Уитни схватилась за приборную доску джипа, когда автомобиль подпрыгнул на очередном ухабе.
— Если бы мы могли проехать туда сразу по шоссе, — посетовала она.
Алекс слегка ей улыбнулся.
— Прости. Наверное, мне нужно было послушать Джима Сакса и поехать по главной дороге.
— Нет, ты был прав. Тогда нам бы не удалось хорошенько разглядеть, что делается тут со скотом. Ну, какое у тебя впечатление? Подойдут ли эти экспериментальные стада для ранчо?
Он вздохнул.
— Я ведь не эксперт по живому поголовью. Но из того, что мы видели и слышали сегодня утром, — да, думаю, что да. Сакс был достаточно убедителен. Прочти мне еще раз свои записи на этот счет.
— Сейчас, посмотрим… — Уитни открыла записную книжку и перелистала странички. — Вот тут. Сакс работал на Дж. Т. почти пять лет, пока его не сманили люди Паркера. Кичиро сказал, что он был самым лучшим управляющим на ранчо.
— Правда? Я это подозревал. Но старик был совершенно неразговорчивым, когда я расспрашивал его.
Уитни улыбнулась.
— Он со всеми такой.
— Продолжай. Что он еще сказал? Она заглянула в свои записи.
— Он сказал мне, что Сакс хотел внедрить какие-то новые методики, чтобы улучшить поголовье, — он хотел обновить кровь, скрещивая нескольких коров с быками с Королевского Ранчо…
— Разве Королевское Ранчо не в Техасе? Она кивнула:
— Да. Сакс хотел купить немного замороженной спермы и оплодотворить их.
Алекс лукаво ухмыльнулся.
— Эта методика отбирает все удовольствия жизни, не так ли?
— Кроме того, он хотел радикально изменить кормление, — продолжала Уитни, не обращая внимания на подначку, хотя ее щеки зарозовели от смущения. — И когда он не смог протолкнуть ни одной своей идеи, то с досады уволился.
— И пошел работать к конкурентам.
Она кивнула. Несколько дней назад она бы улыбнулась, услышав, что всемирно известную Гавайскую ферму ранчо Паркера называют «конкурентом». На двести пятьдесят тысяч акров меньше тернеровского, да и всех других на Большом Острове. Однако методы, которые были удачны для Паркера, можно было бы применить и во владениях Тернеров. Просто никто не захотел их оценить.
— Точно. — Она захлопнула записную книжку и подвинулась на $воем сиденье, чтобы видеть Алекса. — Мы продолжаем сталкиваться со все той же проблемой. Настойчивость Дж. Т. вести все дела лично приводит к тому, что без него никто просто ничего не делает.
Алекс вздохнул.
— Похоже, что так оно и есть. Твой отец не любит делиться с кем-то властью. Полагаю, у него это выходило, когда он мог набрасываться на дела поочередно. Но последние несколько лет он разрывался между слишком многими делами — сеть отелей в Оаху, совместные владения в Мауи…
— И теперь весь выдохся.
— Правильно. Поэтому, когда нужно принять какое-то решение, никто не хочет этого делать, потому что боятся, что не справятся с этим так, как Дж. Т. Добавь к этому финансовые трудности, которые он переживает…
— Изменения на рынке акций…
— Угу. Пакет акций Дж. Т. падает в цене. Алекс притормозил джип, когда они въехали на узкий поворот дороги.
— Ну, по крайней мере у нас стали появляться ответы на некоторые вопросы — и все благодаря тебе.
Было забавно, какое удовольствие она получила от этих простых слов.
— Я ценю этот комплимент. Но ведь и ты задавал вопросы, верно, Алекс?
— Я мог бы задавать эти вопросы до морковкина заговенья. Островитяне на удивленье неразговорчивы. Как Кичиро. У них нет желания разговаривать с незнакомыми. Но они тут же рады помочь мисс Уитни, чем только могут.
Она улыбнулась.
— Я не могу привыкнуть к тому, что так много людей помнят меня, — сказала она тихо. — Иногда у меня такое чувство, что я совсем не уезжала с островов.
— Почему же ты уехала?
Вопрос, заданный совершенно неожиданно, застал ее врасплох. Они с Алексом работали бок о бок вот уже целую неделю, и их отношения превратились из вежливого нейтралитета в уважение вопреки ее воле, благодаря естественной совместимости, которая заставляла ее с нетерпением ждать следующего дня. Но они избегали всего личного, их разговоры вертелись вокруг дел Тернеров и лишь изредка касались гавайского фольклора и экскурсов в географию.
Теперь один простой вопрос Алекса показал, как хрупки и непрочны были в действительности их отношения. Улыбка сбежала с ее губ, и старая знакомая боль залегла под сердцем.
«Из-за тебя, — подумала она, — потому что я не смогла жить там, где умерла моя любовь».
— Мне всегда казалось, что у тебя было все, чего бы ты ни пожелала, — продолжал он. — Нужные связи. Деньги. Власть…
«Да. Если ты этого всегда хотел, вовсе не значит, что и другие хотят того же».
— Как все просто в твоих словах, — постаралась она сказать без горечи.
Он посмотрел на нее, потом на дорогу.
— А разве это так сложно? — Его голос стал холодным и невыразительным. — И тот, кто думает по-другому, — самый последний дурак.
По крайней мере он хоть в этом честен. Да, теперь он может позволить себе быть честным, ведь все это для него много значило. И он все это получил. Девять лет назад у него не было ничего и никого — за исключением девочки, которая отдала бы за него свою жизнь, потому что любила его больше жизни.
Ком встал у Уитни в горле. «Скажи что-нибудь, чему он поверит» — велела она себе.
— Может быть, я… может быть, я просто хотела, чтобы у меня была возможность испытать себя.
Быстрая улыбка скользнула по его лицу.
— Это высказывание мне нравится, — сказал он с холодным сарказмом. — Смешно, но люди, от которых я слышал подобные вещи, рождались с серебряной ложкой во рту.
— И что из этого следует? Алекс пожал плечами.
— Это синдром «бедной маленькой девочки с кучей денег». В Сан-Франциско полно женщин, которые убежали туда, чтобы испытать себя. — Он покачал головой. — Они выросли в окружении роскошных вещей, ходили в лучшие школы, а теперь они — там, работают с девяти до пяти, играют в секретарш и служащих.
Уитни вздернула подбородок.
— Мне не хочется разочаровывать тебя, Алекс. Но я — одна из них. Я чертовски много работаю. И если бы ты предпочел мою компанию половине тех, о которых говорил, ты бы об этом знал.
Он взглянул на нее и перевел взгляд на дорогу.
— Ты права, — неохотно согласился он. — Так и есть. Извини. Я думаю, что я пытался… обычно я не склонен к обобщениям.
— И в ответ на твой незаданный вопрос скажу, что я создала свои «Обеды за минуту» без всякой помощи со стороны отца. Я работала помощником поставщика провизии и менеджера по банкетам почти два года, экономя каждый доллар до тех пор, пока…
Алекс вздохнул.
— Послушай, я же извинился.
Они доехали до пересечения с главным шоссе. Он затормозил, оглянулся, нет ли поблизости транспорта, и свернул на шоссе.
— Итак, как тебе это удалось?
— Удалось что?
— Дать ход «Обедам за минуту». Она рассмеялась.
— Разве твои ищейки не пронюхали об этом? Алекс ухмыльнулся.
— Мои люди — хорошие специалисты. Я могу назвать имена твоих заказчиков, как долго каждый из них пользовался твоими услугами и даже что они заказывали в последний раз. Я могу сказать тебе сумму чистого дохода…
Она посмотрела на него с изумлением.
— И ты все это контролировал? Но что общего между всем этим и займом, который необходим моему отцу?
— Ничего. Мне просто хотелось знать о тебе, вот и все.
— Но почему?
— А почему бы и нет? Не каждый день девушка бросает все и начинает собственную жизнь, ни на кого не рассчитывая. Мне хотелось знать, какой женщиной ты стала. — Он взглянул на нее.