— Чем бы все ни закончилось, Андрюха, — едва слышно прошептал он, — коньяк с меня!
Они вышли в огромный, с высоченным потолком, главный холл Управления в самом дальнем его конце, из-за грузовых лифтов. Андрей дождался шефа, и они не спеша вступили в гудящий человеческими голосами зал. Как всегда, каждый божий день попадая сюда вот уже несколько лет подряд, он задрал голову, разглядывая символ, когда-то вселивший в него безбрежный океан уверенности, правоты и патриотизма, а после и призвавший на службу.
На одной из стен зала, занимая ее практически всю, распахнул над пробегавшими внизу человечками свои широкие крылья двуглавый российский орел. Голограмма была выполнена просто великолепно, и птица казалась живой, только замершей на миг в ожидании чего-то или просто в момент триумфа. Золотые короны, гербы на небесно-синей ленте, держава и скипетр сияли начищенным металлом, а мудрые глаза птицы, казалось, замечали каждого. Думалось, подуй ветерок — и огромные перья зашевелятся, а над холлом полетит шелест.
Опустив глаза ниже, Андрей прочитал то, что и без этого знал наизусть каждый (ну, почти) работающий здесь.
«Мы тот самый камень, о который разобьется волна хаоса. Мы тот самый камень, с которого начнется возрождение. Служить честно. Защищать закон. Управление финансовой полиции Российской Федерации».
Андрей взглядом поймал удаляющегося Мельникова. Догнал. Когда-то эти слова были для него чем-то вроде молитвы. Они давали силы и убеждали в верности выбранного пути. Если откровенно — то Андрей и сейчас верил в них. Только как-то... по-другому.
Герои страны. Защитники закона. Да, это так, но гордость и преисполненный надменности взгляд куда-то ушли. Стране нужны герои? Андрей считал, что они у России есть. Финансовая полиция. Нет, не армия, не милиция, не спецслужбы, не элитные воинские подразделения. Нет. Именно они.
Войны шли, и шли до сих пор. Солдаты были нужны всегда, они отправлялись на войну и умирали, оставляя свои места пришедшим следом. Армия стала настолько обеспеченной и современной структурой, что попросту перестала беспокоиться о проблемах внутренних, полностью посвятив себя войнам на рубежах — Кавказ, Монголия, Литва, Узбекистан. Они были героями, но они лишь оберегали страну.
Безопасники ловили шпионов и воевали между собой, закон стал размыт и ненадежен, как проселочная дорога после осенних дождей. У подразделений Кибернетической Федеральной Безопасности работы было не в пример больше. Эти тоже герои, но, как всегда, незаметные, скрытые от взоров людских и играющие в собственные игры.
Милиция вообще перестала быть какой-либо силой. Устранения уличных беспорядков, с которыми в невероятно разросшихся, а следом и опустевших мегаполисах она справлялась еле-еле, штрафы за неправильную парковку, регулирование движения. В милицию, как и в конце прошлого века, шли те, кто желал поносить пистолетик, покататься бесплатно на городском транспорте и получить в финале неплохую пенсию. Герои...
Но армии были нужны боеприпасы, ФСБ — новые агенты, а милиции — фонды на пенсии. И добывали все это... Андрей в этом месте всегда улыбался... именно они.
Ну не хотел народ честно, особенно на фоне хаоса и войн, платить кровные, заработанные на спекуляции китайскими товарами денежки тетечкам-инспекторам. В конце концов это стало серьезной проблемой. Государственной проблемой. И тогда... Постепенно трансформировавшись и практически полностью поглотив такие институты, как Налоговая инспекция, полиция от финансов к середине двадцать первого века превратилась в самый влиятельный, богатый и уполномоченный орган в стране.
Управление, сосредоточившее в своих руках основные информационные и денежные потоки, в дела которого государственные и правоохранительные структуры просто не имели полномочий вмешаться. Структура подготовленных, специально обученных финансовых полицейских, обладающая возможностью осуществлять запросы на выяснение коммерческих, государственных и военных тайн. Сила, равная силе Президента Федерации и стоящая бок о бок с ним над всей страной.
Как любил говорить Пашка, они, словно древние дружинники князя, следили затем, чтобы охраняемый ими народ исправно кормил сам себя и охрану. Но, как и всегда, народ ничего подобного не хотел. Тогда заговорили по-взрослому.
Налоговый полицейский в России 2052 года имел полномочия большие, чем агент любой внутренней службы страны. Большие, чем у судьи Дредда из буржуйских комиксов прошлого века. Полицейский третьего и выше уровня был уполномочен проводить самостоятельные расследования, конфисковывать, арестовывать, применять оружие и проводить судебные разбирательства на местах. Если стране были нужны деньги, которыми она, дурная, после кормила собственных детей, у нее они появлялись. Да, приходилось и стрелять, но княжеские дружины сжигали не одну деревню, пока получали причитающиеся князю шкуры, мед и зерно. А это еще не упоминая Четвертый отдел... От произвола же силы полицию, по мнению Андрея, удерживали две вещи.
Во-первых — сотрудники были настолько обеспечены и защищены, что брать взятки или играть втемную было просто смешно. А во-вторых, работали здесь одни фанатики. Борцы за идею. Во всяком случае, так хотел думать Андрей. Бывшие военные, спецназовцы, агенты и просто светлые головы, отобранные еще на институтских скамьях, за какие-то тридцать лет превратили полицию в мощный дисциплинированный и неподкупный (ну, почти) механизм. Так в России появился высший орган исполнительной и государственной власти, день за днем дающий стране надежду и возможности для завтрашнего нелегкого роста. Как в старых советских газетах... Андрей улыбнулся собственным мыслям.
Улыбка тут же слетела — Мельников подошел к ряду лифтовых дверей. «Дорога-не-запнись», как называли сотрудники эти лифты, везущие очередные жертвы на этажи руководителей рабочих групп и отделов.
— Ты, Андрюша, держись, вообще. Не запинайся, — Лексеич вызвал лифт, — что бы ни случилось, мы своих не бросаем...
Андрей не ответил, проходя в распахнувшиеся створки кабины. Лифт рванулся вверх, и приятный женский голос стал методично отсчитывать этажи. Мельников принялся поправлять и без того безупречно уложенный галстук, Андрей невидящим взглядом уставился в дверь.
— Может, он тебя к повышению представить хочет... — В отражении отполированной металлической двери Андрей разглядел натянутую улыбку шефа. Шутка повисла в воздухе.
— Седьмой этаж, — женским голосом сказал лифт, створки с шипением разошлись, и они вышли на красную ковровую дорожку.
— К царю-батюшке на поклон, — пробормотал Андрей, отрешенно наблюдая, как подошвы его ботинок утопают в ворсе. Они двинулись по коридору, минуя ряды дверей с табличками фамилий сотрудников пантеона.
У большой двустворчатой двери без таблички Мельников остановился и по-отечески сжал плечо Андрея. Держись!
Лексеич постучал, и дверь мгновенно открылась. Секретарша (Андрей с трудом подавил вздох) быстро осмотрела пришедших и отступила, пропуская внутрь:
— Юрий Алексеевич, шеф вас уже ожидает.
Они прошли, упорно стараясь не смотреть на девушку. И ведь не киборг! Но какова?! Где, интересно, Назаров такую нашел? И где она, скажите, при таком платье прячет табельное оружие.
Секретарша провела их через приемную, по размерам превосходящую квартиру Андрея, и, обуглив мужчин взглядом изумрудных глаз, приоткрыла внутреннюю дверь.
— Сергей Данилович? Мельников и Костин... Да. Проходите. — И они вошли в кабинет.