..
Быстро пройдя по коридорам, спустившись по лестницам и миновав швейцаров, Иванов выбрался на улицу и подошел к стоящему у тротуара автомобилю, сел внутрь рядом с беспалым Максом.
– В чем дело? – спросил он. От его безмятежного лоска не осталось и следа. Только сосредоточенность.
– Шафран шалит, – сказал Макс. Иванов секунду молчал. Потом повернулся к Максу:
– Игорь Филин выехал в Йошкар‑Олу?
– Да.
– Когда?
– Вчера поздно вечером, сразу после вашего с ним разговора.
– Вот видишь, и не надо никого похищать, устраивать гонки по вертикали. Надо только развесить паутину. – Иванов удовлетворенно кивнул. – Хорошо. Так что там Шафран?
Макс почесал подбородок, словно не зная, с чего ему начать.
– Шафран, – сказал наконец он, – кажется, пронюхал об истинной сумме твоего договора с пакистанцами.
– О пятидесяти миллионах?
– Да.
– Но как он умудрился?!
– Не знаю. Но по пьянке уже начинает об этом болтать. Он злой, как черт. Боюсь, что он надумает рассказать все Круглову...
– Хорошо. Проследи за господином Шафраном, и если он хоть раз появится у меня на пути, я сам с ним поговорю.
– Понял.
– Это все неприятности?
Иванов взглянул Максу в глаза и понял, что неприятности еще не кончились.
– Выкладывай.
– С Филиным тоже не все гладко. Сам‑то он уехал, но весь ваш разговор с ним, как выясняется, записал на магнитофон и предупредил свою жену, что, если он не вернется через неделю, все это надо передать в органы...
– Он не вернется через неделю, – сказал Иванов. – Боюсь, что он вообще не вернется.
– Так что делать? Иванов пожал плечами:
– Мне тебя учить?
– Ясно. Это все.
Но Иванов не поднялся с места. Он немного посидел молча. Потом взглянул на Макса.
– Что наш супермен Пастухов? – спросил он. – Не проявлялся?
Макс отрицательно покачал головой.
Когда Иванов вернулся в ресторан, Мустафа уже допивал кофе.
– Ну, дело сделано, – сказал Иванов. – Скоро господин Филин будет в вашем полном распоряжении.
– Это хорошо, – кивнул Мустафа, – но этого явно недостаточно.
– В каком смысле?
– Нам нужен суперсейсмограф.
Глава двадцать третья
В толчее улиц они потеряли машину из виду. А потом вдруг погас и радиомаячок.
– Что случилось? Обнаружили? – занервничал Сергей.
Муха перебирал клавиши ноутбука, но маячок не появлялся.
– Они не могли так быстро найти, – покачал головой Док.
– Так куда же он пропал?
– Может, едут в тоннеле, может, в метро.
– А если нашли и уничтожили?
Сергею никто не ответил.
А еще через минуту они увидели машину. Она стояла у цветочного рынка с приоткрытой задней дверцей. Экран не засветился: или в машине не было Дашева, или они действительно ухитрились найти маячок и уничтожить его.
– Мимо проезжай, – приказал Пастухов, – только медленно. А вы – спрячьтесь.
Муха, Док и Артист нырнули между сиденьями. Боцман снизил скорость. Но сколько Пастухов ни вытягивал шею, увидеть кого‑нибудь в машине не смог.
– Надо бы остановиться, – сказал он.
– А вдруг ловушка? – поднялся из‑под сиденья Док.
Действительно, рисковать не стоило.
– Тормозни вон там, па пригорке.
Понаблюдаем.
Боцман припарковался. Отсюда было видно все шоссе и машина, увезшая Дашева, как на ладони.
Через десять минут возле нее остановилась гаишная машина.
– Они ушли, – констатировал Сергей, проследив, как гаишник заглянул в окна, потом распахнул дверцу и тут же принялся что‑то говорить в рацию.
– Я же говорю – метро, – кивнул Муха в сторону.
Рядом с тем местом, где стояла машина, был вход в метро.
– Поехали, чего тут стоять, – разозлился Пастухов.
Но не успел Боцман тронуться, как Сергей скомандовал:
– Стоп!
Гаишник как раз распахнул переднюю пассажирскую дверь, и из машины свесилось тело.
– Дашев?! – ахнул Артист.
– Нет, – покачал головой Сергей. – Ничего не понимаю... Ждите меня здесь.
Он выскочил из «Москвича» и вальяжной походочкой, чтобы не выдавать своего волнения, двинулся вниз.
Вокруг гаишника и мертвого тела уже собиралась толпа. Сергею надо было только удостовериться. Во‑первых, что мертвым был тот самый человек, что встретил Дашева с Рустамом. А во‑вторых, что этот человек был мертв.
В первом он удостоверился, а во втором – нет. Человек выглядел мертвым, но, может быть, только выглядел? Никаких ран, пулевых отверстий.
Может быть, это ловкая инсценировка? Зачем? Непонятно. А если не инсценировка? То совсем уже темный лес...
Они выехали из города и остановились у бензозаправки.
– Подбирают концы, – высказал версию Муха.
– Нет, они нас надули, гаишники с ними заодно, – горячился Артист.
– Ну зачем им убирать своего же? – поддакнул и Боцман.
– Я ничего не понимаю, – развел руками Док.
– И что мы имеем на двенадцать часов тридцать две минуты? – взглянув на часы, спросил Сергей. – Мы имеем два трупа, пропавшего с нашим маячком Дашева и полный туман.
– И как из него выбираться – неизвестно, – мрачно подтвердил Муха.
– Вообще‑то мы свое задание выполнили. – напомнил Артист. – Информацию скачали, дезу запустили...
– Господи! Я – идиот! – хлопнул себя по лбу Сергей. – Ну конечно! Деза! Ведь Рустам говорил – они сегодня вечером придут в институт. Так что не все потеряно! Хотя, – он повернулся к Артисту, – кто уже выполнил свое задание – свободен.
– Ну вот, и пошутить нельзя? – обиделся Артист.
– Да я тоже пошутил, – улыбнулся Пастухов.
Настроение опять ухнуло в черную яму, как только на закате они подъехали к институту.
Первое, что бросилось в глаза, – прямо у входа в институт был выставлен пост блюстителей порядка.
Потом они увидели разбитую дверь. А потом в холле натянутые пластиковые полоски, какими ограждают место преступления, и "начерченный на полу силуэт лежащего тела.
– Оп‑па, – выдохнул Док. – Это кого же тут убили?
Сергей взглянул на окна третьего этажа, где располагалась лаборатория с компьютерами. Там ходили какие‑то люди в форме.
– Все, – упавшим голосом сказал Сергей. – Они уже побывали здесь.
– Когда? Когда они успели? – Муху била нервная дрожь.
– А это теперь неважно, – махнул рукой Пастухов. – Вчера ночью, сегодня днем... Важно, что мы их потеряли. И теперь уже навсегда.
Всю ночь они просидели v института – никакого результата.
Утром ребята спустились к берегу моря и зло бросали камешки в набегавшие волны. Над ними кружились чайки.
– Ну что, сворачиваемся и, как побитые псы, убираемся домой? – спросил Боцман.