Я благодарен тебе за то, что ты сообщила мне об этом. Кстати, а что случилось с Дворкиным?
Она постучала пальцем по виску:
– Рехнулся в конце концов, бедняжка. Мне хочется думать, что отец нашел для него какое‑нибудь приятное и знакомое местечко в Тени.
– Понятно, – произнес я. – Что ж, будем думать так. Бедняга. Джулиан поднялся на ноги, закончив разговор с Льювиллой. Он потянулся, кивнул ей и подошел к нам.
– Корвин, у тебя больше нет к нам вопросов?
– Пока нет.
Он усмехнулся:
– И ты больше ничего не хочешь нам сказать?
– В настоящее время, нет.
– Будут еще эксперименты, опыты, шарады?
– Нет.
– Великолепно! Тогда я пошел спать. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
Он поклонился Фионе, махнул рукой Бенедикту и Рэндому, проходя мимо Флоры и Дейдры, кивнул им. По дороге он остановился, повернулся к нам и проговорил:
– Теперь можете посплетничать и обо мне, – и вышел.
– Что ж, давайте поговорим, – подхватила Фиона. – Думаю, что это его рук дело.
– Почему? – спросил я.
– Я пройдусь по всему списку, хотя, конечно, я не объективна, предрасположена и верю в интуицию. По‑моему, Бенедикт вне подозрений. Если бы он хотел захватить трон, то он бы давно сделал это прямым, военным путем. У него было столько времени, что он вполне мог подготовить успешную атаку, даже на отца. Все мы знаем, как он силен в бою. Ты, с другой стороны, наделал таких ляпов, которых никогда не допустил бы, будь ты злоумышленником. Поэтому я верю твоей истории насчет амнезии и всего прочего. Никто не позволил бы ослепить себя в стратегических целях. Жерар почти доказал свою невиновность. Я готова думать, что он остался наверху не столько из желания защитить Бранда, сколько именно для этого. В любом случае это выяснится очень скоро. За Рэндомом все эти годы неустанно следили, у него просто не было возможности что‑то предпринять. Из нас, слабого пола, у Флоры не хватит мозгов, у Дейдры – смелости, у Льювиллы нет никаких мотивов. Она счастлива где угодно, но только не здесь. А я, конечно, не виновна ни в чем, кроме злых умыслов. Остается Джулиан. Способен ли он на это? Да! Он хочет власти? Конечно! У него были время и возможности? Снова, да! Это он.
– А зачем ему было убивать Каина? Они ведь были большими приятелями.
Она презрительно скривила губы.
– У Джулиана нет друзей. У него ледяное сердце, которое оттаивает только при мысли о самом себе. Да, последние годы казалось, что он сблизился с Каином больше, чем с остальными. Но даже это… даже это могло быть спланировано заранее. Он мог разыграть дружбу, пока в нее все не поверили, чтобы в любое время не попасть под подозрение. Я считаю, что Джулиан на это способен. Ему неизвестно, что такое сильная привязанность.
Я покачал головой и ответил:
– Не знаю… он сдружился с Каином в мое отсутствие, поэтому я знаю об их дружбе только от других. И все‑таки: если Джулиан искал себе близкого человека, похожего на самого себя, я могу понять это. Они были во многом похожи. Я думаю, они дружили по‑настоящему. Невозможно годами обманывать друг друга, если только другой не глуп, как пробка, а Каин не был дураком. И… ты сама сказала, что твои доводы интуитивны, субъективны и все такое. Мои – тоже. Не нравится мне думать о том, что кто‑то может быть таким гадом, что подстроит этакое своему единственному другу. Вот поэтому я и считаю, что в твой перечень вкралась небольшая ошибка.
Она вздохнула:
– Корвин, ты ведь не вчера родился, а несешь такую ерунду! Долгое пребывание в том странном мире, кажется, изменило тебя. Раньше бы ты смог увидеть очевидное, как вижу это я.
– Вероятно, я и вправду изменился. Мне это больше не кажется очевидным. А, может, это ты изменилась, Фиона? Та малышка, которую я знал раньше, не была такой циничной. Раньше для тебя тоже все было не столь очевидным.
Она мило улыбнулась.
– Никогда не говори женщине, что она изменилась, Корвин. Если только она не изменилась к лучшему. Когда‑то ты и это знал. Но, может быть, ты всего лишь одна из теней Корвина, посланная сюда страдать и запугивать? Неужели настоящий Корвин где‑то посмеивается над нами?
– Я здесь и не посмеиваюсь.
Она расхохоталась.
– Так оно и есть, я только что решила, что ты – это не ты! Слушайте все! – крикнула она, вскакивая на ноги. – Я только что обнаружила, что это не настоящий Корвин! Наверняка, это одна из его теней! Только что эта тень заявила, что верит в дружбу, душевное благородство и прочую ерунду, о которых поется в душещипательных романсах! Совершенно очевидно, что я права!
Все удивленно уставились на нас. Фиона опять расхохоталась, и внезапно села.
Я услышал, как Флора прошептала: «Наклюкалась», – и вернулась к беседе с Дейдрой. Рэндом сказал: «Если тень, то пусть будет тенью», – и продолжил спор с Бенедиктом и Льювиллой.
– Ну, убедился? – спросила Фиона.
– В чем?
– Ты нереален, – ответила она, похлопывая меня по колену. – Да и я тоже, если уж на то пошло. Какой дрянной был день, мой Корвин!
– Согласен. У меня у самого на душе скребет. Я полагал, что придумал, как освободить Бранда. Да и не только считал – мысль была правильной. Только ему от этого какая польза?
– Ты недооцениваешь собственные заслуги. В том, что случилось, твоей вины нет.
– Спасибо.
– Кажется, Джулиан подал отличную идею, – заметила она. – Что‑то меня в сон потянуло.
Я встал вместе с ней и проводил ее до дверей.
– Я в полном порядке, – успокоила она меня. – Не волнуйся.
– Ты в этом уверена?
Фиона отрывисто кивнула.
– Если что, я здесь. Увидимся утром.
– Надеюсь, – ответила Фиона. – Теперь можете поболтать и обо мне.
Она подмигнула мне и вышла. Я повернулся и увидел приближающихся Бенедикта и Льювиллу.
– Баиньки? – поинтересовался я.
Бенедикт кивнул.
– А почему бы и нет? – пролепетала Льювилла и поцеловала меня в щеку.
– Это еще за что?
– Да за всякое разное. Доброй ночи!
– Доброй ночи!
Рэндом присел у очага, помешивая в огне кочергой. Дейдра повернулась к нему и сказала:
– Для нас больше дров не подбрасывай. Мы с Флорой тоже идем спать.
– Ну и ладно.
Рэндом отставил кочергу и встал.
– Спокойной ночи! – произнес он вслед сестрам.
Дейдра улыбнулась мне сонно, Флора – нервно. Я тоже пожелал им спокойной ночи и проводил до дверей.
– Узнал что‑нибудь новенькое и полезное? – спросил Рэндом.
Я пожал плечами:
– А ты?
– Собственные мнения, догадки. Никаких новых фактов. Мы пробовали решить, кто следующий в списке.
– Ну и!..
– Бенедикт считает, что у тебя с ним равные шансы. Ты или он. Конечно, если это не твоих рук дело. А еще он думает, что твоему приятелю Ганелону следует быть осторожней.
– Ганелону… да, это мысль. Мне бы следовало самому подумать об этом. Насчет равных шансов он тоже прав. У него, пожалуй, шансов даже чуть больше: они ведь знают, что после провала их спектакля, я настороже.