Она накинула плащ, надела шляпку и, попросив стюарда каждые десять минут заглядывать в каюту и смотреть, не проснулся ли Нейл, неуверенной походкой двинулась по предательски пляшущему полу коридора к более защищенному от ветра борту корабля.
Идти было нелегко, и ей приходилось хвататься за все выступы, какие только попадались под руку.
Однако девушке очень хотелось оказаться на свежем воздухе, и наконец она выбралась на пустынную палубу, которая взмывала то вверх, то вниз, словно стремилась выскользнуть из-под ее ног.
Прогуливаться не было никакой возможности. Качка и ветер были такими сильными, что, вздумай она подойти поближе к борту, с нее могло бы сорвать не только шляпку, но и плащ.
Поэтому ей ничего не оставалось, как только стоять, прислонившись к стенке, укрываясь от урагана и брызг, но некоторые наиболее яростные порывы ветра ее все-таки доставали, и тогда завитки волос пребольно хлестали ее по щекам.
И все же такая погода ее пьянила.
Природа словно стала частью ее собственного стремления к свободе — стремления при почти ничтожных шансах спастись от всего того, что она так ненавидела в Англии.
Шум бури помешал ей услышать скрип открывающейся двери, она поняла, что уже не одна на палубе, только когда глубокий звучный голос рядом с ней произнес:
— Вижу, что вы не страдаете морской болезнью, миссис Лейн.
Она чуть повернула голову — рядом с ней стоял майор Мередит. При виде стального блеска его серых глаз первой ее мыслью было, что выглядит она сейчас не лучшим образом.
— Я с гордостью обнаружила, что это так, — ответила она. — Вообще-то я сомневалась, смогу ли я встать, когда проснусь, но вот смогла в отличие от бедняжки Нейла.
— Как его самочувствие? — осведомился майор Мередит.
— Он спит, — ответила Орисса.
У нее возникло странное чувство, что они говорят совсем не о том, о чем должно, и беседа их бесцельна и никчемна.
Потом она вспомнила, какую опасность таит в себе майор Мередит и как боялся его Чарльз.
Поэтому она сочла разумным придерживаться формально-вежливых отношений и оставаться приятной собеседницей, как поступила бы на ее месте любая другая женщина, если бы такой знатный человек, как майор Мередит, снизошел до нее.
Внезапно корабль резко качнуло, и Орисса пошатнулась. Майор Мередит вскинул руку, будто собираясь поддержать ее, но так до нее и не дотронулся.
Орисса отвела от него взгляд и засмотрелась на зеленые стены волн, сначала высоко вздымающихся, а потом стремительно уносящихся вниз в водоворот белых барашков пены.
— Похоже, вы наслаждаетесь этим зрелищем, — услышала она.
Ей почудилось, что он поддразнивает ее.
— Да, — коротко ответила она. — Есть что-то пьянящее и волнующее в корабле, бросающем вызов всей мощи океана.
— Вас это не пугает?
— По-настоящему я испугалась бы только в том случае, если бы нам пришлось повернуть назад, — задумчиво проговорила Орисса.
— Такое навряд ли случится, — заметил майор Мередит. — Но меня, признаться, удивляет, что вы так стремитесь покинуть Англию.
— Почему?
Казалось, он серьезно раздумывает, прежде чем ответить:
— Большинству женщин размеренный, подчиненный строгим правилам быт в Индии кажется обременительным. Большинство, как правило, страстно желает вернуться домой.
Слово «дом» всколыхнуло в душе Ориссы целую бурю чувств.
— Для меня дом — Индия, — тихо проговорила она.
Девушка не сомневалась, что майор Мередит и дальше собирался расспрашивать ее, и поскольку она вовсе не хотела подвергаться допросу, она вновь отвернулась.
— Мне пора вернуться к своим обязанностям. Возможно, я уже нужна там.
Она еще толком не успела закончить фразу, как яростная волна налетела на корабль и Орисса потеряла равновесие.
Одно пугающее мгновение казалось, что она соскользнет вслед убегающей с палубы воде и будет переброшена через борт в пенящуюся пучину.
Она испуганно вскрикнула, и в этот момент сильная рука схватила ее за запястье и резко отдернула назад — она, сама того не желая, оказалась в объятиях майора Мередита.
Все произошло стремительно. От удара ее нежного тела о его крепкий стан у Ориссы перехватило дыхание, ее лицо оказалось в опасной близости к его лицу.
Она не могла отвести взора от стального блеска его серых глаз.
Время словно остановилось. Но через мгновение, неразборчиво пробормотав какое-то извинение, Орисса высвободилась из его рук и кое-как добралась до двери.
Затем, не оглядываясь, она побежала в свою каюту.
Только повернув изнутри ключ, она почувствовала себя в безопасности и, убедившись, что Нейл все еще спит, села. Ей казалось, что только что она боролась не просто с ветром, но также каким-то необъяснимым образом и с майором Мередитом.
Вчера она заснула с мыслью о нем, полная переживаний за Чарльза и в то же время пребывая в убеждении, что майор не узнал ее. Его глаза оставались холодны, и это лишний раз подтверждало, что она не узнана.
Утром ее уверенность окрепла: он явно не находил сходства между ней и той женщиной, которую видел пробиравшейся то вверх, то вниз по темным лестницам холостяцкого пансиона на улице Королевы Анны — иначе он непременно бы выдал себя.
Тем не менее она сочла разумным по мере сил избегать его: для нее майор Мередит был крайне нежелательным знакомым, да и Чарльз очень уж нелестно отзывался о нем.
В ближайшие четыре дня это оказалось нетрудно — благодаря скверной погоде в Бискайском заливе. Даже Орисса не рискнула бы выйти на смываемые волнами доски палубы.
Правда, ей тяжко было сидеть в каюте с Нейлом, словно в заточении, но это дало ей возможность шить из прекрасного муслина, купленного ею в Лондоне, новые платья. Она также обновила свое зеленое вечернее платье, украсив его кружевом и лентами.
Как выяснилось, Нейлу понравилось валяться в постели и бездельничать, слушая сказки. Ориссе же не составляло труда, рассказывая, шить.
Ее работа быстро продвигалась, и к тому времени, когда судно подошло к Гибралтару, девушка стала задумываться, чем бы еще занять свое свободное время.
В первый же вечер в ресторанном зале первого класса она заметила среди пассажиров несколько индийцев.
Ей очень хотелось познакомиться с ними, поболтать о милой ее сердцу Индии. Но больше всего ей хотелось выяснить, помнит ли она еще язык, которым так хорошо владела в детстве.
В те годы, поскольку няня разговаривала с ней на своем родном языке, Ориссе было так же легко общаться с местными жителями, как и говорить по-английски со своей семьей.
Однако Орисса прекрасно понимала, что леди Кричли не понравится, если девушка вздумает водить дружбу с индийцами, плывущими на корабле, и поэтому следовало придумать кое-что получше.
И она отправилась искать помощника капитана, краснощекого весельчака, который отлично справлялся с самой важной частью своих обязанностей: изобретательно развлекал пассажиров.
— Окажите мне любезность, — попросила Орисса, — отыщите на борту кого-нибудь, кто мог бы дать мне несколько уроков языка урду.
— Вы имеете в виду учителя-индийца, миссис Лейн? — удивился помощник капитана.
— Именно. Возможно, кто-нибудь с палубы второго или третьего класса пожелает немного заработать, — ответила она. — К сожалению, я не могу платить много.
— Понимаю, — протянул помощник капитана и пообещал: — Я посмотрю, есть ли кто-нибудь подходящий, но если такой пассажир плывет не первым классом, потребуется специальное разрешение капитана, чтобы допустить его на эту палубу.
— Уроки придется начинать только тогда, когда уснет мой подопечный, — продолжала Орисса, — а это означает, что проводить их можно будет лишь в вечернее время.