– Что вам от меня надо?
– Все, что вы знаете.
– Что я знаю? Что вы от меня хотите? Я же должен понять....
– Можете начать с Иванова.
Шафран вскинул глаза на своего конвоира. Он словно первый раз его увидел. Ах вот оно что! Оказывается, этот человек никакого отношения к Иванову не имеет.
Вот и хорошо. Не надо ничего скрывать. Даже наоборот, надо все честно рассказать. Ну, козел, держись!
– Петр Иванов, – начал Шафран, – помощник Владимира Петровича Круглова...
И Шафрана понесло... Все, что накипело.
– Дальше. Зачем Иванову твой Петрович? Он что, без депутатов не может свои дела вести?
– Так если бы не Петрович, Иванов бы и не пронюхал про эти дела! Это же все Круглов начал. Это же на него вышли пакистанцы с просьбой помочь. А Иванов подмял под себя все это дело, стал договариваться сам, и теперь речь уже идет о... – Роман чуть подался вперед, – миллионах! И о чем он там договаривается, я не знаю! А отвечать кому?
– А как он вообще у вас появился? Откуда?
– Как раз вчера мне Круглов сказал. Его какой‑то человек из ФСБ порекомендовал. Олег... Георгиевич, нет, Григорьевич...
Ага, подумал Сергей, уже теплее.
– Где этот Иванов сейчас?
– Улетел куда‑то. В Чебоксары, что ли... Или в Йошкар‑Олу... Точно не знаю.
Сергей поднялся, прошелся по кухне, заглянул в холодильник, достал банку с огурцами, бутылку водки и поставил на стол. Шафран с опаской следил за его манипуляциями.
– Теперь быстро о пакистанцах, – потребовал Сергей.
– Да откуда я знаю...
– Знаешь!
Сергей достал стакан и поставил рядом с бутылкой.
Роман вздохнул:
– Я правда мало знаю. Я к этому делу отношения не имею, – сказал он. – Знаю только, что у Круглова есть один старый знакомый. Его зовут Мустафа. В России бизнес у него. Вот с ним Иванов и законтачил. Этот Мустафа посредник, что ли. А тех, кто ведет переговоры, я не знаю... Да, по‑моему, они и появлялись‑то всего один раз. А теперь только связываются через этого Мустафу...
– Адрес Мустафы. – Сергей придвинул к Шафрану листок бумаги и ручку. – Домашний адрес, адрес его фирмы, телефоны. Все, что знаешь.
– Я знаю только телефон. Один. Не знаю, домашний или...
– Пиши.
Роман взял ручку и склонился над бумагой, а Сергей тем временем достал из хлебницы горбушку черного хлеба, положил рядом с водкой и огурцами на стол, сел снова напротив Шафрана и открыл бутылку водки.
– И последний вопрос: что ты знаешь о суперсейсмографе.
Вот этого вопроса Шафран никак не ожидал. И это не ускользнуло от взгляда Сергея. Наконец хоть кто‑то что‑то знает про эту чертову машину.
– Ну? – поторопил он Романа.
– А что вы хотите знать о сейсмографе?
– Во‑первых, где он?
– Он в надежном месте.
– Где?!
– Куляб, – тихо сказал Шафран. – Один наш депутат, в смысле из нашей фракции, когда‑то работал в КГБ, он сам принимал участие в закрытии проекта. Вот он и рассказал. Иванова как раз это больше всего интересует. Но Петрович, в смысле Круглов, ему ничего не говорит, боится, что тот выкинет его из дела.
– Где в Кулябе?
– На заброшенном полигоне какой‑то воинской части.
Шафран говорил правду, он боялся теперь – не того, что окажется не у дел, он боялся за свою жизнь. Слишком серьезными оказались ребята, которые интересовались проектом.
Сергей наклонил бутылку. В стакан до краев булькнула водка. Граммов двести получилось.
– Давай.
– Давай.
Шафран вопросительно взглянул на него. Сергей утвердительно кивнул:
– Пей.
– Что, все?
– Все.
– Мужик, я это...
– Пей, Роман, а то козленочком станешь.
На столе перед Шафраном появился пистолет. Официальный помощник депутата Круглова взял стакан в руки и, давясь и морщась, принялся глотать холодную водку. Когда он глотал последние капли, то уже задыхался и на глазах его выступили слезы.
Роман с шумом выдохнул и захрустел огурцом. Перед глазами все поплыло, в голове постепенно зашумело.
– Давай, усугуби‑ка, Рома, это дело, – торопливо произнес Сергей и вложил в его руку еще один полный стакан.
Шафран хотел что‑то возразить, но способность мыслить стремительно покидала его.
Еще огурчик, потом сигарету в зубы.
– Ну, бывай, Роман.
Сергей хлопнул его по плечу и быстро удалился.
Роман Шафран просидел пару минут на табурете, пытаясь попасть сигаретой в рот, а потом покачнулся, еще раз покачнулся и наконец свалился совершенно без чувств на пол.
Глава пятьдесят пятая
11 октября. Обстановка в секторе Газа на границе Израиля и Палестины остается напряженной. Израильским войскам то и дело приходится открывать ответный огонь С обеих противоборствующих сторон количество жертв уже перевалило за двести человек Главари чеченских незаконных вооруженных формировании сообщили журналистам, что собираются выехать в Палестину для помощи, как они выразились, «своим братьям мусульманам» (НТВ).
* * *
После этого звонка Круглова все утро колотил озноб, и в конце концов он не выдержал и отправился домой...
Как и договорились, он позвонил Олегу Григорьевичу сегодня ровно в половине десятого, чтобы назначить встречу, на которой сам же настаивал.
– Да‑да, – сказал Олег Григорьевич, – конечно, можно встретиться. Так вы хотите сегодня?
– Я не понимаю. Вы сами назначили.
– Владимир Петрович, я готов встретиться в любое время, но, простите, даю вам время хорошенько все обдумать. Согласитесь, что ваши признания больнее всего ударят по вас же. Тут, знаете ли, изменой Родине пахнет.
– Я не изменял Родине!
– Уверены?
– Я... Что вы хотите этим сказать?
– Я только спрашиваю: вы уверены?
Круглов замолчал.
– Вот и подумайте, Владимир Петрович. Или все‑таки вы настаиваете на встрече?
– Нет, – не сразу выдавил из себя Круглов.
Вот тогда ему стало по‑настоящему страшно. Вот тогда он бросил все и поехал домой. Ему действительно надо было все хорошенько обдумать.
Он очень устал.
У него болела голова и покалывало сердце.
Надо было обязательно принять лекарства и лечь.
Пощелкав кодовым замком и открыв двери подъезда, Круглов вошел внутрь, прошел мимо консьержки, которая только молча взглянула в его сторону, и вызвал лифт.
С грохотом раскрылись автоматические двери, и через три секунды кабина унесла депутата на восьмой этаж.
Круглов задумчиво расстегнул пуговицы пиджака и нащупал в кармане ключи от квартиры. Кабина вздрогнула и остановилась. Раскрылись двери. И прямо перед Кругловым возникла девушка в длинном платье, с длинными светлыми волосами, сумочкой в руках, правда, с каким‑то слишком грубым для женщины лицом.
И здесь эти гребанные трансвеститы. Надо бы консьержке втык сделать...
Больше Владимир Петрович Круглов не успел подумать ни о чем.
Девушка, не давая ему выйти, сама двинулась в кабину, а через мгновение что‑то хлопнуло, и тут же страшный удар в голову поразил Круглова, словно изо всех сил он врезался головой в стену.
В следующее мгновение все в его глазах померкло, и жизнь покинула его еще до второго, контрольного выстрела.