Миссис Бест отказалась от какой бы то ни было деятельности в области шоу-бизнеса, но по-прежнему полна энергии. Она все еще настаивает на том, что «Битлз» расстались с Питом Бестом, потому что завидовали ему.
– Я всегда знал, - говорит Пит, - что они великолепны, что их ждет успех. Тем больнее мне было, тем обиднее. Понимать, что я теряю! Сначала я действительно страшно мучился. Они вышвырнули меня как котенка. Я больше не хотел видеть их, никогда в жизни. Решил: буду работать, как все, может, стану преподавателем - и все дела. Но теперь я думаю иначе. Я доволен. У меня много прекрасных воспоминаний. Мы пережили вместе великие времена. И я благодарен за это. А потом наступил Судный день.
Гамбургские клубы по-прежнему полны британскими группами, но Клауса там больше нет. Он теперь входит в состав британской группы «Манфред Манн». Его восхищение «Битлз» привело к тому, что он поехал за ними в Англию и стал членом их группы, хотя не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, кроме фортепьяно. Клаус по-прежнему дружит с ними. Джордж сочинил одну из своих песен в его доме. Клаус немного рисует: он сделал конверт долгоиграющей пластники «Битлз» «Revolver».
Астрид, как и раньше, живет в Гамбурге, но фотографию оставила. Ее тошнит от газет, говорит она и категорически отвергает все предложения написать воспоминания о «Битлз».
Она служит в баре небольшого и весьма своеобразного ночного ресторанчика. Астрид вышла замуж за Гибсона Кемпа, бывшего участника бит-группы, уроженца Ливерпуля. Одно время он играл в трио с Клаусом. Комнату Стю Астрид оставила в неприкосновенности. Там темно и жутковато. Горят свечи.
С 1945 года, когда Джону было пять лет, вплоть до 1964 года Фред Леннон не утруждал себя попытками увидеть сына или хотя бы что-нибудь о нем разузнать. Фред мыл посуду в гостинице в Эшере. «Однажды уборщица сказала мне: «Я буду не я, Фредди, если это не твой сын». Она сказала, что в этой группе есть парень с такой же фамилией, как у меня, и голос у него похож на мой, только, конечно, хуже. Я никогда о них ничего не слышал».
По пути из дома или возвращаясь обратно в Вейбридж, Джон, должно быть, не раз проходил мимо гостиницы, в кухне которой его отец мыл посуду.
Когда Фред удостоверился, что тот парень - его сын, он, не медля ни секунды, помчался во все газеты давать интервью. Фред уверяет, что вся эта реклама была ему совершенно ни к чему. Так уж получилось. Да, так уж получилось, что газета «Тит битс» заплатила Фреду 40 фунтов за историю его жизни. Так уж получилось, что он записал долгоиграющую пластинку. Он говорит, что пластинка не принесла ему ни пенни. «Если хотите знать, я на ней даже потерял, - говорит Фред. - Они заставили меня привести в порядок зубы. А это обошлось мне в 109 фунтов. Я все еще их выплачиваю, по десять фунтов в месяц».
У него состоялась короткая двадцатиминутная встреча с Джоном, после которой его выпроводили. Фред пытался снова увидеться с ним и однажды заявился к Джону домой без предупреждения, но дверь захлопнули прямо перед его носом. Маленький, но в высшей степени элегантный человечек. Густая шевелюра с проседью, которую он щеткой зачесывает назад, придает ему вид бывшего актера. Ему пятьдесят пять лет, он весел и моложав. «Знаете, я все еще пользуюсь успехом у девушек. Они считают, что я красивый парень. Я знаю, что Джон ужасно боится старости. Можете передать ему от меня: я моложе, чем он».
Фред очень внимательно следил за дальнейшими успехами Джона. «Он подвел меня только дважды. Первый раз - когда принял орден Британской империи. Я бы этого в жизни не сделал. Меня не купить. Даже королеве. А второй раз - когда он отказался выступить на литературном ленче у Фойла. На его месте я бы выступил, а заодно еще и спел бы».
Начиная с 1964 года Фред утверждает, что больше всего на свете хочет оказать Джону достойный прием. «Чтобы он просто увидел, что я за парень на самом деле». В помощи сына он не нуждается. «Если бы Джон вдруг ее предложил».
Как только Джон узнал, что Фред помнит многое о Джулии и его детстве, состоялось великое примирение. Они встретились и стали друзьями, к вящему удовольствию Фреда. Уже в начале 1968 года он перестал мыть посуду в ресторане и теперь живет в очаровательной квартире на средства Джона.
Мими обитает в роскошном особняке недалеко от Борнмута, разделяя одиночество с котом Тимом, которого много лет назад Джон подобрал на улице. Дом стоит на самом берегу моря - очень светлый, сверкающий в лучах солнца, окруженный великолепным садом, лестница из которого спускается прямо на пляж. Особняк стоит 25 000 фунтов.
Ни фасад, ни задняя стена дома с улицы совершенно не видны. Заглянуть в жизнь Мими можно только летом, когда начинается навигация. Теплоходы проплывают мимо ее дома, и она слышит, как в мегафон объявляют: «А вот этот дом с полосатыми занавесками принадлежит Джону Леннону. Женщина, которая там сидит, - Мими». Услышав это в первый раз, она настолько рассвирепела, что подбежала к самому берегу и закричала: «Заткнитесь!» В ответ на теплоходе рассмеялись.
В остальном жизнь ее течет совершенно спокойно. Правда, поклонники стащили несколько фонарей, стоявших перед домом. Иногда они пытаются сфотографировать ее или дом, но не более того. Номер телефона и адрес в справочниках не значатся.
Большая часть мебели в особняке сработана под старинную. Выглядит она прекрасно, хотя Мими перевезла ее сюда из своего старого ливерпульского дома. «Я немало потрудилась над всем этим», - заверяет Мими. Когда один из репортеров как-то навестил ее в старом ливерпульском доме, он, оглядевшись по сторонам, заметил, что у нее очень уютно. «Как мило со стороны Джона, что он купил вам все это», - восхитился он и был немедленно выгнан.
В доме довольно много хороших книг - классика и биографии. Мими только что прочла «Макса» лорда Дэвида Сесила. Романы она не слишком жалеет.
Орден, полученный Джоном, она положила на телевизор, хотя ее беспокоит, как бы кто не подумал, будто она неуважительно относится к королевской семье. В один из своих приходов Джон приколол орден ей на платье, заявив, что она заслуживает его гораздо больше, чем он.
На стенах холла и спален она развесила несколько их Золотых дисков, хотя не в таком количестве, как это сделали родители других «Битлз». У Мими есть дощечка, подарок Джона, с выгравированной на ней фразой, которую она твердила в его отроческие годы изо дня в день: «Гитара - это прекрасное хобби, Джон, но на жизнь ты с ней не заработаешь».
Мими не очень-то хотела уезжать из своего дома в Ливерпуле.
– Я была абсолютно довольна. Дом мне нравился. Я ухлопала на него сотни фунтов. Джон приставал ко мне два года, а потом наконец сказал: «Ну ладно, бог с тобой, оставайся». Но когда другие родители стали переезжать в новые дома, Джон снова принялся за свое.
«Глупыш, - сказала я ему. - Ну что ты от меня хочешь?» Мы тогда оказались с ним вместе в Лондоне по случаю премьеры первого фильма. Он спустился завтракать и сказал: «О’кей, я еду искать тебе дом. Где ты хочешь жить?» «В Борнмуте», - ляпнула я, просто чтобы сказать что-нибудь. Он, не сходя с места, тут же позвонил своему шоферу Энтони и сказал, чтобы тот достал карту Борнмута, поскольку мы сейчас туда поедем. «Ну что же, - подумала я, - забавно будет прокатиться». Список домов мы взяли в фирме «Рамзей». Ездили-ездили, но все дома стояли далеко от моря и поэтому мне не нравились. «Вот и хорошо, - подумала я, - сейчас поедем домой». А потом вдруг агент, который сопровождал нас, вспомнил, что только что освободился один особняк около моря.