Сазан и его ребята уже дошли до конца коридора, когда сзади вдруг послышался топот. Нестеренко обернулся: на него, по-бычьи наклонив голову и сжав кулачки, несся Миша Ивкин. Двое ребят, бывших с Сазаном, без труда поймали мальчишку и заломили ему правую руку — левая по-прежнему была в лубке. Миша забился в лапах качков, повторяя:
— Сволочь! Козел вонючий! Я тебя убью! Нестеренко молча ударил мальчишку коленом в пах. Амбалы выпустили Мишу, и он повалился кулем на пол, скрючился и замер.
— Это за «козла», — негромко и ни к кому особенно не обращаясь, — проговорил Нестеренко. Повернулся и стал спускаться вниз.
Один из пилотов, осторожно выглядывавших из предбанника, бросился к Мише.
***
Ресторан «Ариетта» был расположен почти в центре Москвы, по той простой причине, что шикарные рестораны за пределами Садового кольца давно померли голодной смертью. Про «Ариетту»было хорошо известно, что перечень предоставляемых ею блюд не ограничивался теми, что обозначены в роскошном меню, вложенном в кожаную с золотым тиснением папку, и что страждущий пациент всегда мог раздобыть в ней понюшку, щепотку или таблетку. Поэтому публика в ресторане собиралась слегка специфическая — нет, все по самому высшему классу, мужики в строгих пиджаках и дамы в эфемерных нарядах, но если присмотреться, то больше чем у половины посетителей взгляд был слегка остекленевший, вроде как у мороженой воблы.
— Вы на двадцать минут опоздали, Валерий Игоревич, — сказал Кагасов, когда Сазан быстро вошел в отдельный кабинет, — мы тут уже всю закуску съели.
Сазан молча вынул из-за пазухи заявление Ивкина об уходе и положил его на стол перед Кагасовым.
— Вот вам десерт, — сказал Сазан. Кагасов смотрел на лист во все глаза. Он уже знал о безобразной истории, произошедшей в директорском кабинете полтора часа назад: один из мелких доброжелателей Службы — заместитель в отделе грузовых перевозок — расписал ее во всех подробностях. Он также понимал, что отставка Ивкина — дело решенное, не сегодня, так завтра. Но сейчас он глядел на мятый листок, лежащий перед ним, с чувством брезгливой радости. Листок был исписан четким, слегка дрожащим почерком, и внизу красовалась круглая аэропортовская печать. Кагасов никогда еще не видел бумаг, написанных в буквальном смысле под дулом пистолета.
Кагасов передал бумагу Васючицу, тот внимательно прочел ее, сложил и сунул в карман. Потом внимательнее посмотрел на Сазана.
— Я вас где-то видел, — сказал он.
— Аэропорт «Еремеевка». Телохранитель банкира Шакурова. Только волосы у меня были не рыжие. Кагасов коротко и энергично выругался.
— Вы говорили что-то о трейлере, — сказал Васючиц.
— Товар у меня. Можете его забрать. Васючиц скатал в комочек хлебный мякиш и теперь отрывал от него кусочки и бросал на стол.
— И что вы за это хотите?
— За товар — ничего. Я хочу с вами работать.
— А зачем вы нам?
— А я полезный, — усмехнулся Сазан. — Вот вам несколько примеров. Хорошо, я взял ваш трейлер. А вы слыхали, что трейлеры — их вообще грабят? А если б какие-нибудь отморозки шестнадцатилетние на него наскочили? Представляете сценарий: отморозки в экстазе, бегут тут же на Рижский с рюкзаком героина, ментовка, понятное дело, чужих продавцов загребает, они поют про трейлер, как соловьи, ФСБ в два счета находит хозяев трейлера… И если шкуру свою вы и унесете, то половину денег отдадите точно… Вам нужно, чтобы ваши поставки каждый тип из подворотни мог грабануть? Я организую защиту.
Тут в дверь осторожно постучались, и вошел официант с подносом, уставленным разнообразной жратвой. Нестеренко выждал, когда все будет расставлено по местам, спросил бутылочку «Перрье» и продолжал:
— Дальше. Вам чистильщики нужны? Нужны.
— У нас свои есть, — негромко и угрожающе сказал Сергеев.
— Есть-то они есть, — усмехнулся Сазан, — но только, вы извините за откровенность, Анастасий Павлович, у нас армия как была предназначена для массированных походов по территории Западной Европы и прилегающего шарика, желательно после нанесения ядерного удара, так и осталась. Не создана у нас армия для штучных операций. Возьмем хоть войну в Чечне, хоть происшествие с Ивкиным. Заказали директора, подстрелили сына, да и то промазали. Хотите я вам расскажу, что произошло?
Вызвали вы контрактников из Байшанского погранотряда, в отпуск, на три дня, я знаю, проверил — наверное, тех самых, которые за речку ходили, и рассказали им, кого и как убрать. А ребята, пока сигнала ждали, приняли на грудь. Увольнительная все-таки, да еще Москва. В общем, окосели ребята и к употреблению были непригодны. Так?
— Не пили они, — неожиданно сказал Сергеев, — просто глаза вылупили. Один из Усть-Илимска, другой деревенский, а тут — Москва! Да они три года асфальта не видели.
— Анастасий! — предупреждающе сказал Кагасов.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Сергеев.
— Хорошо, не пили, — согласился Сазан, — но что из этого следует? Что жмуриков штамповать должен профессионал. А не представитель смежной профессии.
Сазан отпил немного красного вина, промокнул рот салфеткой и продолжил:
— Проблема в том, что без воров вам все равно не обойтись. Пока вы развивались, вы могли пробавляться этим делом: армейская «крыша», случайные какие-то продавцы… А вы знаете, например, что в Краснодаре воры очень сильно приглядываются к этом вашему Бесику? И что в историю о том, что у него «крыша» от ФСБ, больше никто, не верит? И все размышляют на тему: а не Бесик ли заказал Кобу? Ваше счастье, что после смерти Кобы они еще не вылезли из разборок. А вылезут — и займутся вами. И я знаю конкретно человека, который говорит про Бесика, что у него армейская, «крыша». И я могу сделать так, что этот человек через неделю не сможет поделиться своими соображениями ни с кем, кроме Господа Бога. Или чертей, что вероятнее, учитывая его послужной список.
И потом. Килограмм опия в Москве стоит четыре тысячи долларов, килограмм героина — двести тысяч. А за сколько их продаете вы? В пять раз дешевле, небось? Потому что вы не занимаетесь розничной торговлей. Боитесь и правильно делаете. Потому что для этого придется драться за место на рынке со старожилами и с ментами ссученными. Потому что по рынку непременно пойдет слух, что вон армия торгует порошком. И какой-нибудь не в меру прыткий эфесбешник решит на этом слухе делать карьеру. Прецедент у меня уже сидит в надежном месте и на цепочке.
Вам не жалко терять девять десятых заработка, а?
Пусть по рынку ходит слух, что порошок продает Сазан. Вы занимаетесь транспортировкой и прикрытием с самого верха. Разборки я беру на себя. Ментовку я беру на себя. Всю силовую часть вопроса я беру на себя. В Москве. В других городах обещаю свести с надежными людьми.
И Сазан с аппетитом принялся наворачивать розовую форель, отливающую матовым светом на гофрированных, фиолетово-зеленых листьях салата. Кагасов столь же флегматично начал расправляться с бараньими ребрышками.
Васючиц вяло ковырял вилочкой в тарелке.
— Кстати, по поводу прецедента. Из ФСБ. Что вы там о нем сказали? — спросил Кагасов, обсосав последнюю косточку.
— У меня на даче один «гостиничный номер» специально зарезервирован для таких оказий, — сказал Сазан. — Калинин сидит в этом номере и ходит, как кот ученый, по цепи вокруг столба. Только цепь не золотая, а из нержавейки.
— А сказки он тоже рассказывает, как кот? — спросил Кагасов бесстрастным голосом.
— Сказок он больше не рассказывает.