Если с поезда снимает «вохра», показываешь студенческий, говоришь, мол, фольклорная экспедиция, отстали от основной группы, денег нет, вот и догоняем. Обычно сами же «вохровцы» и сажали в какую-нибудь хорошую теплушку, иногда даже кормили, чаем поили. Тогда не только в деньгах заключалась проблема. Главное – билеты. Летом поезда южного направления забиты до отказа, люди сутками стояли в очередях за билетами. Только вы не вздумайте сейчас так ездить! Время совсем другое, и страна другая.
Вспомнив фильм и рассказы о товарняцких путешествиях, Маша слегка приободрилась. «Конечно, время другое, все-таки пятнадцать лет прошло. И потом – я одна, а их пятеро. У меня нет никакого опыта, но и у них сначала тоже не было. Они читали Джека Лондона, который так же путешествовал по Америке… Но главное, у меня нет другого выхода. А товарняки – это шанс».
По рассказу Усольцева, до Орла можно доехать за сутки, если повезет. А от Орла до Тулы – рукой подать. Туда – это почти Москва, там можно и на электричке «зайцем».
«Жалко, у меня нет карты, – подумала Маша уже спокойно, – но ничего, я и без карты сумею добраться до Москвы».
* * *
Вадим опустил жалюзи на окнах, плотно задвинул шторы, проверил, заперта ли дверь. Торшер в гостиной давал очень сильный свет, и Вадим поменял лампочку на самую слабую. Теперь комната погрузилась в полумрак. Но света вполне хватало, чтобы подсоединить видеокамеру к телевизору.
На экране появилось изображение, пошел звук. За накрытым столом сидел Ахмеджанов, за его спиной стоял телохранитель и старательно обгладывал куриную кость. Камера скользила по лицам. Человека, сидевшего напротив Ахмеджанова, доктор узнал сразу. Узнать его не представляло труда – портреты красовались сейчас по всей области, на предвыборных плакатах и листовках.
– Чего тебе, мало, что ли, в тот раз дали? – спрашивал Ахмеджанов.
– Ну, Аслан, ты пойми, эта предвыборная кампания столько сжирает каждый день, – заискивающе заглядывая в глаза Ахмеджанову, отвечал Вячеслав Иванов, кандидат на губернаторский пост, – тем плати, этим плати. Все хотят.
– Ладно, не ной, – махнул рукой Ахмеджанов и кивнул телохранителю. Тот отбросил куриную кость, на секунду исчез из кадра и появился, держа в руках небольшой плоский чемоданчик.
Отодвинув тарелку, Иванов положил перед собой на стол чемоданчик, открыл его.
– Пол-"лимона", можешь пересчитать, – усмехнулся Ахмеджанов.
– Да ладно тебе, Аслан, – смущенно потупился Иванов.
Оператор не поленился, упер на секунду камеру в содержимое чемоданчика. Там лежали аккуратные, толстые пачки стодолларовых купюр. Иванов тут же закрыл и убрал чемоданчик.
Потом камера скользнула еще по одному русскому лицу. Но этого человека Вадим не знал.
«А вот теперь не придется ничего проверять! – подумал он, вытаскивая кассету и отсоединяя видеокамеру от телевизора. – Но времени совсем мало. До выборов всего неделя. И выберут скорее всего этого Иванова. Кассету надо передать очень быстро. Но ошибиться нельзя. Как же Иван додумался до этого? Нет, не Иван. Андрюха. Его зовут Андрей. Он убирал в доме, где происходила встреча. Как же он догадался взять кассету и отдать мне? Возможно, просто увидел интересную коробочку на столе и решил подарить в благодарность за еду? Даже если никто не видел, как он отдавал мне кассету, они наверняка начнут меня подозревать и проверять. Они могут и не знать, что кассету взял именно Андрей. В любом случае сейчас надо ее очень хорошо спрятать, придумать некий контейнер, в котором впоследствии можно передать незаметно».
Подумав еще секунду, Вадим отправился в ванную комнату с кассетой в руке.
Глава 7
Бар «Каравелла» находился на окраине и внешне выглядел как самая затрапезная пивнушка – облезлая дверь, грязноватая лестница, скромная облупленная вывеска. Однако стоило спуститься вниз по лестнице – и уходить уже не хотелось. Внутри было чисто и красиво, народу всегда мало. Пахло настоящим шашлыком, который тут же жарился на раскаленных углях. К шашлыку подавалось пиво пяти сортов, не баночное, а настоящее, бочковое, свежее, с пышной пеной. Кроме того, в специальной жаровне пеклась розоватая речная форель, доставлявшаяся в бар еще живой и трепещущей.
Отдыхающие заглядывали сюда редко. Мало кого привлекала грязноватая дверь заведения. Но местные любители темного и светлого пива наведывались часто. Два амбала-охранника, один снаружи, другой внутри, следили за посетителями. Случайных, плохо одетых и шумных выпивох сюда не пускали.
Хозяин бара, лощеный молодой абхазец, одних гостей встречал широкой улыбкой и теплыми приветствиями, других – подчеркнуто корректно и холодно.
И дело вовсе не в том, что некоторые постоянные клиенты – знакомые хозяина, а какие-то – случайные.
Сейчас за двумя соседними столиками сидели два постоянных клиента, но с первым, маленьким лысым человеком лет тридцати пяти, хозяин был холодно-вежлив, а со вторым, худым, длинным, сутуловатым, лет сорока – по-домашнему улыбчив.
Первый, маленький лысый, – известный всей области журналист-телевизионщик. Звали его Матвей Перцелай. В бар «Каравелла» захаживал часто, иногда с какой-нибудь дамой, иногда в одиночестве. Сидел всегда долго, ел много, пива выпивал не меньше трех литров, причем самого дорогого. Однако хозяин никогда не радовался ему и не особенно это скрывал.
Второй, худой, длинный, посещал бар реже, ел мало, пиво пил самое дешевое, не больше литра. Звали его Анатолий Головня. Он служил в милиции в звании капитана. В «Каравелле» появлялся только в штатском, входя и выходя, тревожно озирался по сторонам и еще больше сутулил узкие острые плечи.
Заведение небольшое, поэтому хозяин обслуживал посетителей сам. Форель и шашлык жарил его старик отец, а жена и две дочери занимались кухней, посудой, уборкой и прочей женской работой.
Сейчас хозяин стоял над столом журналиста и с явным нетерпением ожидал, пока тот наконец сделает свой заказ.
– И форели хочется, и шашлычку хочется, – рассуждал вслух Матвей, – и худеть надо. Что делать, Русланчик? – Он растерянно развел руками и поднял глаза на хозяина. Но тот даже не счел нужным улыбнуться в ответ. Стоял и мрачно ждал.
– Знаешь что, Русланчик, побалую я себя, любимого, в последний раз. Форель будем считать закуской а шашлык – основным блюдом. С завтрашнего дня начну худеть и в твое вкусное заведение – ни ногой. В общем, так. Салатику твоего фирменного, только огурчики-помидорчики пусть покрупнее порежут. Потом форель одну… нет, две. Ну и шашлычку палочку. Да, и пива, конечно, темного, как всегда. Для начала литр.
Казалось, Матвей вовсе не замечает холодности хозяина. В ожидании своего заказа он откинулся на спинку стула и с удовольствием закурил. А Руслан между тем подошел ко второму посетителю, к капитану Головне. Но не для того, чтобы принять заказ.
– Ко мне пройди, – сказал он быстро и тихо, – разговор будет.
Длинная фигура Головни нырнула в незаметную дверь за стойкой бара, между полками, уставленными красивыми бутылками. За дверью находилась маленькая комната без окон, похожая на кладовку. В середине находился пустой круглый стол, покрытый потертой клеенкой. У стола стояла старшая дочь хозяина, пятнадцатилетняя Кристина, полная застенчивая девочка с длинной черной косой. Она молча протянула Головне радиотелефон, через минуту зазвонивший в его руках. Кристина выскользнула из комнаты, и капитан услышал в трубке хорошо знакомый голос:
– Пойдешь к доктору. Напугаешь легонько, не сильно. Предложишь меня продать.