— Мастер Чиун, как у вас с арабским?
— Мой арабский — само совершенство.
— Сядьте, пожалуйста, рядом.
Довольно улыбаясь, мастер Синанджу уселся возле своего Императора и с усмешкой посмотрел на Римо.
— Тепловоз сбросил я, но придумал все Чиун, — выпалил Римо.
В глазах Чиуна сверкнула злоба.
— Как мы посчитали, «Нишицу» поймет, что таков ответ Америки на крушения поездов, и переосмыслит свою стратегию, — как ни в чем не бывало добавил ученик.
— У нас с Императором Смитом нет времени на твою болтовню, — отозвался старик. — Мы заняты важным делом. Почему бы тебе пока не прогуляться?
— Куда же я пойду?
— Там на берегу есть небольшая пристань. Прекрасное место для длительных прогулок, — ехидно пояснил учитель.
— Нет уж, спасибо. Я лучше понаблюдаю. Должно быть, что-то интересное.
Во время этой перепалки Харолд В. Смит лишь нервно барабанил пальцами по столу и, казалось, ничего не слышал.
— Пользователь трофейной системы настроил ее на арабский язык, — начал свои объяснения Смит. — Я не умею читать по-арабски. Но у меня есть программа, которая сразу преобразует текст, когда я войду внутрь.
— Куда войдете? — уточнил кореец.
— В систему, — ответил глава КЮРЕ.
— Какую систему?
Смит указал на жужжащий системный блок.
— Это невозможно! — каркнул Чиун.
— Нет такой системы, куда бы я не проник, если только удастся преодолеть заградительный огонь защиты данных.
— От огня коробка быстро расплавится. — Старик ткнул пальцем в блестящий пластмассовый корпус.
— Он имеет в виду не настоящий огонь, — объяснил учителю Римо, садясь на зеленый виниловый диван напротив. — Смит говорит, что система защищена паролем.
— А, теперь я понял. Ты ищешь пароль?
— Да, — кивнул хозяин кабинета, глядя на монитор с тарабарским текстом. — Я думаю, она запрашивает пароль. А я не могу ответить.
— Позвольте мне заглянуть в укромные уголки нового оракула, — проговорил мастер Синанджу, наклоняясь над столом. — Да. Он спрашивает тайное слово.
— Так и написано «тайное слово»?
— Да, — ответил Чиун, прикладывая жадеитовый чехольчик для ногтя к экрану. — Видишь, вот надпись? Она означает «тайное слово».
— А где двоеточие?
— Не важно. Она просит поместить тайное слово вот здесь.
— Черт побери! — простонал Смит. От сорвавшегося с уст Императора непривычного слова Чиуна покоробило.
— Что-то не так? — съежившись, спросил он.
— Чтобы справиться с паролем, нужны многие часы. А может, и недели — если пароль какой-то особенный. Кроме того, здесь есть дополнительные трудности — базу данных с возможными паролями нужно перевести на арабский язык. Вот вам еще несколько недель или даже месяцев, учитывая проблему транслитерации.
— Тогда почему нельзя по-простому угадать тайное слово?
Смит покачал головой.
— Потребуются годы. Только очень мощная компьютерная система в состоянии проникнуть в защищенную систему, не зная пароля.
— А почему бы нам не схватить владельца этого устройства и не вырвать у него тайное слово?
— Его еще надо выследить. У меня есть только система, и нужно эту систему расколоть.
— Так говорите, владелец ящика — араб?
— Да.
— Кочевник или городской араб?
— Понятия не имею. Его зовут Ал Ладин.
— А, значит, кочевник. У бедуинов очень цветистый язык.
— Все равно неизвестно, какой пароль он использовал. Имя из Корана, или из «Тысячи и одной ночи», или еще что-нибудь...
— В тайном слове может быть несколько слов?
— В общем, да.
— Тогда напишите «Ифтах я самсим», — предложил Чиун, поглаживая свою редкую бороденку.
— Что?
— "Ифтах я симсим". Арабы-кочевники уже столетиями используют это выражение в своих тайных делах.
— Ха! — ухмыльнулся Римо. — Тогда оно вряд ли сработает.
— Замолчи, Римо! Что ты понимаешь в таких делах, костолом!
— Ладно, давайте попробуем! — произнес Смит. — Пожалуйста, повторите фразу еще раз, мастер Чиун.
Старик повторил. Смит ввел английский эквивалент, инициировал программу преобразования, и через мгновение на экране появился арабский вариант выражения «Ифтах я симсим». При этом курсор двигался справа налево — как и положено в арабском языке.
Экран мигнул, и тут же послышалась музыка.
— Что случилось? — обеспокоился Чиун.
— Песня звучит, — удивился Римо. — Похоже на гаремную музыку.
— Не имеет значения, — обрадовался мастер Синанджу. — Ибо мы выполнили нашу задачу.
Ученик вскочил с места.
— Что? Я тоже хочу посмотреть!
— Не спеши, — остановил его учитель. — Император Смит не разрешил тебе присоединиться к нам и сесть за его королевский стол.
— Пусть присоединится, — бросил глава КЮРЕ.
— Раз вы считаете нужным... — упавшим голосом произнес Чиун и несчастными глазами посмотрел на ученика.
— У вас не затекает шея? Сидеть вот так целый день за компьютером... — протянул Римо, поглядев на монитор.
Смит ничего не ответил. Он выжидающе смотрел на черный экран, слушая смутно знакомую музыку.
Внезапно появился новый арабский текст, а через несколько секунд сменился другим.
— Что там было сказано? — спросил Смит.
— Я прочитал так: «Здесь таятся секреты Ал-Ладина. Неверные и идолопоклонники пусть повернут назад, пока не стало слишком поздно».
— Какое-то знакомое имя... — задумался Римо.
— Да, пожалуй, — согласился Смит.
— Языки Запада искажают правильное имя Ал-Ладин, называя его неправильно «Аладдином», — пояснил Чиун.
— Ал-Ладин — значит, Аладдин? — уточнил Император.
— Да.
— Очевидно, ненастоящее имя.
— Нет, — покачал головой Чиун. — Это Аладдин — ненастоящее, а Ал-Ладин — очень даже правильное.
На экране появился новый текст.
— Мастер Чиун, переведите, — попросил хозяин кабинета.
— Стихи из Корана. Верующие мусульмане называют их «Фатиха», или «Начало», — отозвался кореец.
Спустя минуту текст снова сменился настоящим лесом из арабской вязи.
Чиун нахмурился и теперь здорово смахивал на высохшую мумию.
— Это не слова.
— Что вы хотите сказать?
— Текст не имеет смысла. Тарабарщина какая-то.
— Надо поискать ключ.
Римо долго смотрел на экран и вдруг выпалил:
— Знаете, под таким углом зрения похоже на рисунок.
— Не вижу никакого рисунка, — откликнулся Смит.
— И я, — поддакнул Чиун.
— А я вижу, — сообщил Римо.
— И что там нарисовано?
— Голова птицы.
— Нет никакой птицы! — фыркнул учитель. — Ты все выдумываешь.
— Смотри, да вот же клюв! На орла похоже.
— Не вижу никакого клюва, — раздраженно произнес Смит.
— Потому что воображение у вас как у зубочистки. Посмотрите — вот он клюв. А вот глаз. И темная зона тут — что-то вроде рамки, которая обрамляет голову орла.
— Но я не вижу орла, — заявил глава КЮРЕ, поправляя пенсне.
— Можете мне поверить. Это орел.
— Нет, сокол, — возразил Чиун. — Я вижу сокола.
— Орел. Это национальный символ.
— Но он составлен из арабской вязи. Значит, это сокол.
— Я вижу орла, и ты никогда меня не переубедишь.
— Может, попробовать перевести все на английский, — задумчиво протянул Смит.
— Попусту потратите время, Смитти. Это графика.
Смит все-таки запустил программу. Текст вскоре превратился в бессмысленное сочетание английских букв.
— А сейчас кто-нибудь из вас видит рисунок? — поинтересовался глава КЮРЕ.
— Ну, теперь все как в тумане, но я по-прежнему вижу голову орла в рамке, — кивнул Римо.
— Скорее всего сокола, — поправил его учитель. — В старину шейхи использовали для охоты соколов.
— Если это сокол, то тогда я — жаба, — возмутился Римо.