала головой:
– Нет, надо же! Принц, старший сын короля... Ты наследник престола?
– Да.
– И отец позволил тебе покинуть планету?
– В некотором смысле он даже рад, что я не путаюсь у него под ногами.
– Странно.
– Совсем наоборот. Дети великих королей становятся плохими монархами не только потому, что природа отдыхает на них. Иногда это происходит вследствие невольного подавления личности сына авторитетом отца. Так ведь и случилось с моим дядей Амадисом. Говорят, он был скверным королём.
– Поэтому твой отец сместил его с престола?
– Амадис сам отрёкся, когда понял, что не может управлять государством.
– Постой! А как же ещё один старший брат твоего отца? Александр – тот, который пытался убить его.
Я до боли прикусил губу. Оказывается, говорить полуправду ещё труднее, чем просто лгать.
– Давай условимся так, Дженни. Ты не услышишь от меня ни слова лжи, но кое-что я рассказывать тебе не стану, на некоторые вопросы откажусь отвечать.
Она немного помедлила, затем согласно кивнула:
– Хорошо, договорились.
– Только не обижайся...
– Я не обижаюсь. Напротив, ценю твою откровенность. – Дженнифер встала с кровати, подошла к иллюминатору и посмотрела наружу. – С какой скоростью мы летим?
– Около пятнадцати светолет в час. А через три часа разгонимся до восьмидесяти.
– Невероятно! «Макьявелли» набирал скорость два дня, а твоей малютке понадобится чуть больше трёх часов, чтобы лететь почти втрое быстрее.
– Сравнения здесь неуместны, – заметил я. – «Никколо Макьявелли» грузопассажирский лайнер, а «Красный дракон» спортивный челнок. Пять лет назад я выиграл на нём трансгалактические гонки.
Дженнифер хмыкнула:
– Я была бы удивлена, если бы ты оказался вторым или третьим.
Судя по всему, ты привык только выигрывать.
– Так оно и есть.
– А что произойдёт, если мы столкнёмся со встречной звездой?
– Это маловероятно, вернее, почти невероятно. К тому же мы движемся по дуге, огибая Центральное Скопление.
– Ну а вдруг?
– Потрясёт чуток и всего-то делов. По большому счёту, звёзды, которые мы сейчас видим, иллюзия. Реальны только гравитационные и электромагнитные возмущения виртуального поля.
– Я читала, что в гиперпространстве полно жёсткого излучения.
– Не беспокойся, мы от него полностью ограждены.
Дженнифер вернулась на своё прежнее место возле меня и взяла следующую сигарету.
– Ты слишком много куришь, – с упрёком сказал я.
– Знаю, – ответила она. – Но это не имеет значения... Между прочим, на Астурии разговаривают по-испански?
– Да. Предки астурийцев были выходцами с Терры-Кастилии.
– Я не знаю испанского.
– Зато ты хорошо владеешь итальянским, а эти языки очень похожи. За две недели полёта я помогу тебе усвоить азы произношения и грамматики, а уже на месте ты быстро приспособишься. Начнём с того, что нужно говорить не «синьор», а «сеньор», не «синьора», а «сеньора», не «синьорина», а «сеньорита»...
– И перед личными мужскими именами нужно употреблять приставку «дон», а перед женскими – «донья».
– Постой, Дженни, не спеши. Имей в виду, что на Астурии монархия, а значит, почтительные титулы «дон» и «донья» – привилегия дворянства.
Дженнифер вздохнула:
– Я чувствую себя не в своей тарелке, Кевин. Мне, выросшей в демократическом обществе...
– Ой ли! – насмешливо произнёс я. – Так ли это? Согласно последнему изданию Британской Энциклопедии, общественный строй на Астурии характеризуется как демократическая монархия, а на Нью-Алабаме – олигархическая демократия. Если не ошибаюсь, у вас до сих пор существует имущественный ценз для избирателей.
– По-моему, это правильно. Не нужно судить по земным меркам – ведь на Земле подавляющее большинство людей живёт в достатке. А если у нас позволить черни участвовать в выборах, государство будет ввергнуто в хаос анархии и социализма.
– Глупейшее заблуждение! На многих других планетах «черни» не меньше, чем у вас, но всеобщее избирательное право не приводит ни к какому хаосу. Всё дело в политической культуре граждан и в понимании того элементарного факта, что простым перераспределением благ ничего не добьёшься. На той же Астурии парламент избирается всем совершеннолетним населением планеты, и именно он принимает законы и утверждает состав правительства. Хотя полномочия главы государства довольно широкие, они всё же ограничены жёсткими рамками конституции.
– А на твоей родине то же самое?
– Нет. Земля Артура типичный образец неограниченной монархии. Никакого тебе парламента, никакого избирательного права, вся власть принадлежит королю, и он распоряжается ею по своему усмотрению. Есть, правда, Государственный совет – но это, большей частью, совещательный орган.
– Наверное, твоему отцу очень трудно?
– Ещё как! Абсолютная власть – огромная ответственность, и её не на кого переложить. Разумеется, в любой момент можно найти козла отпущения, но мой отец выше этого. Он старается быть справедливым королём.
– Так почему не учредит демократическое правление?
– Это невозможно. У нас... особая ситуация.
– А именно?
– Извини, Дженни.
– Хорошо.
Между нами вновь повисла неловкая пауза. Я обнял Дженнифер и зарылся лицом в её душистых волосах.
– Солнышко, ты ещё не передумала? Выходи за меня замуж.
– Нет, Кевин, – ответила она. – Теперь тем более нет.
– Эх, зря я рассказал тебе об отце!
– Надеялся прельстить меня титулом?
– Что ты! Даже не думал об этом.
– Тогда пусть всё остаётся как прежде.