– И они соответствуют вашим требованиям?
Она кивнула:
– Безусловно. Как правило, это неутомимые труженики и знатоки своего дела.
– И все равно ты считаешь, что именно бригада уборщиков подсунула это письмо.
– К другому заключению я прийти не могла.
Ричер указал на экран:
– И где же твое письмо находится в данный момент?
– Может быть, в мешке для мусора, в плотном конверте. Может быть, при помощи липкой ленты приклеено к полочке тележки или даже к спине этого мужчины, под комбинезоном.
Она нажала на кнопку, и бригада вошла в кабинет Стивесанта. Дверь за ними закрылась. Камера продолжала тупо смотреть вперед. Счетчик отсчитывал секунды. Так прошло пять минут, семь, восемь. После этого пленка закончилась.
– Полночь, – объявила Фролих.
Она нажала на кнопку, магнитофон выбросил кассету, Фролих вынула ее и, вставив следующую, включила ее на обычной скорости, В углу экрана сменилось число – начинался четверг, но счетчик отсчитывал секунды ровно с полуночи. Цифры продолжали ползти. Так прошло еще две минуты, три, шесть…
– Они действительно трудятся на совесть, – заметила Нигли. – Наши уборщики за это время уже успели бы разделаться со всем зданием. Иногда мне кажется, что они убираются только там, где это наиболее заметно.
– Стивесант любит, чтобы у него в кабинете было идеально чисто, – напомнила Фролих.
В семь минут первого дверь открылась, и команда уборщиков вышла из комнаты.
– Итак, сейчас письмо, как ты полагаешь, уже должно лежать на столе, – сказал Ричер.
Фролих кивнула. На пленке, тем временем, уборщики занялись территорией, принадлежавшей секретарю. Они не пропускали ни одного дюйма площади: везде протирали пыль, орудовали тряпками, полировали поверхности. Пылесосом обработали каждый кусочек ковролина. Бумажный мусор вытряхивали в черный мешок, который теперь раздулся и стал вдвое больше. Мужчина, выглядевший немного растрепанным от усилий, потянул за собой тележку, и обе женщины удалились вслед за ним. Они исчезли с экрана в шестнадцать минут первого, и кабинет остался таким же тихим и пустынным, как до их прихода.
– Вот и все, – объявила Фролих. – В течение последующих пяти часов и сорока пяти минут ничего интересного на этой кассете снова не будет. Затем мы меняем пленки, и на следующей продолжаем наблюдать эту картинку с шести часов до восьми, вплоть до того момента, когда на работу придет секретарь, а потом происходит все то, что рассказывают она и сам Стивесант.
– Как и следовало ожидать, – раздался мужской голос от двери. – И я считаю, что нашим словам можно доверять. В конце концов, я состою на службе у правительства вот уже двадцать пять лет, а мой секретарь и того больше, как мне кажется.
Глава 5
Мужчиной у двери оказался сам Стивесант. Сомневаться в этом не приходилось, и Ричер сразу узнал его по внешности, так как они только что просмотрели пленку с его участием. Перед ними очутился тот же высокий, широкоплечий и чуть сутулый господин лет пятидесяти с небольшим, но все еще сохранявший приличную форму. По-мужски красивое лицо, немного усталые глаза. Он был одет в костюм и, несмотря на воскресенье, оказался при галстуке. Фролих обеспокоено взглянула на босса. Тот же, в свою очередь, не сводил глаз с Нигли.
– Вы – та самая женщина на пленке, – тут же заявил он. – Вы были в четверг вечером на приеме в танцевальном зале гостиницы.
Он явно что-то лихорадочно соображал. Делал какие-то заключения, кое-что анализировал, после чего кивнул сам себе: очевидно, у него в голове все-таки что-то сошлось. Через пару секунд он перевел взгляд с Нигли на Ричера и шагнул внутрь кабинета:
– А вы – брат Джо Ричера, – негромко произнес он. – Вы очень на него похожи.
Ричер кивнул.
– Джек Ричер, – представился он и протянул руку.
Стивесант пожал ее и добавил:
– Я весьма сочувствую вашей потере. Правда, получается, что с опозданием на целых пять лет. Я понимаю все это, но должен сказать, что Министерство финансов до сих пор с любовью и уважением вспоминает вашего брата.
Ричер снова кивнул.
– А это Фрэнсис Нигли, – представил он свою помощницу.
– Ричер пригласил ее для участия в аудите, – пояснила Фролих.
Стивесант чуть заметно улыбнулся.
– Я так и понял, – кивнул он. – Мудрый шаг. И каковы же оказались результаты этой проверки?
В комнате стало тихо.
– Простите, сэр, если я вас чем-то обидела, – начала Фролих. – Я имею в виду, когда мы обсуждали просмотр пленки. Я просто хотела получше прояснить ситуацию.
– Так каковы же все-таки результаты вашего аудита? – повторил свой вопрос Стивесант.
Фролих ничего ему не ответила.
– Неужели все так уж плохо? – обратился к ней босс. – Ну что ж, так я и предполагал. Кстати, я неплохо знал Джо Ричера. Конечно, не настолько хорошо, как вы, но время от времени нам приходилось входить с ним в контакт. Он всегда оставлял о себе неизгладимое впечатление. И я могу только предположить, что его брат должен быть как минимум наполовину таким же сообразительным, как Джо. А мисс Нигли, наверное, еще лучше. Тогда становится неудивительным, почему они смогли отыскать способы пробраться туда, куда им было нужно. Я угадал?
– Причем целых три раза, – подтвердила Фролих.
Стивесант понимающе кивнул:
– Очевидно, это произошло в танцевальном зале, – начал он. – Не исключено, что в семейном домике, ну и, конечно же, на этой идиотской встрече у церкви в Бисмарке под открытым небом. Я снова угадал?
– Да, – тихо произнесла Фролих.
– Но это были исключительные операции, – заметила Нигли. – Вряд ли кто-то смог бы повторить все это.
Стивесант поднял вверх руку, останавливая ее.
– Давайте пройдем в конференц-зал, – предложил он. – Мне очень хочется поговорить с вами о бейсболе.
* * *
Он провел их узкими извилистыми коридорами в относительно просторную комнату без окон, расположенную в самом центре комплекса. В ней находился длинный стол с десятью стульями – по пять с каждой стороны. Под ногами лежал все такой же скучный серый ковролин, а над головой виднелись неизменные звукопоглощающие панели. Те же самые лампы дневного света. У одной стены находился низкий шкаф с запертыми дверцами, на котором стояли три телефонных аппарата: два белых и один красный. Стивесант присел на один из стульев и жестом пригласил всех остальных устроиться на противоположной стороне. Ричер успел обратить внимание на доску объявлений, куда было прикреплено множество записок с пометкой «конфиденциально».
– Я буду предельно искренен, что со мной случается крайне редко, – начал Стивесант. – Но только временно, как вы понимаете, поскольку считаю, что должен вам кое-что объяснить. Кроме того, Фролих попросила вашей помощи с моего согласия, а также потому, что брат Джо Ричера как бы является членом нашей общей семьи и, следовательно, его помощница – тоже.
– Мы работали вместе с Джеком в военной полиции, – пояснила Нигли.
Стивесант кивнул, словно к этому умозаключению он уже успел прийти самостоятельно.
– Давайте поговорим о бейсболе, – предложил он. – Вы разбираетесь в этой игре? Следите за результатами своей любимой команды?
Присутствующие притихли в ожидании объяснений.
– Команда «Вашингтон Сенаторз» уже перестала выступать к тому времени, когда я очутился в столице, – продолжал Стивесант, – поэтому мне пришлось иметь дело с «Балтимор Ориолез», которая представляла собой самую безумную смесь игроков. Но вы понимаете, что такого уникального содержится в самой игре?
Стивесант улыбнулся, словно собирался начать хвалить бейсбол.
– Вы должны сразу понять, что я имею в виду, – кивнул он. – Дело в том, что бейсбольный сезон включает в себя сто шестьдесят две игры. Это намного больше, чем в любом другом виде спорта. Как правило, другие командные игры по количеству матчей за сезон вдвое уступают бейсболу. Возьмите, к примеру, баскетбол, хоккей, американский футбол, сокер или что угодно другое. И в этих видах спорта игрок привык мыслить так, что его команда, в принципе, может выиграть все матчи в текущем сезоне. Это достаточно мотивированная цель. Иногда даже бывают случаи, когда команда действительно побеждает во всех матчах сезона. Но вот только в бейсболе это невозможно. Лучшие команды, самые способные игроки, величайшие чемпионы – все они проигрывают примерно треть матчей, то есть пятьдесят-шестьдесят игр в году. И это не самые страшные цифры. Ну а теперь подумайте, каково должно приходиться этим игрокам с психологической точки зрения. Итак, вы – отличный спортсмен, способный, умелый. И при этом должны смириться с тем, что время от времени вам все равно придется проигрывать. К этому надо уметь привыкнуть, адаптироваться каким-то образом. Иначе дела у вас в бейсболе не пойдут. Так вот, охрана президента или вице-президента в этом схожа с игрой в бейсбол. Таково мое мнение. Мы не можем постоянно выигрывать, поэтому привыкаем и к неизбежным одиночным потерям.
– Но вы проиграли только однажды, – вступила в беседу Нигли. – И это произошло давно, еще в 1963 году.
– Нет, – возразил Стивесант. – Мы проигрываем гораздо чаще, чем вам кажется. Но только не каждая потеря настолько велика. Здесь тоже возможно сравнение с бейсболом: не каждый удар является решающим, и далеко не каждый проигранный матч лишает вас возможности участвовать в национальном первенстве. Ну и при нашей работе не каждый промах означает, что мы обязательно должны потерять президента.
– И что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Нигли.
Стивесант немного подался вперед.
– А вот что: несмотря на то, что ваш аудит вскрыл кое-что, вы все же не должны терять веру в нас. Далеко не каждая ошибка стоит нам дорого. Да, я, конечно, понимаю, что такая позиция самоуверенной личности, без конца повторяющей «ну и что с того?» может показаться человеку постороннему опрометчивой и ничем не оправданной. Но и вы должны понять, что такая точка зрения нам просто необходима для выживания. Ваш аудит показал, что у нас имеются некоторые слабые места, и теперь мы должны решить, способны ли собственными силами прикрыть их или нет. И разумно ли будет прикрывать их. Право принятия этого решения я оставляю за Фролих. Это ее работа. Но сейчас я хочу только одного: чтобы вы не судили нас слишком строго и не сомневались в наших способностях и возможностях. Ну, как если бы вы выступали в роли простых граждан и частных лиц. Чтобы у вас не возникло чувства, будто мы постоянно терпим провалы, потому что никакого провала не произошло. Незначительные дыры всегда были, есть и будут появляться на нашем горизонте. И это тоже как бы является неотъемлемой составной всей нашей работы. Не забывайте, что мы живем при демократии. Привыкайте к такому положению дел.
И он откинулся на спинку стула, словно давая понять, что монолог закончен.
– А что вы можете сказать относительно той конкретной угрозы? – поинтересовался Ричер.
Стивесант помолчал несколько секунд, затем медленно покачал головой. Лицо его изменило выражение, да и вся атмосфера в комнате сразу нахмурилась вместе с ним.
– Вот на этом я перестаю с вами откровенничать, – заговорил босс. – Я предупреждал вас, что моя снисходительность будет временной. Должен заметить, что со стороны Фролих было величайшим промахом открывать перед вами существование любой угрозы. Могу только добавить, что нам приходится иметь дело с огромным количеством всевозможных угроз. Мы перехватываем их, после чего начинаем разбираться с каждым конкретным случаем отдельно. И то, как мы это делаем и какими силами и средствами, должно оставаться строго конфиденциальным и не выходить за пределы нашего здания. Теперь, я надеюсь, вы поймете, почему обязаны будете хранить молчание и никому и никогда не рассказывать о том, что увидели или услышали сегодня, как только выйдете отсюда на улицу. И не описывать посторонним лицам наши методы работы. Это обязательство предусматривается федеральным парламентским актом, и я вправе требовать от вас соблюдения всех наших внутренних правил.
В комнате повисла тишина. Ричер молчал. Нигли, похоже, даже не дышала. Фролих выглядела расстроенной. Стивесант не обращал на нее внимания, и только сверлил взглядом Джека и Нигли, сначала враждебно, а затем словно задумавшись о чем-то. Было видно, что босс о чем-то лихорадочно размышляет. Затем он поднялся со своего места и направился к низенькому шкафчику с телефонами. Он присел перед ним, открыл стеклянные дверцы и достал оттуда два желтых блокнота и две шариковые ручки. Затем вернулся к столу, положил по блокноту и по ручке перед Ричером и Нигли, обошел стол и вернулся на место.
– Напишите ваше полное имя и фамилию, – начал босс. – Кроме того, укажите средние имена, прозвища и псевдонимы, если таковые имеются. Потом дату рождения, номер карты социального страхования, индивидуальный военный номер, а также место жительства на настоящий момент.
– Для чего? – поинтересовался Ричер.
– Я просто прошу вас сделать это, – уклонился от ответа Стивесант.
Ричер несколько секунд о чем-то думал, потом взял ручку. Фролих взволнованно смотрела на него. Нигли тоже бросила на бывшего коллегу мимолетный взгляд, неопределенно пожала плечами и принялась писать. Ричер выждал еще мгновение и последовал ее примеру. Правда, закончил он раньше Нигли, поскольку не имел ни среднего имени, ни постоянного адреса. Стивесант подошел к ним и забрал со стола блокноты. Ничего не говоря, он сунул их под мышку и удалился из комнаты, громко хлопнув дверью.
– У меня, похоже, начинаются неприятности, – вздохнула Фролих. – Да и вам я доставляю столько хлопот.
– Ни о чем не волнуйся, – посоветовал Ричер. – Он заставит нас подписать какой-нибудь договор или обязательство хранить молчание, вот и все, а ушел потому, что ему надо отпечатать текст этого соглашения.
– Но как он собирается поступить со мной?
– Да никак, судя по всему.
– Понизит в должности и звании? Или попросту уволит?
– Он сам дал согласие на аудит, который потребовался из-за угроз. Эти две вещи взаимосвязаны. Мы скажем ему, что своими расспросами вынудили тебя рассказать нам об угрозах.
– Он все равно меня уволит, – упрямо повторила Фролих. – Кроме всего прочего, он очень не хотел, чтобы я затевала весь этот аудит, все пытался убедить меня, что это только усиливает мою неуверенность в себе.
– Чушь все это, – поморщился Ричер. – Нам постоянно приходилось выполнять нечто подобное.
– К тому же, такие проверки помогают окрепнуть самоуверенности, – добавила Нигли. – Это я помню по опыту. Лучше наверняка знать свои недостатки, чем только надеяться на лучшее.
Фролих отвернулась и ничего не ответила. В комнате снова стало тихо. Все ждали возвращения Стивесанта. Прошло пять минут, десять, пятнадцать. Ричер поднялся из-за стола и потянулся, затем подошел к низенькому шкафчику и взглянул на красный телефон. Немного подумав, он поднял трубку и прислушался, но никаких гудков не последовало, и он положил ее на место. Затем быстро просмотрел конфиденциальные записки на доске объявлений. Потолок в комнате оказался низким, и Джек чувствовал тепло от ламп наверху. Он вернулся за стол и повернул свой стул так, чтобы можно было положить ноги на соседний. Прошло двадцать минут с тех пор, как босс удалился из конференц-зала.
– Куда же он запропастился? – недоумевал Ричер. – Может быть, решил напечатать все самостоятельно?
– Или созывает своих агентов, – высказала предположение Нигли. – Тогда мы отправимся в тюрьму. Чем и будет гарантировано наше пожизненное молчание и неразглашение государственных тайн.
Ричер зевнул и улыбнулся:
– Мы дадим ему на все сборы еще десять минут, а потом просто уйдем отсюда и где-нибудь пообедаем.
Стивесант вернулся через пять минут. Он тихо вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. В руках у него не было никаких бумаг. Он уселся на свое прежнее место, положил обе ладони на стол и принялся выбивать кончиками пальцев какой-то быстрый ритм.
– Ну ладно, – начал он. – На чем мы остановились? Если не ошибаюсь, у Ричера был ко мне какой-то вопрос.
Ричер снял ноги со стула и повернулся лицом к Стивесанту.
– Правда? У меня? – переспросил он.
Босс кивнул.
– Вы спрашивали о той самой угрозе, которая пришла на имя вице-президента, а потом появилась у меня в кабинете. Что ж, могу только сказать, что она исходит либо извне, либо изнутри. Или то, или другое, потому что третьего не дано.
– Теперь мы уже можем обсуждать это?
– Мы как раз этим и занимаемся, – подтвердил Стивесант.
– Почему? Что-то изменилось?
Но Стивесант проигнорировал этот вопрос.
– Если эта угроза исходит от кого-то извне, то стоит ли нам так серьезно волноваться? – продолжал босс. – По всей вероятности, не стоит, потому что все это опять-таки напоминает бейсбол. Если в город приезжают «Янки» и утверждают, что разобьют в пух и прах команду «Ориолез», означает ли это, что на самом деле все произойдет именно так? Хвастаться – это одно, а побеждать – совсем другое.