Вейн был твердо уверен в том, что не следует ничего предпринимать, пока их отношения не станут прочными и ровными.
Его рука будет лежать на штурвале.
На его настойчивый стук дверь открыл Слиго. Кивнув ему, Вейн вошел. И замер как вкопанный.
В холле стояла Пейшенс. От ее вида перехватывало дыхание. Взгляд Вейна беспомощно скользил по ее шерстяному пальто мягкого зеленого цвета, отлично сидящему на ней, со стоячим воротником, обрамлявшим лицо; по перчаткам и ботильонам цвета бронзы; по бледно-зеленой юбке, видневшейся из-под пальто. Он почувствовал, как что-то внутри его натянулось, щелкнуло и сжалось.
И дыхание вдруг стало для него насущной проблемой. Ему казалось, будто внутри застрял чей-то кулак.
Ее волосы, блестевшие в луче солнечного света, были уложены в новую прическу, которая подчеркивала глубину ее глаз, высоту лба, красивую линию скул, изящную и решительную форму подбородка. И нежную незащищенность губ.
Где-то в отдаленном уголке сознания Вейн был благодарен Онории, но эта благодарность была тут же задушена ругательствами. Ему и прежде было нелегко. Как, черт побери, теперь справляться со всем этим?
Глубоко вздохнув, Вейн заставил себя сосредоточиться на лице Пейшенс. Оно было спокойным. Она просто послушно ждала, как того требовал их план. В их прогулке нет ничего особенного.
Именно ее исполнительность сильнее всего и подействовала на Вейна. Стараясь не выдать своего раздражения, он холодно поклонился и подставил ей свой локоть.
— Готова?
В ее огромных глазах что-то промелькнуло, но сумрачное освещение холла помешало ему увидеть, что именно. Она легко поклонилась и взяла его под руку.
Пейшенс сидела на козлах и старалась раздвинуть прутья железной клетки, которая сдавливала ей грудь и мешала дышать. Хорошо хоть, что он не может предъявить претензий к ее внешнему виду. Селестина и Онория заверили ее в том, что в новом пальто и шляпке она выглядит потрясающе. И что новое платье кардинально отличается от старого. Но, судя по его реакции, ее вид не имеет особого значения для него. Ну что ж, она и не ждала чего-то иного! Она купила эти платья только потому, что долгие годы не обновляла свой гардероб и воспользовалась представившейся возможностью. Когда поймают вора — и Фантома — и Джерард приобретет хоть немного столичного лоска, они вернутся в Дербишир. И она, по всей вероятности, больше никогда не появится в Лондоне.
Она купила новые туалеты потому, что это было разумно. А еще потому, что не хотела, чтобы Вейн Кинстер, «элегантный джентльмен», появлялся на людях в обществе безвкусно одетой женщины.
Однако ему, кажется, безразлично, во что она одета. Пейшенс высоко вздернула подбородок.
— Я говорила тебе, что в первый же день миссис Чедуик и Анджела побывали на Брутон-стрит. Анджела не пропускала ни одного модного заведения, даже те, где одеваются вдовы важных персон. Она ко всему приценивалась, это было очень неловко. К счастью, она, кажется, пришла к выводу, что прак-тичнее заказывать платья у швеи.
— А что делали Анджела и миссис Чедуик, пока ты была у Селестины? — поинтересовался Вейн, не отрывая взгляда от дороги.
Пейшенс немного смутилась:
— Мы случайно встретились с Онорией на Брутон-стрит. Она настояла на том, чтобы познакомить меня с Селестиной, а потом, — Пейшенс изящно взмахнула рукой, — все как-то закрутилось само собой.
— Все имеет обыкновение закручиваться, когда за дело берется Онория.
— Она была очень добра, — возразила Пейшенс. — Она даже развлекала беседой миссис Чедуик и Анджелу, пока я была с Селестиной.
Интересно, подумал Вейн, какую цену назначит ему Онория за такое самопожертвование? И в какой валюте?
— К счастью, Анджелу очень вдохновила возможность побывать в салоне Селестины и поговорить с герцогиней, поэтому Бонд-стрит мы обошли без скандалов. Ни миссис Чедуик, ни Анджела не предпринимали никаких попыток поговорить с ювелирами, мимо магазинов которых мы проходили. Они также не изъявили желания встретиться с кем-нибудь.
— Сомневаюсь, что это кто-то из этой парочки, — поморщился Вейн. — Миссис Чедуик — сама честность, а Анджела слишком тупа.
— Верно, — согласилась Пейшенс. — Настолько тупа, что заявила, будто она должна завершить вечер визитом к Гантеру. Ее невозможно было переубедить. Там было полно возбужденных юнцов, влюбленно таращившихся на нее. Она хотела пойти туда и вчера вечером, но нам с миссис Чедуик удалось утащить ее в Хатчардс.
Вейн усмехнулся:
— Ей там, наверное, понравилось.
— Она все время стонала. — Пейшенс, осторожно взглянула на него. — Вот и все, я обо всем доложила. А чем занимались джентльмены?
— Осмотром достопримечательностей, — пренебрежительно процедил Вейн. — Генри и Эдмонд, будто одержимые, разглядывали каждый памятник, который попадался им на глаза. К счастью, Джерарду нравилось ходить с ними. Никаких новостей у него нет. Генерал и Эдгар обосновались в Таттерсоллс — это единственное, что их заинтересовало. Слиго или кто-нибудь из его подчиненных не спускают с них глаз, однако пока никакого результата. Я организовал для них развлечения на вторую часть дня. Итак, из дома выходили все, кроме Колби. — Он взглянул на Пейшенс. — Элис выползала из своей комнаты?
— Ненадолго, — нахмурилась Пейшенс. — В Беллами-Холле она вела такой же образ жизни. Временами она подолгу не выходила из своей комнаты. Это очень вредно для здоровья.
Они ехали по дорожке, располагавшейся в стороне от модной центральной аллеи, поэтому им не надо было обмениваться приветствиями с пассажирами встречных экипажей.
— У меня не было возможности поговорить со Слиго, но, как я понимаю, он ничего не нашел?
— Абсолютно ничего, — сказал Вейн. — В багаже не было ничего подозрительного. Слиго тайком обыскивает все комнаты в надежде, что преступнику каким-то образом удалось провезти с собой краденое.
— Провезти? С собой? Но как?
— Сразу на ум приходит сумка для рукоделия Эдит Суитинс.
— Ты думаешь, что она?.. — изумленно уставилась на него Пейшенс.
— Нет. Но кто-то мог обратить внимание на то, что сумка очень глубокая, и сунуть туда жемчуг, например. Как часто Эдит вытряхивает из нее свое барахло?
— Кажется, никогда.
Вейн придержал лошадей на перекрестке « повернул направо.
— Где сейчас Эдит?
— В гостиной. Плетет кружево, естественно.
— Ее стул повернут к двери?
— Да. А при чем тут это? — удивилась Пейшенс.
— Так она же глухая.
Пейшенс на некоторое время задумалась, а потом вскрикнула:
— Ага!
— Вот именно. Итак…
— Гм! — Лицо Пейшеис стало сосредоточенным. — Полагаю…
Через полчаса дверь гостиной открылась, и в образовавшуюся щелку заглянула Пейшенс. Эдит Суитинс сидела в шезлонге лицом к двери и энергично плела кружево. Ее огромная сумка стояла на ковре рядом с шезлонгом. В комнате больше никого не было.
Лучезарно улыбаясь, Пейшенс прошла в комнату, прикрыла за собой дверь, предварительно закрепив щеколду так, чтобы она случайно не упала и не заперла дверь, и направилась к Эдит.
Та подняла голову и улыбнулась,
— Какая удача, что я застала вас, — начала Пейшенс. — Всегда хотела научиться плести кружево. Вы могли бы научить меня хотя бы основам?
Эдит так и просияла:
— Ну конечно же, дорогая! Это совсем просто. — Она разложила на коленях свое рукоделие.
— Кстати, — Пейшенс огляделась по сторонам, — может, переберемся поближе к окну? Освещение там получше.
Эдит рассмеялась:
— Должна признаться, что мне нет надобности смотреть на петли. Я ведь так давно этим занимаюсь. — Она встала с шезлонга.