Ишь ведь как морочат публику - стыд и срам! Бьюсь об заклад, что это завернутые в половики мальчишки, а никакие не львы.
- Что?! - взревел король. - Это кто же учинил обман? Уж не ваш ли монарх, а? И львы, значит, тоже не львы? Эй, гвардейцы, телохранители! Схватить графа Окаяна и бросить на арену! Дайте ему щит и меч, пусть наденет доспехи, и мы посмотрим, справится ли он с этими львами.
Кичливый Окаян отложил бинокль и окинул сердитым взглядом короля и его приспешников.
- Прочь от меня, собаки, - сказал он, - не то, клянусь святителем Николаем, я проткну вас насквозь! Вы что же думаете, Окаян струсит, ваше величество? Да я не побоюсь и ста тысяч львов! Попробуйте-ка сами спуститься за мной на арену и побиться с одним из этих зверей. Ага, Заграбастал боится! Ничего, я осилю обоих!
И ОН ОТКИНУЛ РЕШЕТКУ и легко спрыгнул вниз.
И В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ
"Р-Р-РЫ!!!"
ЛЬВЫ СЪЕЛИ ГРАФА ОКАЯНА
ДО ПОСЛЕДНЕЙ КОСТОЧКИ,
ВМЕСТЕ С САПОГАМИ
И ВСЕМ ПРОЧИМ.
И ЕГО НЕ СТАЛО.
Увидев это, король произнес:
- И поделом окаянному мятежнику! А теперь, раз львы не едят девчонку...
- Отпустите ее на свободу! - закричала толпа.
- НЕТ! - прорычал король. - Пусть гвардейцы спустятся на арену и изрубят ее на куски. А если львы вздумают ее защищать, их пристрелят лучинки. Девчонка умрет в муках!
- У-у-у!.. - заулюлюкала толпа. - Стыд! Позор!
- Кто смеет кричать "позор"?! - завопил разъяренный монарх (тираны плохо владеют собой). - Пусть только кто еще пикнет, и его бросят на съедение львам!
И, конечно, воцарилась мертвая тишина, которую прервало внезапное "туру-ту-ту-ту!"; и на дальний конец арены въехал рыцарь с герольдом. Рыцарь был в боевом снаряжении, но с поднятым забралом, а на копчике копья он держал письмо.
- Что я вижу?! - вскричал король. - Слон и башня! Это же герольд моего пафлагонского брата, а, рыцарь, коли мне память не изменяет, - храбрый капитан Атаккуй. Какие вести из Пафлагонии, храбрый Атаккуй? А ты, герольд, так трубил, что, наверно, пропадаешь от жажды, черт возьми! Чего бы тебе хотелось выпить, мой честный трубач?
- Перво-наперво, обещайте нам неприкосновенность, ваша милость, сказал Атаккуй, - и, прежде чем мы возьмем в руки бокал, дозвольте нам огласить послание нашего повелителя.
Заграбастал все хлопочет,
Погубить Розальбу хочет.
- "Ваша милость", вы сказали? - переспросил владыка Понтии и грозно нахмурился. - Не очень-то уместное обращение к помазаннику божьему! Ну, читайте, что там у вас!
Ловко подскакав на своем скакуне к королевской ложе, Атаккуй обернулся к герольду и подал ему знак начинать.
Глашатай повесил на плечо трубу, достал из шляпы свиток и принялся читать:
- "Всем! Всем! Всем! Настоящим объявляем, что мы, Перекориль, король Пафлагонии, Великий герцог Каппадокийский, Державный властелин Индюшачьих и Колбасных островов, вернули себе трон и корону отцов, некогда вероломно захваченную нашим дядей, который долго величался королем Пафлагонии..."
- Что-о-о?! - взревел Заграбастал.
- "А посему требуем, чтобы лжец и предатель Заграбастал, именующий себя повелителем Понтии..."
Король разразился страшными проклятьями.
- Читай дальше, герольд! - приказал бесстрашный Атаккуй.
- "...отпустил из подлой неволи свою августейшую повелительницу Розальбу, законную государыню Понтии, и вернул ей отцовский трон; в противном случае я, Перекориль, объявляю упомянутого Заграбастала подлецом, мошенником, трусом, изменником и вором. Я вызываю его сразиться со мною на кулачках, палках, секирах, мечах, пистолетах и мушкетонах, в одиночном бою или с целым войском, пешим или на коне; и я докажу свою правоту на его мерзопакостном теле!" - Боже, храни короля! - заключил капитан Атаккуй и сделал на лошади полуповорот, два шага вправо, два шага влево и три круговых поворота на месте.
- Все? - спросил Заграбастал с мрачным спокойствием, за которым клокотала ярость.
- Все, ваша милость. Вот вам письмо, собственноручно начертанное августейшей рукой нашего государя; а вот его перчатка, и если кому из дворян Понтии не по вкусу письмо его величества., я, гвардии капитан Атаккуй, к его услугам! - И, потрясая копьем, он оглядел все собрание.
- А что думает обо всем этом вздоре мой достойный пафлагонский братец, тесть моего разлюбезного сына? - осведомился король.
- Королевский дядя низложен, он обманом присвоил корону, - внушительно произнес Атаккуй. - Он и его бывший министр Развороль - в темнице и ждут приговора моего августейшего господина. После битвы при Бомбардоне...
- При чем, при чем?.. - удивленно переспросил Заграбастал.
- ...при Бомбардоне, где мой господин, ныне правящий монарх, выказал бы редкое геройство, не перейди на нашу сторону вся армия его дяди, кроме принца Обалду.
- А! Значит, мой сын, мой дорогой Обалду не стал предателем! воскликнул Заграбастал.
- Принц Обалду не пожелал примкнуть к нам и хотел сбежать, ваша милость, но я его изловил. Он сидит у нас в плену, и, если с головы принцессы Розальбы упадет хоть один волос, его ждут страшные муки.
- Ах, вот как?! - вскричал взбешенный Заграбастал, багровея от ярости, - Так вот, значит, как?! Тем хуже для Обалду. Их двадцать у меня, красавцев сыновей. Но только Обалду - надежда и оплот. Что ж, стегайте Обалду, порите, хлещите, морите голодом, крушите и терзайте. Можете переломать ему все кости, содрать с него кожу, вырвать по одному все его крепкие зубы, изжарить его живьем? Ибо как ни мил мне Обалду, - свет очей моих, сокровище души моей! - но месть - ха-ха-ха! - мне дороже. Эй, палачи, заплечных дел мастера, разводите костры, раскаляйте щипцы, плавьте свинец! Ведите Розальбу!
Глава XVI,
повествующая о том, как Атаккуй вернулся и ставку своего государя
Обалду попал в полон,
И теперь заложник он.
Услышав эти лютые речи Заграбастала, капитан Атаккуй поскакал прочь: ведь он выполнил свой долг и передал послание, доверенное ему государем. Конечно, ему было очень жаль Розальбу, но чем он мог ей помочь?
Итак, он вернулся к своим и застал молодого короля в превеликом расстройстве: тот сидел в своей ставке и курил сигары. На душе у его величества не стало спокойней, когда он выслушал своего посланца.
- О, изверг рода королевского, злодей! - вскричал Перекориль. Как у английского поэта говорится: "Разбойник тот - кто женщину обидит..." Не так ли, верный Атаккуй?
- Ну в точности про него, государь, - заметил служака.
- И видел ты, как бросили ее в котел с кипящим маслом? Но масло то, мягчитель всех болей, наверное, кипеть не пожелало, чтоб девы сей не портить красоту, не так ли, друг?
- Ах, мой добрый государь, мочи моей не было глядеть, как они станут варить раскрасавицу-принцессу. Я доставил Заграбасталу ваше августейшее послание и вам привез от него ответ. Я сообщил ему, что мы за все расквитаемся с его сыном. Но он только ответил, что их у него целых двадцать и каждый не хуже Обалду, и тут же кликнул заплечных дел мастеров.
- Дракон, отец! Бедняга сын! - вскричал король. - Позвать ко мне скорее Обалду!
Привели Обалду; он был в цепях и выглядел очень сконфуженным. В темнице, вообще-то говоря, ему было неплохо: борьба закончилась, тревожиться было не о чем, и, когда его потребовал король, он спокойно играл в мраморные шарики со стражей.
- Несчастный Обалду, - сказал Перекориль, с бесконечной жалостью взирая на пленника, - уж ты, наверно, слышал (король, как видите, повел речь весьма осторожно), что зверь, родитель твой, решил... казнить Розальбу, так-то, Обалду!..
- Что?! Погубить Бетсинду!.. У-ху-ху-у!.. - заплакал Обалду.