Успокоенная и счастливая, так как это было для нее боевым крещением, Екатерина снова взялась за свои маркитантские обязанности и занималась ими с неизменно веселым расположением духа ко всеобщему удовольствию.
Наливая водку двум артиллеристам, она заметила, как какой-то стоявший несколько в стороне штатский наблюдал за пьющими.
– Эй, дружок! – без всякого стеснения крикнула она ему. – Что же ты не подойдешь промочить глотку добрым глотком? Хоть ты и в штатском, но это ничего не значит. Завтра ты можешь, как и другие, очутиться под ружьем. Ну, иди же! Можешь выпить вместе с защитниками родины! Ведь все мы братья! – Так как незнакомец не ответит на этот призыв и сделал движение, намереваясь удалиться, то она еще раз окликнула его: – Слушай-ка, дружок, не уходи так-то! Да иди же, говорю тебе, иди! У тебя, может быть, нет денег на выпивку? Так что за беда. Сегодня я всех угощаю, а завтра ты заплатишь в свою очередь. Ну, чем тебе услужить, гражданин?
Тот сухо ответил:
– Спасибо, я не пью.
– Ты не чувствуешь жажды… и не сражаешься? Так что же тебе нужно здесь?
Незнакомец, колеблясь, глухо ответил:
– Я – хотел бы поговорить… с полковником Борепэром. Екатерина удивленно посмотрела на него:
– Ты? Говорить с полковником? Да чтэ тебе от него нужно?
– Я имею к нему важное дело.
Екатерина пожала плечами:
– Однако ты выбрал хороший момент!
– Выбираешь момент, какой можешь.
– Возможно! Но в настоящий момент полковника как раз нельзя видеть.
Незнакомец потер лоб и пробормотал:
– Мне непременно надо разыскать его.
Екатерина недоверчиво посмотрела на своего собеседника. Такая настойчивость показалась ей подозрительной, и она решила предупредить мужа.
Она обратилась к одному из солдат с просьбой немедленно разыскать Лефевра, как вдруг появился денщик Борепэра. Взволнованный шумом сражения, с языком, развязанным обильной выпивкой, предложенной ему одним из членов магистрата, долго расспрашивавшим его о полковнике, денщик принялся болтать и, не обращая внимания на многозначительное подмигивание Екатерины, рассказал, что Борепэр отправился отдохнуть к одной из своих родственниц, дом которой находится в верхнем городе, куда он должен будет к четырем часам утра привести лошадь и разбудить полковника.
Наконец терпение Екатерины истощилось, и она крикнула денщику:
– Ты болтаешь как трещотка! Убирайся спать! Это тебе не помешает – иначе ты не будешь в силах разбудить полковника в четыре часа, как он приказал тебе. Ну, живо, проваливай! Пол-оборота налево! Кру-гом! Марш! Или я скажу лейтенанту Лефевру… а он не шутит с пьяницами и болтунами!
– Ладно, ладно! Молчу… и иду! – буркнул денщик и, пошатываясь, ушел прочь.
Екатерина снова стала подавать солдатам требуемое. Она машинально поглядела туда, где стоял человек, непременно желавший поговорить с Борепэром, но тот исчез.
Екатерине показалось, что он направился с денщиком в кабачок, гостеприимно раскрывший свои двери зевакам, решившим понаблюдать из безопасного места за защитой города. У нее мелькнула мысль, что этот человек принадлежит к заговорщикам, что Борепэру грозит какая-то опасность. Она хотела последовать за незнакомцем, но в такой момент и думать было нечего бросить лавочку.
Защитники Вердена, всю ночь занимавшиеся втаскиванием пушек на валы, рытьем ретраншементов, укреплением фашин под беспрерывным артиллерийским огнем, имели право найти лавочку открытой. Екатерина дрожала от нетерпения; она пыталась уверить себя, что все ее волнение совершенно необоснованно и Борепэру со стороны незнакомца не грозит ни малейшей опасности. Но, несмотря на это, ей невольно вспоминался Левендаль. У этого барона был вид предателя. Кто мог угадать, на что он был способен против деятельного защитника Вердена.
В конце концов Екатерина больше не могла выдержать, и когда жаждущих стало значительно меньше, резко заявила, что нуждается в отдыхе; после этого она прямо-таки прогнала запоздавших солдат, заявив, что им не худо было бы для развлечения прогуляться на укрепления, где не хватает рабочих рук для втаскивания пушек.
XIV
Прибрав все в своей лавочке и тихонько поцеловав маленького Анрио, дремавшего в сладком сне, Екатерина бросилась к мрачным улицам верхнего города.
Подозрение одолевало ее. Там, в доме госпожи Блекур, куда полковник приказал отвезти племянницу, какая-то опасность грозила Борепэру. Екатерина подозревала западню, предчувствовала предательство…
В момент, когда она подходила к дому Блекура, она услыхала звук выстрела. В городе, который обстреливают, такой шум не мог бы никого удивить; но этот выстрел раздался в уединенном квартале, мирном, далеком от укреплений, где все казалось спящим. Это испугало Екатерину, и она заподозрила несчастье, преступление.
На углу переулка она разглядела силуэт бегущего человека, и ей показалось, будто она узнала в нем того странного субъекта, поведение которого вызвало ее подозрения около лавочки. На всякий случай она крикнула ему:
– Эй, кто там? Куда бежишь? Кто это стрелял здесь сейчас?
Но неизвестный удвоил скорость и ничего не ответил; сделав резкий поворот, он исчез во тьме.
Екатерина мгновение поколебалась, не побежать ли ей следом за незнакомцем? Но она подумала, что человек, быстро бегущий ночью в осажденном городе, может и не быть непременно преступником. Да и потом, какое отношение мог иметь этот неизвестный к Борепэру? Ведь не тут грозила Борепэру опасность, если ему вообще что-нибудь грозило! Прежде всего следовало узнать в доме Блекур, в безопасности ли полковник.
Поэтому Екатерина прямиком направилась к дому, где Эрминия Борепэр, должно быть, спала около маленькой Алисы и где разбитый усталостью полковник Борепэр бросился на кровать в ожидании, когда его разбудят, чтобы вернуться снова в бой.
Екатерина уже собралась взяться за молоток и постучать во входную дверь, как вдруг из дома послышались крики и возгласы отчаяния. Окна распахнулись и оттуда выглядывали перепуганные люди, звавшие на помощь. На балконе показалась старушка Блекур, которая была в полном отчаянии.
В тот же момент на фасаде противоположного дома мрачно заиграли красные отсветы огня, из открытых окон вырвались клубы густого дыма, а по крыше забегали длинные языки пламени.
– Пожар! Пожар! – закричала Екатерина. – А тут еще дверь не открывается!
Слуги, растерявшись, бегали взад и вперед по лестнице, кричали, звали, требовали друг у друга ключ. Наконец дверь распахнулась, и все они выбежали на улицу. Прибежал кое-кто из соседей, разбуженных поднявшимся шумом.
Но Екатерина уже смело бросилась в объятый пламенем дом. Ее привлекала опасность, да и она говорила себе, что там люди, которых нужно спасти.
Екатерина бежала сквозь дым, озираясь по сторонам при смутном свете пожарища.
Вдруг она увидала комнату на первом этаже, где была открыта дверь, бурно ворвалась туда и принялась кричать:
– Есть здесь кто-нибудь? Спасайтесь скорее!
Дым не давал ей подойти ближе, никто не ответил ей.
Вдруг взметнувшийся кверху огненный язык осветил комнату, и Екатерина вскрикнула от ужаса. Она заметила, что на постели лежит Борепэр, который казался спящим; недвижимый, он не обращал внимания на все возраставший шум. Тогда Екатерина бросилась к нему и крикнула:
– Полковник, живо, проснитесь! Скорей вставайте! Пожар!
Полковник не шевелился. В комнате опять стало темно. Дым крутился вихрем, все сгущаясь.
Екатерина направилась к кровати, ощупью двигаясь вперед.