— Заткнись, а? Так ты мне больше нравишься.
— Мне тоже.
Како-то время они молча смотрели на звезды.
— И куда ты теперь? — спросила Тахирай, когда пауза слишком затянулась. — Дальше воевать с йуужань-вонгами?
— В свое время.
— Я хочу с тобой.
— Потому я и говорю — в свое время. Я пока останусь здесь. Пока ты не поправишься. Пока я не поправлюсь. После этого, если ты захочешь лететь со мной, мы улетим. Вместе.
Она не ответила, но впервые с того времени, как они покинули Явин, он почувствовал в ней что-то вроде надежды.
— Адепт Нен Йим, шаг вперед.
Нен Йим преклонила колени и встала перед военачальником Цавонгом Ла.
— Сперва я хочу услышать твой отчет о падении базы формовщиков. После этого у меня будут другие вопросы.
— Да, военачальник. По вашему приказу.
— Приказ дан. Говори.
— О битве в космосе я не знаю ничего, военачальник. Многие из наших кораблей умерли на земле или прорываясь через атмосферу. После этого дамютеки были атакованы сверху и повреждены так, что исцелить их было уже невозможно.
— Все это известно. Продолжай.
— Затем бомбардировка прекратилась, и неверные предприняли высадку. Сперва мы не понимали, зачем. Более продолжительная бомбардировка уничтожила бы всех нас без риска для неверных. А так некоторые из них были убиты нашими уцелевшими воинами.
— Ты не знаешь этих неверных как следует, формовщица. Привязанность к своим сородичам толкает их на бессмыссленные действия.
— Согласна, военачальник. Оглядываясь назад, становиться ясно, что они намеревались забрать рабов.
— А где в это время была ты?
— Я пряталась среди Опозоренных, военачальник. Я думала, что они будуть брать пленников среди полноценных.
— Трусливый поступок, формовщица.
— Я прошу вашего снисхождения, военачальник, но у меня были на то причины, помимо сохранения моей жизни.
— Объясни их. Говори кратко.
— Моя наставница, Межань Куад, погибла от руки джиидаи, которую мы формировали.
— Вы плохо формировали эту джиидаи, я полагаю.
— Как раз наоборот, военачальник: еще несколько циклов, и она была бы нашей. Если бы не вмешательство другого джиидаи.
— Да, — зарычал военачальник. — Другого. Соло. Еще один Соло.
Он в ярости шагнул прочь, затем повернул назад.
— Мастер Йал Фаат не согласен с тобой, адепт. Он заявляет, что твоя наставница замышляла ересь, и что все полученные вами результаты запятнаны безбожием.
— Мастер Йал Фаат — уважаемый формовщик. Такой же была и Межань Куад. Она так и не смогла ответить на эти обвинения, а я не могу говорить за нее. Но вот что я вам скажу, военачальник. То, что мы узнали о джиидаи — это важно. Оно представляет ценность для йуужань-вонгов. Записи в дамютеке были уничтожены, а моя наставница мертва. Лишь я могу все вспомнить. Потому я и укрылась среди Опозоренных — чтобы сохранить информацию.
— Ты поступила так без причины. Неверные не брали пленных.
— Да, военачальник. Но тогда я этого не знала.
— Согласен. Они странное племя. Они не держат рабов и не приносят жертвы. Они не ценят пленников. Они не воюют ради них. Они считают их обузой или разменной монетой для возвращения своих бесполезных сородичей. Уродливое и безбожное сборище видов.
— Если мне позволено спросить ваше мнение, военачальник, — почему они тогда не убили нас, когда получили, что хотели? Трупы — это не обуза.
— Они слабы. Они не понимают жизни и смерти.
Взмахом ладони он отмел в сторону весь этот разговор и опять уставился на Нен Йим.
— Здесь грубо напартачили и формовщики, и воины, — сказал военачальник. — Если бы Цаак Вуту не был мертв, я убил бы его сам. И тебя тоже следует принести в жертву.
— Если смерть — мой удел, военачальник, если таково желание богов, я прийму это.
Но повторяю — то, что мы здесь узнали о джиидаи, не должно умереть со мной. Дайте мне по крайней мере возможность записать то, что я знаю, в гааса корабля-мира.
Суровый взгляд военачальника не изменился.
— Ты получишь такую возможность. Она дается тебе. Не трать ее безрассудно, как твоя наставница.
— А если поймают еще джиидаи? Будет ли продолжена наша робота по их формовке?
— Ваш домен провалил задание. Он не получит второго шанса с джиидаи. Работу над проблемой джиидаи продолжит домен Фаат.
«Значит, она никогда не будет решена», подумала Нен Йим. Конечно, она не осмелилась сказать это военачальнику.
— А домен Куад? — спросила она.
— Корабли-миры болеют. Их нужно обслуживать.
Нен Йим церемонно кивнула, но в животе у нее заныло. Опять кораблимиры, замкнутые небеса и гниющие моу лууры, и мастера, настолько погрязшие в старине, что они скорее позволят йуужань-вонгам умереть, чем задумаются о переменах.
Что ж, да будет так. Но в своем сердце Нен Йим продолжала считать Межань Куад своей наставницей. Неизвестно как, но Нен Йим продолжит работу, которую они начали. Она слишком важна.
И если Нен Йим должна умереть за это, она умрет. Славная ересь будет жить.
— Я подчиняюсь вашей воле, военачальник, — соврала Нен Йим.
— Еще одно, прежде чем ты уйдешь, — сказал Цавонг Ла. — Ты провела некоторое время среди Опозоренных, прежде чем прибыли реоккупационные силы. Слыхала ли ты о новой их ереси, о той, что касается джиидаи?
— Слыхала, военачальник.
— Объясни мне ее.
— Существует определенное преклонение перед джиидаи, военачальник. Многие считают, что Вуа Рапуунга избавил от статуса Опозоренного джиидаи Соло. Многие считают, что для их собственного избавления надлежит молиться не Йун-Шуно, а джиидаи.
— Ты можешь назвать тех, кто поддерживает эту ересь?
— Лишь нескольких, военачальник.
— Назови их. Эта ересь умрет на этой луне. Даже если каждого их этих Опозоренных прийдется умертвить в славном жертвопреношенгии, эта ересь здесь и прекратиться.
Нен Йим утвердительно кивнула, но в глубине души она знала правду.
Репрессии всегда были излюбленной пищей ереси.