Раскинувшийся в соседнем кресле Глэкен выпрямился и огляделся.
– Уличное движение? Вроде бы ничего страшного.
– Да не уличное движение, а сам город, то, что они с ним сделали.
– Я слышал, сейчас многие города стараются привлечь туристов.
– Но это место, где я вырос. Моя родина. А сейчас оно выглядит, будто павильон, стилизованный под старый китобойный поселок где‑нибудь в парке с аттракционами.
– Никогда не видел таких китобойных поселков.
Билл бросил взгляд на Глэкена:
– Вы, кажется, должны в этом разбираться, не так ли?
Глэкен промолчал.
Билл вел машину, укоризненно качая головой. Происшедшие перемены его просто ужасали. Хорошо еще, что не тронули старое здание муниципалитета, а к белому шпилю пресвитерианской церкви не привязали аэростаты.
Он с облегчением заметил, что гавань для прогулочных судов Кросби сохранилась, так же как и Мэмисон. Что‑то от старого города все‑таки осталось, и он больше не чувствовал себя совершенно потерянным.
Но он ехал сюда, чтобы снова ощутить хоть каплю тепла, почувствовать близость родного дома. Однако ничего этого в Монро не нашел.
И все‑таки это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, пока тебя одолеет закипающая в душе тревога. Стоило ему услышать о запоздавшем восходе солнца, как его охватил страх, и он не в силах был побороть его.
– Никак не пойму, зачем я вам нужен. Разве что в качестве водителя? – сказал Билл.
Он чувствовал себя неуютно в сутане с наглухо застегнутым воротником. Хотя одежда была прекрасно подобрана, она подходила ему лишь по размеру. Ведь он не считал себя больше священником – ни умом, ни сердцем.
– Уже одно ваше присутствие мне помогает.
– Но вы собираетесь вести разные разговоры, а я что буду при этом делать? Молчать, как дурак?
– Можете говорить все, что считаете нужным.
– Большое спасибо. Но я рта не раскрою, потому что не в курсе дела. Вы чересчур скрытны, Глэкен. Поймите же, я заслуживаю доверия и готов вам помочь.
Глэкен вздохнул:
– Конечно, вы правы. Я и не собирался держать вас в неведении. Просто привык хранить тайны. – Глэкен осекся.
– Так что же?
– Мы приехали в Монро в поисках Дат‑тай‑вао.
Билл хмыкнул:
– Ну, спасибо за разъяснение. Теперь мне все понятно.
– Это вьетнамское слово. На самом деле Дат‑тай‑вао ‑ лишь условное название. Речь идет о силовом поле, которое так долго обитало в Юго‑Восточной Азии, что вполне естественно называть теперь его тем именем, которым аборигены нарекли его столетия назад.
– Дат‑тай‑вао. – Билл с трудом выговорил незнакомые чужие слова. – А что это означает?
– В простейшем переводе это означает что‑то вроде «дотронуться рукой». До наших дней дошла старая вьетнамская песенка, в которой говорится об этом:
Оно ищет, но его искать бесполезно.
Оно находит, но его никто не сможет найти.
Оно вселяется в кого‑то, кто потом одним
прикосновением
снимает боль и изгоняет болезни.
Но это обоюдоострое лезвие,
никогда не меняющее своей сути.
Если ты дорожишь своей жизнью,
не вставай у него на пути.
Обращайся с ним с удвоенной осторожностью ‑
оно поддерживает равновесие,
которое может быть нарушено.
– Это одновременно восхваление и предупреждение. Дважды в день тот, кто подчинил себе Дат‑тай‑вао или сам подчинился ему – как вам будет угодно, – может в течение часа врачевать раны, снимать раковую опухоль, в общем, лечить прикосновением руки.
Еще недавно Билл посмеялся бы, услышав такое, но сейчас он молча слушал. Он вообще теперь ни над чем не смеялся.
Он вообще теперь ни над чем не смеялся.
– Дат‑тай‑вао появилось в Монро в прошлом году и материализовалось в местном враче Алане Балмере.
– Припоминаю такое имя. Он, кажется, работал одно время с доктором Альбертсом?
– Возможно. Но сейчас он сам по себе. И не занимается обычной практикой с тех пор, как Дат‑тай‑вао наделило его способностью излечивать прикосновением руки.
– Да, это он. Прошлым летом только и было разговоров, что о нем. Намекали, что он шарлатан.
– Он не шарлатан и никогда им не был. Он лечит просто отлично. А сейчас живет с Сильвией Нэш и ее приемным сыном.
– Вы, кажется, говорили, на Прибрежном шоссе?
– Да. Прибрежное шоссе, дом 297, – кивнул Глэкен.
– Район не из дешевых.
Особняк Хенли тоже находился на Прибрежном шоссе, и Билл на миг содрогнулся, вспомнив, какие ужасы пришлось ему пережить здесь в 1968 году.
– Эти владения называются Тоад‑Холл, – сказал Глэкен.
– Никогда не слышал такого названия. Наверное, недавно придумали.
Но стоило ему приблизиться к Тоад‑Холлу, как он сразу его узнал. Только медная табличка на кирпичных воротах была новой. Это место на Северном побережье считалось одним из самых роскошных и принадлежало старому Боргу. Три акра земли, окруженные каменной стеной и густо растущими соснами. Сам особняк стоял в глубине, ближе к воде, сооружение со множеством шпилей, обрамленное плакучими ивами. Мысль о том, что владения старого Борга кто‑то переименовал, претила ему, но, прислушиваясь к легкому шуму бриза, похожему на шепот, и глядя на раскачивающиеся на ветру плакучие ивы, он подумал, что, пожалуй, новое название подобрано удачно.
Они с Глэкеном подошли к входной двери.
– Сейчас в доме живут четверо, – сказал ему старик на ходу. – Миссис Нэш, доктор Балмер, дворецкий‑вьетнамец по имени Ба и Джеффи – приемный сын миссис Нэш.
– Вы вчера говорили, что мы ищем мальчика. Вы его имели в виду?
Глэкен кивнул:
– Да. Его маме наверняка не понравится то, что я ей скажу.
– Почему? Он что, обладает тем?..
Дверь открылась, как только они поднялись на крыльцо. Некто огромного роста восточной наружности загородил весь дверной проем. Видимо, это был Ба. Его скуластое лицо казалось непроницаемым, но в глазах угадывалась настороженность. Взгляд метался между Биллом и Глэкеном, останавливаясь на каждой детали, соизмеряя, оценивая, классифицируя. Билл знал только одного человека с таким взглядом – Глэкена.
– Слушаю вас, сэр. Чем могу служить?
Глэкен достал из кармана визитную карточку:
– Моя фамилия Вейер. Полагаю, миссис Нэш уже ждет меня.
Ба отступил назад и жестом указал, как пройти из отделанного мрамором коридора в комнату. Из невидимых динамиков лилась музыка. На Билла волной накатила ностальгия, когда он услышал «Нерассказанную историю» в исполнении Натмегов. Они с Кэрол танцевали под эту музыку на вечерах в гимназии, где училась дама его сердца, не далее чем в миле отсюда.
Голос Ба вернул его к действительности:
– Сейчас передам госпоже, что вы пожаловали. Кофе не желаете?
Они сказали, что желают, и Ба удалился, оставив их ждать у холодного камина.
– До чего мощный парень, – сказал Билл. – Никогда не видел таких высоченных вьетнамцев.
Глэкен кивнул:
– Он один может заменить целую службу безопасности.
Стройная женщина лет тридцати с небольшим, с короткими черными волосами, голубыми глазами и красивым, с тонкими чертами лицом вошла в комнату. На ней были просторные черные слаксы и наглухо застегнутая белая блузка. В каждом движении чувствовалась уверенность в себе.
– Я – Сильвия Нэш, – промолвила она.