— Меня зовут Оно, — сказала она. — Единственное мое желание — угодить вам.
Она подвела его к ванне, от которой шел пар. Йоши никогда не видел женщин с такими большими грудями. Это было немодно, но это возбуждало. Они свешивались, покачивались, касались мыльной воды. Оно сзади прижималась к нему. Она мылила и массировала его плечи, руки и спину, поглаживала и что-то ласково мурлыкала, в то время как ее нежные руки скользили по его коже. Он схватил ее за плечи и привлек к себе, она смущенно отодвинулась.
— Нельзя ли подождать, пока мы не ляжем в постель? — попросила она.
Йоши дрожал от страсти. Нежно, осторожно она прикасалась к нему, а он был готов закричать от сладкой боли предвкушения. Она вытерла его и отвела назад в его комнату, — там она разостлала одеяло и легла, вся раскрытая. Когда он овладел ею, она простонала: «Пожалуйста, скажите хозяину, хорошо ли вам со мной».
После он лежал совершенно расслабившийся и рассказывал ей о себе. Смягченный актом любви, он рассказал о детской дружбе с Генкаем и ужасных обстоятельствах его смерти. Слушая его, она смотрела на незакрывшиеся раны на плече и груди, которые нанес Чикара. Бедный юноша… как он, наверное, страдает от боли…
Оно прижала его голову к себе и гладила ее ласково и любовно. Ее груди заглушали его голос, она не все понимала, но ей было ясно, что он говорит с ней как человек с человеком. Как он отличается от бессердечных мужчин, останавливавшихся в гостинице, которые использовали ее и отбрасывали, не считая ее человеком.
Оно была продана хозяину гостиницы еще в младенчестве и работала там с тех пор, как помнила себя. Она не знала своих родителей: это были бедняки, которым пришлось отказаться от ребенка, чтобы выжить. Она знала только грубость и презрение. Ее волновали новые для нее чувства. Она постаралась сосредоточиться на том, что говорил Йоши. Да, он отправится домой в Окитсу. Она слушала его утонченную речь, так непохожую на грубые голоса, к которым она привыкла. Он был воспитанный человек, придворный, она никогда не видела никого, похожего на него. Она вытянулась и тихонько, по-кошачьи мурлыкая, стала ласкать его. Вскоре его голос стал тише, и он опять повернулся к ней. Теперь он гладил ее, его ласки становились все более страстными. Когда она слегка вскрикнула от наслаждения, он ответил сильным движением, немедленно вызвавшим оргазм.
Йоши оставался в своем помещении до середины следующего дня. У Оно почти не было возможности оторваться от работы. Она виделась с ним наедине только один раз, в пять часов — час обезьяны. Через час Йоши сидел за обедом вместе с группой паломников, сделавших остановку по пути к знаменитому святилищу Исе. Паломники разговаривали о событиях прошлой недели. Это были южане, и среди них оказались представители различных слоев: крестьяне, торговцы и служащие. У каждой группы были свои взгляды, вытекавшие из их собственных интересов. Крестьяне считали, что требования несогласных с правительством были справедливы. Торговцы и служащие находили, что эти требования не только были ошибочны, но что любого, оказывавшего сопротивление имперской страже, следовало казнить.
Один из обедавших, не принадлежавшим к группе паломников, защищал самураев. Он рассказал обедавшим о юноше, убившем одного из имперской стражи несколько дней тому назад, во время бунта.
— Он сопротивлялся и убил одного из самураев императора, а потом скрылся. Весь город ждет, чтобы он появился снова. Насколько я знаю, много добрых людей погибло на улицах из-за того, что этот человек оказал сопротивление властям. Разве он не дурно поступил? — рассказчик посмотрел на окружающих, ожидая ответа.
Йоши отставил свою миску с рисом.
— А может быть, имперская стража дурно поступила, когда напала на толпу, — сказал он. — И может быть, этот человек просто старался спастись или спасти друга.
Один из паломников принял участие в разговоре.
— Стража действует только на законном основании, Они представляют императора и канцлера Тайра Кийомори, — сказал он. — Они всегда правы. Если народ начнет сопротивляться, тогда наступит конец законности и наше общество погибнет.
Еще один из присутствующих заговорил, и вскоре в беседе участвовали все сидевшие за столом. Большинство паломников приходило в ужас от мысли о возможности сопротивления императору или правительству Тайра. Вскоре Йоши оказался единственным, оправдывавшим действия неизвестного бунтовщика.
Пока они спорили, человек, начавший разговор, незаметно выскользнул из столовой. Он вышел из гостиницы и быстро пошел по направлению к императорскому дворцу.
Йоши был увлечен разговором и не заметил, как тот человек ушел. Он продолжал говорить, как вдруг обнаружил, что в комнату вошла Оно и что она дергает его за рукав. Он нахмурился и отмахнулся, ему хотелось закончить очень доказательное, по его мнению, соображение, но она не отставала.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил он.
— Человек, который сейчас ушел, — прошептала сна, — это был сыщик из министерства юстиции.
ГЛАВА 12
Прежде чем уйти, Йоши взял Оно за руку и пожелал ей счастья.
— Пожалуйста, спеши, — взволнованно сказала она. — Задерживаться опасно.
— Будь здорова, Оно, — сказал Йоши, нежно гладя ее ушибленную щеку. — Я вернусь и награжу тебя за то, что ты мне помогла.
Она молча кивнула в смахнула слезу, глядя, как он быстро уходит полями, Если сыщик сообщил в министерство юстиции, что он в Киото, в городе ему негде спрятаться. А если имперские войска его найдут? Она содрогнулась, представив себе, как голову Йоши пронесут по улицам на острие копья.
Йоши следовало поскорее уйти из Киото. Он сказал Оно, что отправится в замок Окитсу, однако он навлечет опасность на Фумио, если попытается скрыться там. А куда еще ему обратиться? У него в душе рос неодолимый страх, свойственный беглецу. В отчаянии он решил вернуться в дом друзей Айтаки. Он попросит снабдить его одеждой и золотом, а потом отправится на север. Может быть, ему даже удастся уговорить Айтаку уйти вместе.
Он успел лишь немного удалиться от опасного здания, когда солнце уже село. Переходя дорогу под защитой деревьев, он услышал позади крики и увидел свет факелов вокруг гостиницы. Сотня с лишним самураев окружали гостиницу. У него все сжалось внутри, и на лбу выступили капли пота. Он только-только успел уйти.
Он ускорял шаги, бросался в заброшенные переулки, шел открытым полем и под группами деревьев и наконец достиг лесистых холмов к северу от Киото. Еще час панического бегства — и он нашел небольшую пещеру в самой густой части леса. Он замаскировал отверстие ветвями и камнями и, забираясь внутрь, уложил на место последний сучок. Он дрожал от страха и усталости. От имперских войск он скрылся, но опасность не миновала. В лесах ночью было страшно. В них жили разбойники, и неосторожный странник, попав к ним в руки, мог поплатиться жизнью.
Воспитание совершенно не подготовило его к положению; в котором он оказался. Пытаясь заснуть, он вспомнил страшное происшествие, о котором он слышал в детстве… Молодой человек ушел с фермы отца, чтобы попытать счастья в городе. Он был единственным сыном вдовца, и расставание было очень тяжелым. Радость и печаль смешались воедино — радость по поводу того, что Тойо, совсем еще мальчик, хотел сам проложить себе дорогу в жизни, и печаль при расставании с отцом, которого он горячо любил.
Тойо ушел совсем молодым, черты лица его еще не определились, жизнь еще не наложила на них свою печать. Несмотря на его молодость, искренность и целеустремленность Тойо произвели хорошее впечатление на одного плотника, и тот нанял его. Он работал усердно, и со временем его внешность изменилась: он стал выше ростом и фигура стала более массивной.
Через пять лет усердной работы в жизни Тойо предстояла важная перемена — он собирался жениться через месяц, и ему хотелось, чтобы отец разделил с ним его радость и успех. Он решил вернуться домой на короткий срок, чтобы пригласить отца на свадьбу. Его невеста не очень одобрительно отнеслась к этому его решению. Джинио, дочь хозяина Тойо, была девушкой нервной, впечатлительной, она просила его быть осторожным: на дорогах скрывались разбойники, выслеживавшие беспечных путников.
— Я люблю тебя, — сказала она Тойо, — и если с тобой что-нибудь случится, жизнь мне не нужна.
— Не бойся, — успокаивал ее Тойо. — Я хорошо знаю леса на всем протяжении отсюда до фермы отца. Ничего со мной не случится.
Хотя Тойо собирался отсутствовать совсем недолго, его друзья и товарищи по работе захотели обязательно отпраздновать его отбытие. Они пришли к нему и веселились, произнося один тост за другим; из-за этого он не смог уйти вовремя, как он рассчитывал.
— За моего лучшего друга, — сказал один.
— Я пью за благородного человека, — сказал другой.
— За моего будущего зятя, — сказал хозяин.
У него было много друзей, а у невесты много родственников, и он освободился лишь незадолго до наступления вечера.
Наконец отправившись в путь, Тойо шел быстро; он избегал больших дорог и, хотя шел густым лесом, прошел значительное расстояние к наступлению темноты, почти наверстав время, которое он потерял из-за задержки с уходом. Он думал, что дорога займет два дня, но, когда на второй день солнце стало склоняться к западу, он понял, что ему не дойти до наступления темноты. Усталый, голодный, он оказался в маленьком городке вблизи места, куда он шел.
«Я зайду к моей тете Обаасен, — решил он. — От нее совсем близко до дома отца, я знаю эти места хорошо, можно сейчас отдохнуть и идти дальше, когда будет темно».
Обаасен была радехонька его приходу. Тойо так изменился, что она его не узнала, когда он постучался к ней. Но когда Тойо сказал, кто он, она встретила его раскрытыми объятиями. Обаасен была женщиной добросердечной и весьма болтливой. Раз уж Тойо пришел, она стала хлопотать и настояла на том, чтобы он хорошенько поел. Уговорить его было нетрудно: он проголодался, пока шел через лес.
Пока Тойо жадно ел, Обаасен без умолку говорила, рассказывая ему о неприятностях, свалившихся на его отца за время его отсутствия.
— Засуха уничтожила урожай. Лошадь и корова издохли от неизвестной болезни. Прошлый год был для него страшно тяжел. Бедняга, я не представляю себе, как ему удается изворачиваться, чтобы хоть на еду хватало. Его старые друзья охотно помогли бы ему, но он их избегает, живет в одиночестве на ферме. Тойо, твой приход поднимет ему настроение. Твое возвращение — знак того, что его несчастья кончились и счастье опять улыбнется ему.
Обаасен убрала посуду со стола и продолжала:
— Хотела бы я видеть его лицо, когда он тебя узнает утром. Ты, конечно, переночуешь здесь. Сейчас стало опасно в лесу в темное время. Здесь появился разбойник, он многих путников подстерег.
— Нет, — сказал Тойо, — я уже так близко от дома, что не стоит мне задерживаться. Я хочу сегодня же увидеть отца. Чувствую, что я ему нужен.
Тойо отправился по темноте, не обращая внимания на предупреждения Обаасен о том, что это опасно.
Обаасен не могла заснуть от беспокойства и на следующий день отправилась к брату. Она была уверена, что он ей обрадуется, раз Тойо вернулся домой. К ее удивлению, отец Тойо был один.
— А где Тойо? — спросила она. — Я была уверена, что он выйдет поздороваться со мной. Как замечательно, что он стал таким красивым молодым человеком.
Отец молчал. Он смотрел на нее, ничего не понимая, пока она болтала о предстоящей женитьбе Тойо; судя по выражению лица, он не понимал, о чем она говорит. Он неохотно пригласил ее войти и провел в главную комнату, где висели платье и сумка Тойо.
— Ах, как прекрасно, твой сын благополучно добрался! — сказала она. — Ее брат посмотрел на нее озадаченно… через несколько секунд он понял. Со слезами на глазах он воскликнул:
— Я ошибся, это была ошибка, да простит мне Амида! — с этими словами бедный крестьянин, восполнявший нехватку средств разбоем, выбежал из дома.
Когда горожане нашли его, он стоял на коленях в луже крови и внутренностей около неглубокой могилы его сына. Сеппуку. Он разрезал свой живот от одного до бока до другого.
Свернувшись под своим платьем, Йоши наконец заснул беспокойно, мучимый кошмарами. Он проснулся с набухшими ранами, разгоряченной головой. Напряжение последних дней сказалось. Он с трудом умылся в ручейке, протекавшем поблизости, и переоделся.
Накануне его паническое бегство заняло всего один час; обратный путь из убежища продолжался полдня. Ему надо было избегать встреч с другими путниками: любой из них мог оказаться доносчиком. Постоянная бдительность, необходимость прятаться ослабили его еще больше, ему приходилось часто отдыхать. Он добрался до дома друзей Айтаки после полудня и постучался из последних сил.
— Айтака, — закричал друг, открывший дверь, — скорее! Йоши нужна помощь. — Айтака выбежал на крыльцо.
— Входи, — торопливо сказал он. — В городе полно сыщиков, которые тебя ищут. — Он поспешно ввел Йоши в дом.
— Ты плохо выглядишь, — сказал он.
— Я просто ослаб от голода, — сказал Йоши. — Я ничего не ел после того, как ушел из гостиницы вчера вечером.
— Ладно, мы дадим тебе пообедать, а я осмотрю твои раны, пока обед приготовляют.
Когда Йоши снял платье, Айтака увидел его исхудалые руки и ноги и прозрачную кожу вокруг воспаленных мест.
— Как я и ожидал, — сказал он ворчливо, чтобы скрыть беспокойство, — состояние ран ухудшилось. Тебе придется потерпеть, пока я их промываю и перевязываю.
Йоши апатично принимал заботы Айтаки. Несмотря на то, что он жаловался на голод, за обедом Йоши ел немного. Когда он отставил свой недоеденный рис, Айтака сказал ему:
— В квартале полно разговоров о рейде имперской стражи. Когда я услышал, что самураи недовольны, я понял, что тебе удалось бежать. — Айтака помолчал, поднял и поставил свою миску для риса, ему было трудно решиться сказать то, что надо было сообщить брату. Внезапно он выпалил:
— Йоши, у меня плохие вести.
— Какие?
— Девушка Оно, — Айтака поерзал на своем коврике. — Самураи пытали ее, чтобы узнать, где ты. Я не знаю, что она им сказала, прежде чем умерла.
— Оно… умерла? — плечи Йоши опустились, и голова поникла, как будто его ударили.
— Да, к сожалению. И розыск возобновился, награда за поимку увеличена. Министр юстиции объявил, что не успокоится, пока тебя не схватят.
— Ну что ж, пусть они меня заберут, — в отчаянии сказал Йоши. — Я приношу горе и страдания, куда бы я ни пришел. Бедная девушка! Замученная и убитая за то, что помогла мне. — Йоши тяжело поднял голову и посмотрел в глаза Айтаке. — Мне не надо было приходить сюда. Ты и твои друзья — теперь в опасности из-за меня, — сказал он уныло.
— У тебя не было выбора! Ты не можешь спастись от Тайра без моей помощи. Ты ослаб от ран. Завтра мы уйдем вместе. Вместе мы прибудем в Окитсу и попросим о помощи дядю Фумио. Мы там побудем, пока ты не поправишься. А когда ты будешь здоров, мы отправимся на север, подальше от властей Тайра. Я давно хотел уехать из Киото и поступить на службу к Йоритомо Минамото. Таким образом, я смогу помочь тебе и привести в исполнение мое давнишнее намерение. — Айтака старался говорить уверенно, но в душе его грыз червь сомнения. Йоши плохо выглядел. У него был жар, он ослабел. Лицо было очень бледно, а на щеках горели два лихорадочных пятна. Ну… может быть, крепкий сон…
На утро состояние Йоши ухудшилось. Воспаление ран усилилось. Айтака снова переменил повязки перед завтраком. У Йоши не было аппетита. Айтака заставил его поесть: путь в Окитсу будет долгим. Затем Айтака привел Йоши на дорогу Токайдо, где они спрятались в канаве в ожидании какой-нибудь группы паломников, то и дело проходивших там, направляясь к почитаемому святилищу Исе. Менее чем через час Айтака заметил группу, казавшуюся подходящей для них и, ведя за собой Йоши, поспешил присоединиться к ним. За небольшую цену они купили шляпы и платья у одного из паломников. Если им удастся полностью раствориться среди группы, смешаться с нею, это их спасет.
По пути группу все время останавливали для проверки самураи. Время от времени мужчин помоложе отводили к краю дороги и допрашивали. Йоши был уверен, что это разыскивают именно его. Он боязливо прятал лицо под своей новой шляпой. Его длинные волосы были запрятаны под шляпу, и это совсем изменило его внешность, так что его ни разу не вызвали на допрос. Через три дня они расстались с паломниками и наняли повозку, запряженную волом, чтобы доехать до Окитсу. Уже на протяжении двадцати миль они не встречали самураев и были уверены, что ушли из зоны розыска.