Низкие козлы покрыты были уже длинными дубовыми досками, которые прогибались под тяжестью жареных уток, рыбы, пирогов, эля и заморского вина.
Три десятка молодцов в зелёных кафтанах уселись за стол и так дружно принялись работать челюстями, как будто отродясь ничего не ели.
И каждый с усмешкой следил за тем, как старательно потчует Робин долгожданного гостя. Потому что таков был обычаи у лесных охотников: сперва накормить знатного путника до отвала, а потом облупить, как яичко. Только Билль Белоручка сидел в дальнем конце стола и хмурился, не спуская с рыцаря глаз, да Скателок неодобрительно посматривал то на отца Тука, то на Робина: ему жаль было злосчастного гостя.
Весёлый стрелок не спросил у рыцаря ни имени, ни цели его пути.
– Нынче дичь в лесах хороша и рыбы много в прудах. Нет страны краше старой Шотландии, нет в Шотландии леса, что поспорил бы с Шервудом и Бернисдэлем.
Так приговаривал Робин. И молодцы ухмылялись и переглядывались друг с дружкой, потому что изо дня в день весёлый стрелок повторял эти слова рыцарям и монахам, а те от страху давились куском жирной дичины и никак не могли донести до рта кубок тёмного эля, не расплескав его дрожащей рукой.
Наконец гость окончил обед и утёр рот рукой. А Робин Гуд, по обычаю вольницы, обратился к нему с учтивым вопросом:
– Хорошо ли поел ты, сэр рыцарь?
На это рыцарь ответил:
– Три недели уже мне не случалось так обедать.
– А не думаешь ли ты, сэр рыцарь, что негоже благородному господину угощаться у стола простого пахаря без приличной расплаты?
Тут стрелки затаили дыхание, с любопытством ожидая ответа. Обычно при этих словах знатные путники менялись в лице: тот затрепещет, как осиновый лист, этот схватится за свою мошну или выхватит из ножен меч.
Но рыцарь не трусил и не вспылил, только смущённо потупил глаза.
– Увы, дорогой мой виллан, мне нечем с тобой поделиться, – с виноватой улыбкой промолвил рыцарь. – Денег у меня так мало, что совестно и предлагать их тебе за гостеприимство.
– Так отвечали мне рыцари и аббаты, начинённые золотом, как скорлупа яйцом, – сказал Робин Гуд. – А ну-ка, Статли, проверь, правду ли говорит наш гость.
Билль Статли отошёл в сторону, где лежало седло рыцаря, пошарил в перемётных сумах.
– Кошели пусты, как гнезда по осени, – доложил он, подкидывая на ладони несколько мелких серебряных монет. – Тут и половины фунта не наберётся.
Робин Гуд пристально посмотрел на гостя. Иссечённая кольчуга и смелый взгляд незнакомца рассказали ему историю рыцаря лучше всяких слов.
– Ты шотландец, сэр рыцарь? – спросил он, и даже Скателок не услышал в его голосе насмешки. – Я побился бы об заклад, что тебя ощипали норманнские вороны.
– Ты угадал, Робин Гуд. Зовут меня сэром Ричардом Ли, мой замок стоит в Вирисдэле. Испокон веков вирисдэльские земли принадлежали моему роду. Сто лет назад мой прадед поднял меч против норманнов, вторгшихся в нашу страну; он бился плечом к плечу вместе со славным Хиревордом. С тех пор мы немало увидели горя. Всё, что есть у меня теперь, – это старый замок моих отцов и клочок земли, который завтра уже будет отнят у меня аббатством святой Марии.
– Скажи же мне, рыцарь, – спросил Робин, наливая вина себе и гостю, – что случилось с твоей землёй? Какое право имеет на неё аббатство?
– Мой сын убил знатного норманна Франсуа Тайбуа. Он убил его в честном бою, на турнире, но родные убитого схватили моего Энгельрика, чтобы сжить его со свету. Я заложил свою землю аббатству святой Марии, чтобы выкупить его. Выкупил, а сын мой бежал. Четыреста фунтов я должен аббату, и, если завтра я их не возвращу ему, он выгонит меня из замка и отберёт землю, потому что завтра истекает срок уплаты.
Летучая мышь, разогнавшись в погоне за невидимой мошкой, впорхнула в пещеру, плеснула крылом у плеча сэра Ричарда Ли, ломаным бесшумным полётом пронеслась над костром и исчезла под тёмным сводом.
Робин Гуд и стрелки долго молча смотрели на рыцаря.
– Четыреста фунтов за землю и замок?
– Сын был мне дороже. Больше никто не хотел ссудить мне денег.
Скателок нагнулся и подбросил охапку дров в костёр.
– Что же ты будешь делать без замка, сэр Ричард? – спросил Робин Гуд.
– Я пойду с крестоносцами в святую землю. Что остаётся мне ещё? Мой Энгельрик скрывается где-то в северных лесах. Вот уже год, как от него нет вестей. Люди Гая Гисборна караулят его по всем дорогам…
Услышав имя Гая Гисборна, Робин Гуд нахмурил густые брови.
– Постой, рыцарь, – перебил он гостя. – Ты назвал имя моего врага. Чем досадил твой сын этому убийце?
– Франсуа Тайбуа был племянником Гая Гисборна. У Гисборна есть все: и деньги, и власть, и дружина…
Рыцарь замолчал, низко опустив голову, неподвижным взглядом уставившись на огонь.
Тут Вилль Белоручка воскликнул:
– Робин, когда мы осадили манор сэра Стефена, сэр Ричард Ли подарил нам для боя тридцать луков с колчанами и двенадцать мечей!
И Робин, забыв приличие, тяжело ударил рыцаря по плечу.
– Рано сдаёшься ты, Ричард Ли! – сказал он. – Крепче держали оружие в руках товарищи славного Хиреворда! Сын твой ещё вернётся, а Гаю Гисборну мы отрубим когти, как норманны рубили их нашим псам, чтобы уберечь свою дичь от вольной охоты. О земле не горюй – мы выкупим её у аббатства. Есть ли у тебя верные поручители, сэр Ричард?
– Покуда я был богат и силён, друзей у меня хватало. А сейчас… кто поручится сейчас за сэра Ричарда Ли? Нет, не осталось у меня на свете друзей, кроме господа бога и пречистой девы Марии.
Робин Гуд весело рассмеялся и прищурил глаза.
– Что ж, сэр рыцарь, лучшей поруки не может быть на земле. Уж кому-кому, а неужто я не поверю непорочной деве Марии? Такой поруки не сыщешь, хоть пройди всю Англию. Ну-ка ты, Скателок, пойди с отцом Туком, отсчитайте сэру Ричарду Ли под поруку святой Марии четыре сотни монет. Да проверьте получше, чтоб не попалось худых, с обрезанным краем. А то, чего доброго, милосердный аббат швырнёт их обратно и скажет, что долг не уплачен.
Но Скателок застыл на месте, разинув рот. Отец Тук подошёл к нему, сгрёб в ладонь бородёнку виллана и щёлкнул его пальцем по лбу.
– Так-то, виллан! Видал, как Робин обдирает прохожих?
– Ай да Робин! А я-то думал, покарай меня святой Вульфстан и Вольфхэд… – проворчал Скателок, почёсывая макушку.
Но вспоминать всех святых было некогда, и он, вскочив, побежал следом за фриаром Туком.
Тень, отбрасываемая светом смоляного факела, запрыгала по стенам пещеры. В дальнем конце пещеры отец Тук остановился перед большим сундуком, передал Скателоку факел и принялся выгребать из сундука золотые.
– Ты считай, рябой, не зевай, – приговаривал отец Тук, а Скателок считал и считал, пока число золотых не перевалило за четыре сотни.
– Ну, теперь хватит, отец Тук. Четыре сотни тут уже есть.
– А тебе что, жалко? – подмигнул монах. – Нам понадобится – мы всегда добудем.
Бросив на разостланный плащ ещё две-три пригоршни, он вскинул тяжёлый свёрток на плечи и пошёл к столу.
– Послушай-ка, Робин, – сказал отец Тук, протягивая деньги гостю, – надо бы нашему рыцарю подарить и сукна на платье.
– Дельно сказано, святой отец! – откликнулся Робин. – Ступай отмерь по три ярда от каждого цвета.
Отец Тук прихватил свой лук, чтобы мерить сукно, и не складная тень его кувырком прокатилась по стенам пещеры.
Стрелок мерил много, а больше того припускал к длине своего лука. От каждого цвета он откроил по куску – малиновый, жёлтый, зелёный, а сверху на них ещё бросил алый, расшитый золотом плащ.
Сэр Ричард Ли смущённо смотрел, как растёт перед ним гора подарков.
– Хорошо бы ему ещё коня, – заметил Билль Статли.
По знаку Робина, он выбежал из пещеры и вернулся тотчас же с вороным жеребцом, который испуганно храпел, упираясь, у входа.
Скателок привстал на носки и шепнул на ухо фриару Туку:
– Там, в сундуке, я видал золотые шпоры.
Отец Тук рассмеялся и таким же шёпотом сообщил Робин Гуду:
– Скателок говорит, что видел и сундуке золотые шпоры.
– Ну, тащи их сюда, – кивнул стрелку Робин Гуд. – А ты, Клем из Клю, проводишь сэра в аббатство: не годится доброму рыцарю отправляться в путь без оруженосца.
10. О ТОМ, КАК СЭР РИЧАРД ЛИ ВОЗВРАТИЛ ДОЛГ АББАТУ
«Ни пяди не увидишь ты! —
Поклялся тут аббат. —
Клянусь спасителем моим,
Что на кресте распят!»
Яркое утреннее солнце поднялось над соломенными крышами города Йорка и заглянуло в узкие окна аббатства святой Марии. Бесчисленные пылинки заплясали в солнечном луча над столом, заваленным свитками пергамента, зазубренными дощечками, и медленным золотым дождём стали сеяться на лиловую рясу аббата, на круглую головку приора и беспокойные руки эконома.
Откинувшись на спинку скамьи, аббат внимательно выслушивал отчёт о доходах и расходах своих земель. Красноватые глаза его быстро бегали по столбикам цифр, короткие пальцы ощупывали каждую зарубку на деревянных расписках – бирках.
Эконом говорил ровным, тягучим голосом, и приор то и дело принимался клевать носом, убаюканный долгим докладом.
Аббат неодобрительно посмотрел на приора и протянул руку к дощечке, покрытой тонким слоем воска.
– Сколько всего уродилось? – спросил он эконома.
– Урожая всего сто девяносто восемь квартеров.
– А сколько получено от наших вилланов из Понтефракта?
– Сто двадцать шесть квартеров по одной бирке и семьдесят один – по другой.
– Из Селби?
– Сорок шесть квартеров три с половиной бушеля.
– Значит, всего…
– Четыреста сорок один квартер три с половиной бушеля.
Острая палочка зачертила по мягкому воску.
– Правильно: четыреста сорок один и три с половиной. Теперь расход.
– На засев ста сорока восьми акров – шестьдесят с половиной квартеров. На осенние помочи… На выдачи пастуху овец, свинопасу, плетельщику изгородей… На прокорм собак Гервазия, охотника, в течение целого года… Корм волов от преображения до обретения святого креста, в течение семнадцати недель… Пребенда Генриха, пекаря, который часто приезжал…
Вздрагивая, отец приор открывал глаза. И тотчас же перед ним, прогоняя сон, начинали кружиться в солнечном луче золотые пылинки. А когда глаза, утомлённые их однообразной игрой, поневоле смыкались, ровный голос эконома убаюкивал слух, снова и снова пересыпая цифры и статьи: двухколёсные телеги, бочонки вина из Гамптона, шкуры баранов, головы сыра, галлоны мёда, потравы, пребенды пошлины, оброки, осенние помочи, корм для свиней и уэи шерсти.
Поспорив с экономом, аббат вызвал брата келаря, чтобы узнать, сколько, было представлено в кладовую орехов и солода.
– Вы спите, приор! – укоризненно сказал он в перерыве между делами. – Не слишком ли вы умерщвляете свою плоть ночными бдениями и молитвой? А мы тут уже успели рассмотреть почти все отчёты манора. Пора и за трапезу, не так ли? Надо бы вам, приор, побольше вникать в хозяйственные дела. Мне становится трудно одному следить за всеми этими жуликами и обманщиками. А ведь не дальше как завтра к нашим владениям прибавятся земля и замок сэра Ричарда Ли. Год со днём истекает сегодня с тех пор, как мы ссудили ему четыреста золотых.
– А вы не отсрочите ему уплату долга, аббат? – спросил приор, стряхивая с себя дремоту.
Аббат вытащил из-под груды пергаментных свитков резные чётки из жёлтой слоновой кости. Он весело рассмеялся.
– Неужто вы посоветуете мне, приор, лишить святую Марию добра, которое принадлежит ей по праву? Милосердие – великая добродетель, и я могу только хвалить вас за то, что вы и брат крестоносец поделились своим добром с первым встречным бродягой…
Тут аббат лукаво подмигнул своему собеседнику, а приор сморщился и позеленел при воспоминании о встрече в лесу, о молитве, о бегстве и неожиданном купании в ручье.
Заметив, что стрела попала в цель, аббат продолжал с усмешкой:
– Но вы пожертвовали от чистого сердца своё собственное добро, я же пекусь о землях святой Марии. Уж я и судью пригласил сегодня к обеду и лорда шерифа, чтобы покончить с этим делом. Конечно, замок рыцаря стар, и ветер гуляет в нём, как в хлеву, зато буковый лес его накормит желудями хорошее стадо свиней.
– Но ведь день ещё не кончен, – заметил приор. – Может быть, рыцарь ещё подоспеет.
– Денег-то взять ему негде. Найдётся ли такой человек во всём северном крае, чтобы поверить четыреста марок голодному рыцарю из Вирисдэля? Может быть, вы, приор, из уважения к его славным предкам… А вот и наши почтенные гости! Благословенны будьте, лорд судья! Благословенны будьте, лорд шериф! Близко ли солнце к закату?
– Благодарение богу, близко, – ответил королевский судья, отвешивая поклон аббату. – Во всяком случае, солнце ближе к закату, чем сэр Ричард Ли – к обители святой Марии.
– Прекрасно, прекрасно, лорд судья! Поспешим же за стол, пока не кончился день!
Пригибаясь, чтобы не стукнуться о низкий косяк, гости прошли вслед за аббатом в трапезную. Монахов не было здесь в эту пору, только два-три послушника дожидались своего пастыря.
Королевский судья поднял кубок с вином и воскликнул:
– Я пью за доброго сэра Ричарда Ли из Вирисдэля! За его славных предков и за их добро! За Вирисдэльский замок! За пашни, за луга, за буковый лес, за вилланов сэра Ричарда Ли!
И лорд шериф йоркский тоже поднял кубок. Но в это время в трапезную вошёл рыцарь Ричард Ли.
Привратник, отворивший ворота аббатства, впустил во двор всадника в алом плаще, а за ним – оруженосца.
– Никогда ещё не видывал я такого коня! – воскликнул привратник, любуясь вороным жеребцом.
А всадники, спрыгнув наземь, сбросили с себя богатые плащи и остались: рыцарь – в изорванной ржавой кольчуге, оруженосец – в заплатанной кожаной куртке. И не успел ещё привратник прийти в себя от изумления, сэр Ричард Ли переступил порог трапезной.
– Благослови вас господь! – сказал он, преклоняя колено. – Святой отец, я пришёл в назначенный день.
Рука аббата дрогнула, и капля вина прокатилась по его рясе, оставив на бархате серебряный след. Монах впился в рыцаря пристальным взглядом, потом облегчённо вздохнул. Его успокоил нищенский наряд должника.
– Принёс ты мне деньги, рыцарь? – спросил он резко, не ответив вошедшему на приветствие.
– Ни пенни, – тихим голосом промолвил сэр Ричард Ли.
Аббат затрясся от радости. Он долго смеялся, потирая руки и всхлипывая, переглядываясь то с судьёй, то с шерифом йоркским. Потом залпом осушил свой кубок и громко стукнул им по столу.
– Мы не ошиблись с вами, лорд судья! – воскликнул он, вставая. – Земля Ричарда Ли ближе к святой Марии, чем солнце к закату. Зачем же ты пожаловал сюда, сэр рыцарь, если у тебя нет четырёхсот золотых, чтобы заплатить свой долг?
– Чтобы просить тебя, святой отец, дать мне ещё хоть немного сроку. Именем пречистой девы Марии прошу тебя…
– Вы слыхали, судья? Именем девы Марии он просит, чтобы мы подарили ему то, что по праву принадлежит деве Марии! Однако ты многого просишь, сэр рыцарь. Что же вы не пьёте, шериф?
Судья прошёлся по залу и остановился перед Ричардом Ли.
– Нет, дорогой мой рыцарь, – сказал он, – просить теперь поздно. Если тебе нужен добрый совет, скачи поскорей назад в Вирисдэль попрощаться с землёй и с замком.
– Так защити меня ты, шериф города Йорка! – вскричал рыцарь. – Не допусти, чтобы я ушёл отсюда нищим!
– От тебя ли я слышу это, сэр Ричард Ли? С каких это пор гордые саксы гнут шею перед норманнами?
Даже при этой обиде у старого рыцаря хватило силы сдержаться. Он снова обернулся к аббату.
– Будь милосерд, святой отец! Распоряжайся моей землёй, как своей, пока я не уплачу тебе долга, но не отнимай её у меня навсегда! Я буду служить тебе простым вилланом. Клянусь Христом, распятым на кресте, я верну тебе долг до последнего пенни!