— Ну, спасибо, выручил! — солдат заглянул в мешочек и полез в кошель. — О, да ты и трута положил! За сколько? Пяти менок хватит?
— Хватит.
Солдат отсчитал монетки и сунул покупку в карман.
— Бывай, — сказал он и, фальшиво насвистывая, зашагал прочь.
Вскоре вернулся Рудольф с корзинкой, полной всяческой еды — Жуга с утра оставил ему денег. Старик с неодобрением оглядел разложенные на полу пахучие листья и поднялся к себе наверх.
— Уже перетаскали все? — воскликнул он, заглядывая в комнату с полками. — Какого черта, вы что, меня подождать не могли? Где вещи?
— В чулане.
— Все?
— Да нет, вон тут, на полках кое-что…
Рудольф принес откуда-то большой мешок, без разговоров сгреб в него все те немногие предметы, которые травник оставил в нижней комнате, и уволок в чулан. Не тронул старьевщик одни лишь бутылки.
— Так будет лучше, — не дожидаясь вопроса, хмуро сказал он. — Итак, что у нас сегодня на ужин?
Шли дни. Постепенно осень вступала в свои права. Все, что отцвело, обильно плодоносило, все то, что не успело — быстро доцветало. Жуга вертелся, словно белка в колесе. Каждый день он уходил в лес, стремясь собрать как можно больше трав, а иногда ходил по городу, прикупая в лавках всякую всячину. То ему был нужен для чего-то рыбий жир, то молоко, то воск, то мед, то яйца. То вдруг он принимался чуть ли не мешками закупать на овощном рынке чеснок, подсолнечное семя или конские каштаны. Затем повадился таскать в дом уксус, купорос, поташ и негашеную известку. Прикупил еще одну бутылку водки. Подговорил зачем-то рыбаков привезти ему с моря толстый, желтовато-коричневый шмат сушеных водорослей. А однажды ему вдруг позарез понадобился свиной жир и чтобы непременно — нутряной. В доме старьевщика теперь постоянно пахло мягкой прелью подсыхающих листьев, всюду, вплоть до чердака, сушились всяческие травы, дикие плоды и длинные, на дратве, ожерелья резаных грибов. Разнообразные бутыли на полках быстро наполнялись темными и светлыми настоями, декоктами и взварами. Телли тоже не сидел без дела — высушенные травы требовали надлежащей обработки, а в лавке у Рудольфа весьма кстати отыскалась большая бронзовая ступка с бронзовым же пестиком.
— Давай, давай, — подбадривал его Жуга. — Зимой отдохнем.
Рик вертелся у всех под ногами, все время что-то опрокидывал, разбивал и частенько валялся в сохнущих листьях. Последнее дело ему особенно полюбилось. Жуга сперва гонял его, затем махнул рукой и соорудил для дракошки отдельную подстилку, свалив туда все травы, что испортились в процессе сушки (испортились они, само собой, благодаря тому же Рику).
Вся эта суета не осталась незамеченной, и слух о травниковой лавке постепенно распространился по городу. Пару раз наведались больные. Жуга не стал их гнать и в меру сил помог. Вдобавок, Телли пробежался по аптечным лавкам, и кое-кто из местных фармацевтов не погнушался зайти к Жуге посмотреть товар. В лавке завелись кое-какие деньжата, и вскоре началось то, о чем предупреждал травника Рудольф.
В то утро заявился лишь один посетитель — парень лет двадцати, мордастый, в сером добротном полукафтане и хороших башмаках. Щека его была перевязана грязной тряпкой.
— Ты тут, знахарь который? — позвал он с порога.
Жуга снял пену с варева и поднял взгляд на гостя. Вытер руки.
— Ну, я. Чего тебе?
Парень, будто бы опомнившись, схватился за щеку, картинно закатил глаза и застонал.
— Зуб у меня… — пробормотал он, — это…
— Зуб?
— Угу.
— Заболел, значит, — сочувственно покивал Жуга.
— Угу…
— И давно?
— Не… Утром вот. Сегодня.
И парень снова вполне натурально застонал.
— Ага. Угу, — Жуга вытер руки о передник и полез на полку. — Ты сядь пока, — кивнул на табуретку. Парень послушно сел.
Жуга налил в кружку горячей воды, достал из мешочка пригоршню сушеных листьев, тщательно размял их пальцами и высыпал в воду. Добавил каплю черного как деготь настоя из зеленой маленькой бутылки и сдобрил все конопляным маслом. Накрыл тряпицей, подождал немного и протянул кружку больному.
— На, прополощи.
Тот набрал полный рот зеленоватого настоя, прополоскал и огляделся, ища, куда выплюнуть. Жуга протестующе поднял руку:
— Нет, плевать не надо. Глотай.
Тот поморщился, но проглотил. Отхлебнул еще. Еще. Травник внимательно глядел ему в лицо.
— Ну как, полегчало?
Круглая физиономия парня расплылась в улыбке.
— Да-а… — протянул он обрадовано. — И в самом деле… — он отставил кружку и полез в кошель. — Ну, спасибо! Сколько я тебе должен?
Травник замахал руками:
— Да что ты, какие пустяки! Я денег не беру — помог и ладно. Давай, иди, а у меня дела.
Он встал и направился к камину. Парень озадаченно притих, не зная, куда девать зажатые в руке монетки.
— Эй, ты чего? — спросил он, бестолково двигая рукой. — Ты это брось! Ты деньги-то возьми, слышь, рыжий?
— Отвяжись, — махнул рукою тот и снова наклонился над котлом.
Парень молча потоптался у дверей, напялил шляпу и вышел вон, не попрощавшись и забыв даже снять со щеки свою повязку. Жуга выплеснул настой из кружки в огонь и усмехнулся.
Подошел Телли.
— Ты мне не говорил, что подорожник с коноплей помогает от зубов.
Жуга рассеяно повертел в руке пустую кружку, вздохнул и поставил ее обратно на полку. Перевел взгляд на мальчишку.
— То и не говорил, что не помогает.
Телли опешил.
— Но ведь помогло же!
— Да не болели зубы у него. Пустышка это. Дура с хвостиком. Стукач. Меня задумал провести, нет, надо же! — Жуга сел и усмехнулся. — Пришел и стонет, будто помирает, а сам то за одну щеку хватается, то за другую, зрачки не сузились, да и вообще… Я намешал ему чего попало, а он и «излечился». — Травник поднял голову. — Кто ж это играет со мной в такие игры, а, Рудольф?
— Магистрат, — сказал старьевщик.
На следующий день его догадка подтвердилась — с утра заявился еще один мнимый больной, на сей раз «страдающий» от боли в животе. Жуга и его спровадил так же, как и первого и денег не взял.
А вот третий гость оказался поважнее первых двух — вечером этого же дня в дом старьевщика заявился сам Гельмут Вальраф, личный канцлер бургомистра, ответственный, вдобавок, за сбор налогов в городскую казну. Явился он в сопровождении аж двух стражников и сразу взял быка за рога.
— Кто тут есть Жуга, известный также по прозвищу Лис? — спросил он с порога. Шагнул вперед — надутый, важный, в дорогом, отороченном волчьим мехом плаще.
— Это я, — Жуга шагнул вперед и сухо поклонился. — Чем могу помочь?
Гельмут поморщился. Похоже, что произнесенное травником «помочь» вместо обычного «служить», несколько резануло ему слух.
— Дошли до нас слухи, — после паузы начал он, — что ты здесь врачеванье и траволеченье учинить изволил, прямого дозволения на то от бургомистра не имея, и лицензии у цеха врачевателей не получивши. За недозволенную эту деятельность я облечен доверием Магистрата сделать тебе, Жуга с прозваньем Лис, предупреждение и наложить штраф в сто талеров, буде такое еще раз повторится.
Жуга едва заметно улыбнулся. Витиеватый слог чиновника, казалось, травника нисколько не смутил.
— Вообще-то бывало, что я приторговывал травами, — признал он, спокойно глядя Гельмуту в лицо. — Но местные аптекари имеют право покупать их, у кого захотят. Так сказано в их цеховом уставе. А что касается лечения, то если даже это и случилось, денег я за то не брал, а стало быть, на жизнь не зарабатывал.
Вальраф побагровел.
— Ты отбиваешь этим хлеб у городских лекарей! — вскричал он.