– Что, этот “ЗИМ” и есть твоя любимая машина? Феликс обиделся еще больше:
– Как ты мог подумать подобное? Таких “ЗИМов” осталось довольно много. Ценна та машина, которая существует в единственном экземпляре, какую невозможно повторить. Чтобы разработать и создать модель, строились заводы, отрабатывались технологии. Немыслимо воссоздать все это громадье в точности, уже утеряны станки, не существуют марки стали…
– Они не существуют в чистом виде, – негромко сказал Илларион. – Современные машины – дети тех, которыми занимаешься ты. Честно признаться, я и люблю “лэндровер” за то, что он, практически, не перетерпел никаких изменений со времен второй мировой войны. Поменялся лишь дизайн кузова, а то, что внутри, осталось прежним.
– Только поэтому я и согласился заняться твоей машиной, – буркнул Феликс, недовольный тем, что его перебили. – Моя любимая и самая ценная машина – та, – он указал рукой на что-то, стоявшее у стены. Машиной это можно было назвать лишь условно. – Синий “бьюик” четырнадцатого года выпуска.
– Синий? – усмехнулся Илларион. – Откуда ты знаешь, что он синий?
То, о чем шел разговор, с таким же успехом можно было назвать и колхозной сноповязалкой. Стальная рама, какие-то агрегаты, пара рычагов. Даже намека на руль не существовало.
– Я абсолютно точно знаю, что это синий “бьюик”, который держали специально для тех случаев, когда члены императорской семьи приезжали в Москву. Больше никому не позволялось ездить на этой машине.
Глаза у Феликса горели одержимостью. Он подошел к стене и снял с самодельной полки папку.
– Вот, – Феликс распахнул папку.
На фотографии виднелась открытая машина, у дверки которой стоял император, то ли перед войсками, то ли перед пожарными. Качество печати, ухудшенное ксероксом, не позволяло это понять.
– Вот, эта самая машина! Ты даже не представляешь себе, чего мне стоило ее отыскать.
– По-моему, на такие вещи натыкаются случайно, – небрежно заметил Забродов.
– Я знал, что она существовала, и даже знал, где нужно искать “бьюик”. Но попробуй пойми, что именно из груды металла принадлежало раньше автомобилю, когда на руках нет чертежей, когда нет даже примерного технического описания!
– Ты надеешься его восстановить?
– Обязательно!
– И он будет ездить?
– Конечно!
– Тогда я с легкой душой передаю свой “лэндровер” в твои руки.
– Твоя машина по сравнению с синим “бьюиком” – арифметическая задача для первоклассника по сравнению с логарифмическим уравнением.
– Что ждет эти машины в будущем?
– Три продам, – с неохотой признался Феликс, – а “бьюик” останется у меня.
– Ты единственный, кто знает, что эта машина существует? Я знаю, но пока еще не верю в то, что это реальность, – глядя на ржавый, хотя местами уже очищенный металл, признался Илларион. – И все же посмотри мой автомобиль.
– Да, конечно.
Мужчины вышли во двор, и Феликс, подняв капот, хитро глянул на Иллариона.
– У тебя взгляд человека, который наблюдает, как хирург копается во внутренностях его близкого родственника.
– Ты близок к истине.
Феликс быстро отсоединял провода, снимал патрубки, простукивал детали, разве что не нюхал и не лизал языком системы и агрегаты.
– Я, конечно, не волшебник и не знахарь, но, по-моему, твоя машина послужит еще лет двадцать, даже если ты будешь стараться ее угробить.
– Я никогда не ставил такой цели.
– Вся твоя жизнь, Илларион, это стремление угробить если не других, то самого себя. Мне придется перебрать двигатель по винтику.
– Как боевой автомат? – ухмыльнулся Илларион.
– Да. С той лишь разницей, что в двигателе деталей в сотни раз больше.
– Надеюсь, ты не собираешься делать это с завязанными глазами?
– Понадобилось бы – сделал.
Разговор подошел к самому неприятному моменту:
– Сколько я тебе буду должен?
Феликс посмотрел на друга непонимающим взглядом:
– Ты серьезно спрашиваешь или издеваешься?
– Всякая работа имеет свою цену. Я забираю твое время, эксплуатирую твое умение.
– Кое-что из моего умения получено от тебя, – напомнил Феликс, – и считать, кто кому должен “по жизни” – дело пустое.
– Так не пойдет, – жестко произнес Забродов. – :
Знал бы, что ты так поведешь себя, то обратился бы к другому мастеру.
– Мог бы, обратился бы, – ухмыльнулся Феликс. – Только я один справлюсь с твоей машиной. Пригнал бы к халтурщику, слесарь открыл бы капот и выругался бы матом. Простому смертному не разобраться, где тут что находится.
– Если ты не возьмешь деньги, я уеду на машине прямо сейчас.
– Ты про выпитое пиво забыл, – напомнил Феликс.
– Позже уеду. Бутылка пива выветривается через сорок пять минут.
В голове у Забродова имелось множество полезных сведений, которые, в лучшем случае, пригождались раз в жизни, а иногда так и оставались невостребованными. В этом смысле он был ходячим энциклопедическим справочником.
Феликс поставил ногу на бампер джипа и задумчиво крутил в руках сигарету.
– Без денег ты, Илларион, не оставишь джип у меня?
– Нет. Не забывай, ты уже подрядился чинить машину.
– И ты заплатишь любую сумму, которую я запрошу? – в глазах у Феликса читалось веселье, он, как и Забродов, любил розыгрыши.
– Если ты не заставишь меня платить в монгольских тугриках, то, считай, заметано.
– Ладно. Чтобы потом не говорил, будто я тебя обманываю, уточним сразу: сумма в долларах.
Забродов всегда возил с собой около тысячи “баксов”. Теперь же, отправляясь к Феликсу, прихватил еще две на случай, если придется менять двигатель. К тому же деньги были у него разного достоинства, мелкие и крупные, так, чтобы рассчитаться без сдачи.
– Найду, не вопрос. Расчет на месте.
– Не сумеешь.
– Ты же не собираешься запросить больше трех штук?
– Нет, что ты.
– Тогда не вопрос.
– Один металлический доллар, – прищурившись, произнес Феликс и тут же протянул руку с открытой ладонью, будто был уверен, что Забродов так просто положит в нее увесистую монетку.
Забродов развел руками:
– В других брюках оставил.
– Слабо, Илларион? Вот и не заводи разговор о деньгах, если не платежеспособен. Мне от тебя ничего не надо, появляйся только почаще и без машины, чтобы не сидеть за бутылкой минеральной воды. Со мной пить не страшно, я или пиво пью, или что-нибудь дорогое и крепкое.
– Я это еще в твоем сарае заметил – на полках пустые бутылки от виски и бренди.
– Я, Илларион, во всем размеренность люблю – в работе, в питье, в сексе. В любом занятии главное не спешить, тогда получаешь максимум удовольствия.
Забродову казалось, что в отсоединенных проводах и патрубках уже никому не разобраться без схемы, но Феликс лишь мельком поглядывая на руки, все присоединил на свои места за считанные секунды.
"С первого раза она у него не заведется”, – мстительно подумал Забродов, когда Феликс садился за руль.
Машина завелась с пол-оборота, и Иллариону показалось, что двигатель работает безукоризненно. Ему хотелось сказать, что все уже готово, мол, Феликс, вылезай из-за руля.
"Лэндровер” скрылся в сарае, в полумраке поблескивая лишь никелированным бампером. Феликс даже не посчитал нужным выйти на улицу, поднял капот, засучил рукава и принялся за работу.
Забродов стоял, ждал, ковыряя землю носком ботинка. Не выдержал, зашел в сарай. Его поразила обстановка рабочего места Феликса. Рядом с машиной уже стоял стол на колесах – такой, как в хирургических операционных, двухъярусный, заложенный гаечными ключами, отвертками, пилками, напильниками и какими-то хитрыми инструментами, о предназначении которых мог знать лишь искушенный мастер.