Заметив Марвина, Саманта испытала облегчение. Безрезультатно проведя целый день в больнице, она уже двадцать минут ждала его возле гостиницы. Отец маленьких Мак-Мюлленов все так же оставался в коме, и прогнозы были самые осторожные. Его никто не навещал. Подходя к ней, Марвин покачал головой. Значит, полная неудача. Оставалось дождаться Герби.
Лори начал дрожать. Солнце зашло, было около шести часов вечера, и сильно похолодало. Он увидел кинотеатр порнофильмов, открытый двадцать четыре часа: там можно переночевать. Но никаких следов Джема. Ни здесь, ни где-нибудь еще. Конечно, его план был глупым. Как можно было рассчитывать, что он сумеет догадаться, где спрячется Джем в городе, которого сам Лори совсем не знает? И вот теперь, прокружив по городу целый день, он торчит на Сентрал-авеню, и тетя Жанет, наверное, сходит с ума от волнения, а копы, должно быть, дали уже сообщение о розыске и его самого. Вляпался, нечего сказать.
Он огляделся: магазины шмоток, два ресторанчика, прокат автомобилей, гостиница «Эль Сентро»… Ничего интересного. У него болело плечо, натертое сумкой, и он помассировал его, испытывая неприятное ощущение, что за ним наблюдают. Но кто? Не обращая на него внимания, мимо спешили прохожие, нагруженные пакетами и с флажками в руках. «Международная фиеста воздушных шаров». Сотни воздушных шаров и монгольфьеров в воздухе. Это, наверное, супер. Он вздохнул, потом стал машинально чесать шрам, пересекающий щеку, – память об острых ногтях мисс Аннабеллы Уилкис. Где лучше спрятаться, как не в толпе? Наверное, в Баллун-фиестапарке полно зевак. Там, конечно, есть киоски с хот-догами и туалеты, а люди устраиваются на ночь под открытым небом, чтобы наблюдать за ночными полетами. Люди. Добродушная шумная толпа. И парнишка будет в ней совсем незаметен. Да, если Джем не дурак, то он спрятался именно там. А Лори потерял время, вышагивая по городу. Он резко развернулся, решив тотчас отправиться в Баллун-фиеста-парк, едва не раздавил таракана, притаившегося у его ног в водосточном желобе, и уткнулся в чью-то мускулистую грудь.
– Простите, – машинально произнес он, размышляя, что следовало бы посмотреть план города.
– Ничего, – ответил Герби, занятый размышлениями о том, удалось ли Сэм и Хейсу найти что-нибудь.
А потом оба замерли с открытым ртом.
Уилкокс! Уилкокс в Альбукерке, в погоне, конечно, за Джемом. Это его рожа индейца, словно созданная резцом, его фигура тяжелоатлета. Черт!
Лори! Этот маленький негодяй Лори здесь, у него в руках! Это его круглая черная мордаха, его коротко стриженные волосы, его большие удивленные глазищи.
Лори оказался проворнее. Когда Уилкокс заорал: «Чертов недоносок!» – и, вызвав шквал гудков, бросился за ним, тот уже бежал, прижав локти к телу, между машинами.
Лори услышал сквозь грохот транспорта, что Уилкокс окликает его, и прибавил ходу, направляясь к отъезжающему трамваю. Уилкокс не поймает его, он слишком для этого стар.
Герби в последнюю минуту увернулся от отчаянно гудевшей «тойоты» и оказался на противоположном тротуаре. Куда делся этот маленький мерзавец? Он окинул взглядом проспект. Трамвай! Он, конечно, вскочил в трамвай. Уилкокс мысленно отметил номер маршрута и бегом вернулся в гостиницу. Возле входа о чем-то спорили Саманта и Хейс.
– Лори здесь! – крикнул он, задыхаясь. Оба, как по команде, повернулись к нему.
– Что?
– Лори Робсон.
Он указал на проспект:
– Он был здесь две минуты тому назад. Мы случайно столкнулись. Он сумел удрать.
– Ты дал ему удрать? – со страданием в голосе повторила Саманта.
– Угу, я решил, что так будет смешнее, – проворчал Герби.
– А он что-нибудь сказал? – спросил Хейс.
– Ничего. Он вылупил глаза и бросился бежать, обещая побить мировой рекорд.
Я попытался его догнать, но куда там… Он, наверное, прыгнул в трамвай. Я запомнил номер маршрута.
– Ну, теперь мы хоть знаем, что он здесь и жив-здоров. Я скажу, чтобы предупредили его тетку, – решил Хейс. – Спросите у портье, куда идет этот трамвай.
Саманта вздохнула. У нее были стерты ноги, и она безумно хотела пить. Но, похоже, отдыхать они будут позднее.
4
Джем слегка привстал. Приближался автобус. Почти два часа он брел по краю национального парка, прежде чем решиться выйти на дорогу и поискать остановку автобуса. Если Бадди его не заложил, никто не узнает, что он на дороге, ведущей в Вегас. А когда Сэнди и Джо расскажут о нем, он уже доберется до места. Он подал знак междугородному автобусу и с широкой улыбкой поднялся в салон с кондиционированным воздухом. Он победил.
Лори вышел из трамвая и направился к ярко освещенному входу в парк. Если Уилкокс не видел, как он влезал в трамвай, то сейчас он прочесывает улицу за улицей Олд-тауна. Нужно воспользоваться этим преимуществом, чтобы найти Джема. Еще переживая свою встречу с шерифом, он замешался в толпу и стал двигаться вместе с ней в направлении источника музыки; он не подозревал, что к его сумке прицепился крохотный пассажир с подвижными усиками.
С непередаваемым блаженством Рут взгромоздилась на кожаный табурет. Ей нравился шум толпы, оглушительная музыка, позвякивание монеток, смех, гул голосов; ей нравилось сидеть здесь, в своих новых туфлях, «действительно очень удобных», как уверил ее продавец чикано [14] с золотыми зубами, держа в руках красивую сумочку из черной замши. Если бы Герберт мог ее видеть! Она подавила легкую дрожь. Думать о Герберте, – это думать о Джексонвилле. Официант в красном пиджаке с золотыми пуговицами подошел справиться, желает ли она что-нибудь выпить, и ей сразу стало легче. Да, сегодня вечером она выпьет. По крайней мере, один сухой мартини. А может быть, и два, если придет Кетер Браун. «Ты просто сбрендившая старуха восьмидесяти годочков от роду, – подумала она снисходительно. – Но ты права, веселись».
– Добрый вечер, Рут. Сегодня вечером вы прекрасно выглядите.
Так приятно слышать певучий голос Кетера. Он сел на соседний табурет и тонкими губами осторожно коснулся ее руки. Рут расцвела. Вот настоящий мужчина. Не очень молод, конечно, но такой очаровательный. Высокий, худощавый, элегантный, с лицом старого прусского офицера. Не хватает только монокля и сабли. Ну и светлой кожи. Потому что, честно говоря, вряд ли можно встретить чернокожего прусского офицера. «Я настоящий плавильный котел», – сказал он однажды с улыбкой. Кетер взглянул на нее голубыми глазами, которые так контрастировали с его темной кожей.
– О чем вы думаете, моя пригожая дама?
– О моем сухом мартини, – ответила Рут с гримаской, достойной Скарлетт О'Хара.
Кетер обнажил свои безупречные искусственные зубы и приподнял бровь.
– Я предчувствую, Рут, что это будет волшебный вечер.
– Неужели вы думаете, что в этом бардаке его можно будет найти? – проворчал Уилкокс, уступая дорогу чете жирных толстяков, нагруженных хот-догами, за которыми с плачем плелись пятеро жирных мальчуганов с набитыми сосисками ртами.
– Мы даже не знаем, здесь ли он, – продолжал Уилкокс. – Он мог где угодно выйти из трамвая.
С того самого момента, как они вошли в парк, наводненный туристами, Уилкокс чувствовал, что его настроение все ухудшается и становится похожим на грозовое небо.
– Герби, помолчи хоть немного! – взмолилась Саманта. – Ты как старый барбос, которого согнали с любимого кресла! Ведь сам же говорил, что восемьдесят процентов за то, что Лори укрылся именно здесь.
Уилкокс гневно взглянул на Саманту:
– Это было до того, как мне в сотый раз отдавили ноги.