– Сматываемся, пока не поздно! – уговаривал он Макса, затравленно оглядываясь по сторонам.
– Охренел?! – у Камакина были совершенно иные планы. – Как раз сейчас может возникнуть подходящий момент!…
Эдик не успел узнать, что еще придумал Макс, поскольку из разбитого окна мэрии неожиданно вылетел дымящийся сюрприз и, кувыркнувшись в воздухе, шлепнулся прямо у ног Камакина.
Газ почти моментально окутал приятелей плотным вонючим облаком, на время скрыв их друг от друга.
– Боже, опять этот проклятый баллон, – застонал Дьячкофф. – Они там совсем поехали! – Эдик попытался закрыть лицо руками, но это абсолютно не помогло.
Что касается Камакина, то он вообще едва не потерял сознание.
– Какая вонища!!! – еле прохрипел он, вдохнув в очередной раз изрядную порцию отвратительного газа.
Дьячкофф попытался было встать, но Камакин сквозь дым увидел в разбитом окне чей-то силуэт и тут же дернул приятеля за футболку:
– Сиди… Не хватало, чтобы нас засекли рядом с этим дерьмом!!!
Эдик покорно затих, но смог продержаться не больше минуты.
– Макс… мне плохо… я задыхаюсь! – он явно просил пощады.
– По-твоему, я дышу горным воздухом?! – злобно зашипел Камакин. Похоже, и он был на пределе. – Ладно, глянь на дорогу, – наконец смилостивился он и потянулся за злосчастным баллоном.
До живой изгороди было не меньше десяти метров, и это расстояние Эдик преодолел в два прыжка. Высунувшись по пояс из-за укрытия, он быстро осмотрелся. К счастью, улица была пуста. Дьячкофф тут же подал негромкую команду Камакину, чтобы тот бросал баллон, но полуотравленный Макс замешкался.
Эдик вновь обернулся к дороге и вдруг заметил, как из-за поворота на большой скорости выскочил автомобиль. Яркий свет фар красного «Корвета» на время ослепил Эдика, и тот не сразу догадался спрятаться за изгородь. Дьячкофф пригнулся, лишь когда машина почти поравнялась с ним и была уже довольно близко.
Из-за дымовой завесы Макс не видел ни Эдика, ни автомобиля. Встав на колено, он размахнулся и что есть силы метнул баллон в сторону дороги.
Вонючая комета стремительно пролетела над приятелем и, встретив на своем пути достойную цель, обрушилась на голову ничего не подозревающего владельца авто – крепкого молодого мужчины с мексиканской внешностью. Хотя удар баллона в висок был весьма силен, он все же не смог сразу отключить сознание случайной жертвы, и некоторое время автомобиль еще ехал по прямой.
Однако то, что не сделал металлический корпус баллона, быстро довершило его содержимое: желтый газ моментально заполнил салон машины и, попав в легкие мужчины, вызвал у того головокружение и приступ сильнейшего кашля.
Владелец «Корвета» до последнего жал на педаль газа, наивно рассчитывая добраться до конечного пункта своего путешествия. Но в этот вечер судьба и обстоятельства были против него: вскоре автомобиль, беспомощно вильнув в сторону, съехал на обочину и, перескочив через невысокий бордюр, врезался в бетонный столб.
Дьячкофф вернулся к Камакину в тот самый момент, когда «Корвет» таранил столб. Услышав гулкий удар и скрежет металла, приятели переглянулись.
– Что это грохануло? – насторожился Макс.
– Понятия не имею, – честно признался Эдик. – Но у меня нехорошее предчувствие…
Пронзительную полицейскую сирену они услышали минутой позже, уже находясь рядом со своей машиной. Приятели стремительно нырнули внутрь «Шевроле» и, запустив двигатель, дали деру.
Глава 7
Нэнси опять почудились шум и женские крики.
– Лео, – попыталась она остановить Глюкмана. – Там стучат!
Но Лео уже слишком глубоко вошел в роль.
– Киска, это раскаты грома!… Шторм усиливается, – он был уверен, что сможет удержать девушку на борту своей посудины.
– Да нет же! – Нэнси с трудом столкнула его в сторону. – Там действительно стучат!!!
Она соскочила со стола, выключила музыку и постаралась как можно быстрее привести себя в порядок. Глюкман тоже натянул брюки и с кислой миной пошел к двери. Приоткрыв ее, он высунулся в коридор.
– В чем дело, Джонни? – спросил он у Колхейна, пытающегося закрыть лицо носовым платком.
– Черт его знает, – откликнулся тот. – У мэра дверь ходуном ходит и оттуда несет, как из сортира!
В подтверждение этих слов со стороны кабинета Николса раздался громкий стук и накатилась волна отвратительной вони. В тот же момент из-за спины Глюкмана выскочила Нэнси и стремглав бросилась туда, откуда слышался шум.
– Мэр не забыл про спецэффекты! – зло заметил Маккейн, когда они с Фонтенбло вышли в коридор и немного отдышались. Вдова еще крепче прижала болонку к груди.
– Боже, у меня до сих пор кружится голова, – пожаловалась она и поцеловала лохматую мордочку собаки. – Крошка, я так за тебя переживала!
Остальные участники заседания тоже имели неважный вид и, очутившись в относительно безопасном месте, пытались поскорее прийти в себя после недавнего происшествия.
Мэр вышел из кабинета последним, и Нэнси тут же закрыла за ним дверь.
– Что здесь произошло? – спросила она, стараясь дышать как можно реже.
– Какие-то болваны подбросили дымовую шашку, – вяло откликнулся Николс. – Мы чуть не задохнулись!
– Ужасный мир! – на всякий случай посетовала Нэнси, но мэр уже ее не слушал.
Заметив, что кто-то из членов Совета направился к лестнице, он с завидной резвостью бросился на перехват.
– Стойте! – крикнул мэр, забегая вперед. – Случившееся лишний раз доказывает, что мы на верном пути. Вспомните о бомбах, брошенных в пастора Кинга!
– И что вы предлагаете? – нервно откликнулась вдова, которой не терпелось поскорее выбраться на улицу.
– Голосуйте за проект! – прямо заявил Николс. – Скажите «да» – и, клянусь, завтра вы проснетесь другими людьми!
То, что произошло в следующую минуту, не смогло бы привидеться мэру даже в самом фантастическом сне: Патси Фонтенбло, ошалевшая от дурных запахов и излишней патетики Николса, взяла на себя роль его ангела-спасителя.
– Если наше спокойствие зависит лишь от этого, я голосую «за»! – торжественно заявила она и высоко подняла руку.
Присутствующие не сразу поняли, что произошло, но затем Гловер, а чуть позже и Лео Глюкман, тоже медленно подняли руки.
Дольше всех колебался Маккейн. Приняв, наконец, решение, он состроил идиотскую гримасу и тоже проголосовал за проект мэра.
– Феноменально… – пробормотал Николс, еще не до конца поверив в случившееся.
– Надеюсь, теперь я свободна? – саркастически вопросила Фонтенбло и, не дожидаясь ответа, устремилась к лестнице.
Вслед за ней исчезли Гловер и Глюкман с охранником. Остальные участники заседания, похоже, уже забыли о недавней газовой атаке и принялись живо обсуждать результаты голосования.
– Невероятно, – бубнил ошеломленный Джонсон, записывая что-то в свой блокнот. – Даже Глюкман не устоял!
Находившаяся рядом Нэнси не без гордости заметила:
– Приятно, когда в победе есть и твоя заслуга!
Сэнди и Стэйси бросились обнимать Николса-старшего, который в конце концов осознал значимость происшедшего и теперь радовался, как ребенок.
– Грандиозно, па! – твердил Сэнди. – Мы победили!
Собравшийся было уйти Маккейн неожиданно вернулся с лестницы.
– Послушайте, Николс, – у него был очень мрачный вид. – Не пойму, какого черта я голосовал за этот идиотский план, но на вашем месте я давно бы отремонтировал кондиционеры… – отставной генерал повернулся, чтобы идти, но потом вспомнил что-то еще. – Да… и пожарная сигнализация у вас хреновая! – отрубил он и решительно направился к выходу.
– Спасибо, Джорджи! – крикнул ему вдогонку Николс, обнимая за плечи невестку и сына. – Ну что, ребята, – шепнул он. – Похоже, сегодня нам удалось сдвинуть с места гору Уитни? – и вся троица залилась счастливым смехом.
Подъехав к дому любовницы, Джонсон поставил машину на привычное место и направился к крыльцу.
– Между прочим, я уже собралась идти спать, – недовольно заявила Вёрджи, стоявшая у входной двери в легком ночном халатике.
– Извини, дорогая, заседание немного затянулось, – Джонсон начал оправдываться, еще не успев подняться на крыльцо. – И потом, мне ведь следовало связаться с редакцией! – он подскочил к ней и ласково поцеловал в шею.
– Чем от тебя пахнет? – подозрительно спросила девушка.
Джонсон улыбнулся:
– Врагами Николса.
– У него их так много? – Вёрджи, безопасности ради, прикрыла нос.
– Хватает, – подтвердил журналист и еще раз поцеловал любовницу. – Какие-то умники подкинули в его кабинет шашку с банановым ароматом. Получился маленький переполох, – он опять улыбнулся, вспомнив недавнее происшествие.
– Интересно, кому понадобилось срывать заседание?
– Это наверняка «зеленые», – уверенно заявил Джонсон. – Они уже два года добиваются закрытия консервной фабрики.
– Мысленно я с ними, – Вёрджи повернулась и пошла в дом. – Надеюсь, тебе хватит десяти минут, чтобы принять душ и добраться до моей кровати?
– Уложусь за пять! – отозвался Джонсон, уже успевший до половины расстегнуть свою рубаху.
В гостиницу приятели вернулись около полуночи голодные и злые. Камакин, наскоро нырнув под душ, взялся за изучение своего блокнота, в котором в течение дня тщательно отмечал все передвижения Глюкмана.
Что касается Эдика, то после ванны он облачился в ночной халат и основательно занялся своей куцей шевелюрой. Накануне Дьячкофф купил флакон с китайским средством для быстрого восстановления утраченных волос и сейчас намеревался испытать его действие на своей лысине.
Достав флакон из дорожной сумки, Эдик внимательно ознакомился с инструкцией.
– Гарантия быстрого роста… Для всех типов волос, – прочитал он на этикетке и удовлетворенно хмыкнул. – То, что надо!
Пристроившись перед небольшим зеркалом, Дьячкофф начал старательно натирать голову душистым снадобьем.
Камакин озабоченно расхаживал по комнате с блокнотом, не обращая на Эдика никакого внимания.
– Кроме конторы и мэрии, этот мерзавец успел засветиться еще в семи местах, – подытожил он.
Дьячкофф, вдыхая аромат китайского зелья, вдруг вспомнил о своих недавних злоключениях.
– Проклятый город: нельзя под окном постоять! – буркнул он, ожесточенно втирая жидкость в свой лысый череп. – Теперь от штанов воняет так, будто их неделю держали в дерьме!
Но Камакин был полностью погружен в свои мысли и не услышал жалобы Эдика.
– В городе его не взять. Это точно… И дома, пожалуй, тоже, – Макс нерешительно передернул плечами. – Остается пляж… Как ты думаешь, мы сможем зацепить его в бунгало? – поинтересовался он у приятеля, имея в виду небольшой домик Глюкмана на пляже «Тропикана», в котором тот проводил значительную часть дневного времени.
– Думаю, придется выбросить… – мрачно изрек Дьячкофф.
– Что ты сказал?! – опешил сбитый с толку Макс.
– Что слышал! – обиженно отозвался Эдик. – Если хочешь знать, я купил эти джинсы месяц назад! – он взял с кровати полотенце и стал старательно обматывать им голову.
Когда до Камакина дошла суть сказанного, он моментально вскипел.
– Засунь эти штаны себе в задницу! – посоветовал он напарнику, с презрением наблюдая, как тот сооружает на голове огромный тюрбан.
– На пляже не получится… – тут же, не моргнув, откликнулся Эдик. – Там всегда полно людей.
От такой готовности Камакин чуть не поперхнулся.
– Ерунда! – через минуту голос Макса слегка подобрел. – Не все же лезут в его сарай. А там, кроме Чемпиона, посторонних не будет…
– Нам хватит и Чемпиона, – мрачно обронил Дьячкофф.
Он подошел к телевизору и щелкнул кнопкой. Экран тут же ожил, явив плечистого басовитого репортера из Си-Эн-Эн, ведущего ночной репортаж с места дорожного происшествия, о чем свидетельствовал разбитый «Шевроле-корвет» красного цвета на заднем плане. Вокруг машины суетились полицейские и санитары.
«…Вероятно, нападавшие хорошо знали маршрут Наварро и подстерегли его в засаде, – продолжал скороговоркой плечистый репортер. – По мнению экспертов ФБР, при нападении преступники использовали специальную бомбу, которая взорвалась, попав в автомобиль. К счастью, полиция прибыла вовремя, что и позволило арестовать раненого Наварро».
Картинка на экране сменилась, показав крупным планом багажник красного «Корвета», из которого двое хмурых полицейских извлекали автоматическое оружие и какие-то пакеты. Голос репортера за кадром бодро тарахтел:
«Кроме оружия в машине было обнаружено около сотни фунтов кокаина, расфасованного в пакеты из-под сахарной пудры!…» – репортер из Си-Эн-Эн буквально ликовал.
Экран опять мигнул и вместо разбитого автомобиля на нем появился крепкий сорокалетний мужчина с серебряной звездой на груди. Титры тут же сообщили зрителям, что Уильям Шумахер является окружным шерифом Оушн-сити.
«По нашим сведениям, Луис Наварро был важной фигурой подпольного наркобизнеса, – Шумахер смотрел на зрителей, не мигая. – После его ареста появился реальный шанс ликвидировать сеть торговцев наркотиками, действующую по всему западному побережью…», – шериф хотел что-то добавить, но ему не дали, так как телевизионщики решили показать гвоздь репортажа – раненого наркодельца. Он лежал на носилках с закрытыми глазами, вероятно, все еще без сознания. Четверо санитаров под присмотром полицейских катили носилки с мексиканцем к карете «Скорой помощи».
Оператор изловчился и показал преступника крупным планом. Судя по всему, Наварро было не больше тридцати, и его лицо с правильными чертами и волевым подбородком отличалось несомненной красотой, которую дополняла пышная черная шевелюра. Пестрая рубаха мексиканца была расстегнута, что позволяло разглядеть татуировку на волосатой груди: огромного орла, несущего в крючковатом клюве младенца.
На экране вновь возник плечистый, сообщивший напоследок, что Наварро под усиленной охраной полиции направлен в местную клинику на обследование. Назвав себя, репортер исчез, а вместо него появилась заставка спортивных новостей.
Камакин и Дьячкофф прослушали репортаж о поимке наркокурьера с большим интересом. Оба обратили внимание на то, что нападение на мексиканца произошло в Оушн-сити, то есть где-то совсем рядом.
Последнее обстоятельство, конечно же, несколько озадачило их, но не более того: уставшие компаньоны были невероятно далеки от мысли о собственной причастности к происшедшему и, выключив телевизор, ограничились лишь его краткой оценкой.
– Такие дела в каком-то паршивом городишке!… – изумился Эдик, лихо качнув своим тюрбаном.
– Да, парню не повезло, – согласился Макс. Прежде чем лечь спать, они еще немного
поболтали о том, как опасно делать бизнес на наркотиках, а также посетовали на то, как ловко стала работать калифорнийская полиция.
Быстро придя к общему мнению, что в их взаимоотношениях случалось крайне редко, компаньоны погасили свет.
Глава 8
С некоторых пор Дэнни Гловер полюбил утренние пробежки трусцой. Каждый день он вставал около шести часов, умывался и, надев на себя нехитрую одежду бегуна, отправлялся в путь.
Просыпающийся город в эти минуты выглядел почти идеально: его улицы были свободны от машин, а тротуары – от людей. Изредка навстречу Гловеру попадались собратья по джоггингу, и тогда он приветливо махал им рукой.
Особую прелесть пробежкам бывшего банкира придавали магнитофонные кассеты с записями уроков Боба Райнера для пожилых. Эти уроки представляли собой нечто среднее между развлекательным радио-шоу и сборником инструкций для начинающих бегунов. Боб Райнер давал свои рекомендации под легкую ритмичную музыку, что позволяло делать бег пенсионеров не столь обременительным и скучным занятием. Курс Райнера состоял из нескольких кассет с четырьмя десятками двадцатиминутных уроков с возрастающей степенью сложности.
Утром, после затянувшегося накануне допоздна заседания в мэрии, Гловер встал как обычно. Быстро одевшись, он достал из шкафа пояс с плеером и кассету с очередным уроком своего любимца. Миниатюрные наушники старик по привычке сразу же надел на шею.