— А как же совещание?
— Я уже все узнал, — захлопывая дверь, откликнулся директор «Фолкрофта».
* * *
Через десять минут появился начальник порта. Он тут же сел, с радостью приняв предложенную ему чашку черного кофе. Затем раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросил комиссар полиции.
— ФБР.
— Смит?
— Нет, Роуленд.
Комиссар впустил агента со словами:
— А Смит сообщил мне, что вы не придете.
— Смит?
— Ну да, агент Смит. Вы что, его не знаете?
— Представляете, сколько Смитов работает в Бюро? Как он выглядит?
— Он, — комиссар нахмурился, — седой.
— Таких много.
— Ему за шестьдесят. Серый костюм-тройка. Серые глаза. Пенсне. Седые волосы. И тонкий как жердь.
Во взгляде специального агента Роуленда отразилось недоумение.
— Он не похож на тех Смитов, которых я знаю. Вы уверены, что он из Бюро?
— По крайней мере он так представился.
— Представился. А как же его удостоверение?
Комиссар нью-йоркской полиции побледнел.
— Я... он не показывал удостоверения.
— Вы не спросили у него удостоверения?!
— Мне и в голову не пришло. Боже мой, наверное...
— Он журналист.
— Боже мой, если пресса проникла в Белую комнату, я буду выглядеть полным идиотом!
— Давайте лучше рассмотрим возникшие проблемы, — решительно заявил спецагент ФБР Роуленд.
Комиссар нью-йоркской полиции тяжело опустился в кресло. Лицо его сейчас напоминало пень — ровную поверхность с расходящимися концентрическими кругами.
Глава 6
Когда «летающий кран» приземлился на летном поле Осаки, пилот вылез из кабины и, вытащив ноги, бросился на мастера Синанджу.
— Не надо! — крикнул ему по-английски Римо.
— Слишком поздно, — сказал Чиун, делая шаг вперед. — Он бросил мне вызов.
— Видно, я разговариваю с идиотом, — хмыкнул Римо.
Японец попытался ударить корейца в грудь, но мастер Синанджу, перехватив его руки, развел их в стороны, а затем резко свел вместе. Пилот как бы хлопнул в ладоши.
И тотчас, раскрыв рот, застыл на месте, сжимая в руках обломки ножа. На лице его читалось неподдельное изумление.
— Знаешь, — произнес Римо, — летчик не виноват. Они ведь все повесят на него.
— Ну так пусть сделает харакири! Меня это не волнует. Его смерть ничто по сравнению с той болью, которую причинили моей августейшей персоне.
Мастера Синанджу нашли такси с красным огоньком, означавшим, что машина свободна, и Чиун вступил в оживленную беседу с водителем.
— Что он говорит? — спросил Римо.
— Говорит, что в такое время аэропорт закрыт. А я утверждаю, что для нас его откроют.
— Папочка, нас ведь там ждут!
— Ну и хорошо.
— Ждут, чтобы арестовать.
— Ерунда!
— Давай лучше переночуем здесь, а утром что-нибудь придумаем.
— Какой отель заказал для нас Смит? — поинтересовался старик.
— "Солнечный луч". Зная Смита, можно предположить, что это самая дешевая ночлежка в Осаке.
Кореец сообщил название отеля водителю, и машина тронулась с места.
Вскоре они уже ехали по залитым неоновым светом улицам Осаки. Как и в Токио, здесь вовсю буйствовала реклама — на каждом здании красовались названия фирм на японском и английском языках.
Удостоверившись, что активность полиции невысока, Римо немного успокоился.
— Похоже, охота на людей пошла на убыль, — бросил он учителю.
И в тот же момент на высоком административном здании, располагавшемся в самом центре города, увидел огромный телеэкран компании «Сони». На нем красовался портрет мастера Синанджу транслировавшийся если не на всю Японию, то уж на всю Осаку точно.
— Папочка, постарайся не тревожить водителя, но твой портрет воспроизведен на гигантском телеэкране. Вон там.
— Где? Где?
— Я сказал — не суетись! — прошипел Римо.
Но учитель не успокоился.
Увидев себя на экране, он затрясся от гнева.
— Это не я!
— Чиун!
— Смотри, Римо, они осквернили мое лицо усами! Но у меня нет усов! А глаза!.. Это глаза японца, а не корейца. Да как они посмели! Мы должны потребовать удовлетворения.
И перейдя на японский, мастер Синанджу предложил водителю остановиться.
Выйдя из машины, Чиун перешел на противоположный тротуар и злобно уставился на гигантское изображение, которое, правда, сильно уменьшилось в размерах, отодвинувшись в угол экрана и разместившись рядом с головой ведущего японской программы новостей.
— Они меня оскорбили!
— Послушай, на нас уже обращают внимание, — прошипел Римо, с беспокойством оглядываясь вокруг.
В тот же миг мастер Синанджу поймал какого-то прохожего и повернул его лицом к экрану.
— Это я? — спросил Чиун по-английски.
Японец поднял глаза вверх.
— Ну? — настаивал старик, развернув теперь японца к себе.
В знак отрицания японец энергично затряс головой.
— Вот видишь, Римо, — сказал учитель. — Он не видит сходства.
— Все дело в том, что японец не понимает по-английски, а ты еще вертишь его головой, — возразил ученик.
— Ничего подобного! — ответил Чиун, в то время как язык злосчастного японца мотался из стороны в сторону как собачий хвост, а глаза уже стали вылезать из орбит.
— Как же! Он пытается удрать.
— Что ж, я удовлетворю его желание, — произнес старик и отпустил японца.
Тот заковылял прочь, держась за голову и шатаясь так, как будто перебрал саке.
— Вот тебе доказательство, — не унимался Чиун. — Если бы он считал, что мерзавец на экране — это я, то вызвал бы полицию.
— Сейчас он способен только вызвать врача.
Мастер Синанджу злобно посмотрел на телеэкран.
— Римо, у тебя есть монета?
— Конечно, есть. А тебе-то зачем?
— Не спрашивай. Одолжи лучше самую большую.
Римо сунул руку в карман.
— Пятьдесят центов тебя устроит? — спросил он.
— Вполне, — ответил учитель.
Он со звоном подбросил монету вверх, потом еще и еще раз. Каждый раз пятидесятицентовик взлетал все выше и выше, а издаваемый им свист казался все пронзительнее.
На четвертый раз монета стремительно взвилась в небо и понеслась через улицу, как будто ее притягивал гигантский магнит.
Прежде чем Римо успел понять, в чем дело, телеэкран погас. В углу его дымилось маленькое отверстие.
— Вот! — удовлетворенно кивнул Чиун. — Теперь можно пойти в отель.
— Если ты будешь продолжать свои фокусы, то мы окажемся в местной кутузке.
Чиун только отмахнулся и двинулся вперед, довольный тем, что исправил допущенную по отношению к себе несправедливость.
Неподалеку от отеля Римо стал замечать людей, одетых как будто бы в синие пижамы. На кармане куртки каждого японца красовалась одна и та же картинка — солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи.
— Интересно, в чем это они? — спросил Римо.
— В пижамах, — ответил Чиун.
— Я так и подумал. Что, таков новый японский обычай — носить вечером пижамы?
— Не знаю.
На здании гостиницы тоже виднелась эмблема в виде солнечного луча.
В открытую входную дверь постоянно входили люди в одинаковых синих пижамах с изображением солнечного луча.
— Не нравится мне все это.
— Не беспокойся, Римо. Для японцев все корейцы на одно лицо.
— Я не о том, — буркнул ученик.
В вестибюле им пришлось снять туфли и надеть комнатные тапочки. Поскольку Чиун не возражал, Римо последовал его примеру.
У стойки дежурного они получили ключи.
— Нам на пятый этаж, — бросил ученик, подойдя к лифту, где тоже стояли люди в пижамах с сонным видом постояльцев, а не служащих отеля.
— Странное заведение, — хмыкнул Римо.
— В оккупированной стране всегда странные порядки.
Выйдя из лифта на пятом этаже, Римо решил, что попал в морг.
Дверей как таковых здесь не было.