Приказываю: личному составу патрульно-постовой службы, уголовного розыска, иных служб усилить имеющимися силами и средствами контроль за ситуацией в городе; в случае неподчинения сотрудникам милиции и невыполнения их требований приказываю применять оружие и открывать огонь. На поражение.
В эфире – снова лишь треск электрических разрядов. Или это «жигуленок» шуршит шинами по асфальту?
– Да-а-а… – хмыкает Леночка и прикуривает сигарету. – Веселенькая музыка… – Она поворачивает ручку настройки:
Атас! Так веселись, рабочий класс! Атас! Танцуйте, мальчики, любите девочек. Атас! Пускай запомнят нынче нас. Малина-ягода. Атас!
Атас!
Ат. – а-ас!..
– «Седьмой», я «первый», прием.
– «Первый», «седьмой» слушает, прием.
– «Седьмой», штатный вариант выполнен. Ситуация активизирована по схеме «эй-си».
– Объект контролируется?
– Так точно.
– Продолжайте вести объект. Только нежно.
– Есть.
– «Четвертый», я «седьмой», прием.
– «Седьмой», «четвертый» слушает, прием.
– «Четвертый», приказываю активизировать ситуацию на вашем участке.
– Есть. Штатный вариант?
– Да. Схема «эй-си-ай».
– Время начала операции?
– Немедленно.
Глава 4
Городок открылся сразу, как только мы въехали на сопку. Не большой городок и не маленький – разбросанный. Люди живут в беленых домиках с садами. Есть, правда, несколько районов на горках, застроенных многоэтажными «панельками», – так их обитателей просто жалко. Впрочем, дайте время – дворы зарастут деревьями, балконы и окна завьются виноградом и «панельки» станут уютными, словно просто подросшими белеными домиками.
Мне повезло – три года назад недорого купил крохотный домик. Скорее даже глиняный сарайчик с двориком три на пять шагов, увитый виноградом так, что вполне может сойти за комнату. Отдохновение души – после тесноты хрущевской коммуналки, доставшейся мне в результате джентльменского развода с супругой. В сырой и суетной Москве пережидаю время лишь до первого тепла, потом – сюда.
Домик стоит на отшибе, спуститься вниз к морю – дело пяти минут.
Главная достопримечательность Приморска – «лестница». Две длинные улицы, бывшие Ленина и Сталина, протянувшиеся во всю длину городка, соединенные бесчисленным множеством переулков. «Лесенка» сплошь состоит из кафе, пивных и магазинов-лавочек, заваленных всяким барахлом (благо Турция – рукой подать) и массой бесполезностей, столь милых сердцу отдыхающих. Они и шатаются по «лесенке» с полудня до поздней ночи, одни – убивая остановившееся для них время в бесполезной трате денег, другие – стараясь эти деньги наварить, третьи – ища приключений на свою задницу.
Городок живет морем. Кто мотается за товаром и обратно, кто развлекает приезжих как умеет, кто – обслуживает Территорию. За последние два года окраины застроились особняками и виллами «новых богатых», не замедлили явиться и веяния времени – казино, стриптиз-шоу, бары и кабаки с кондиционерами, не говоря уже о девочках. Их и раньше по летней поре здесь было навалом, но не таких: эти похожи на новенькие хрустящие четвертные былых времен – элегантны, исключительно красивы, полны холодного достоинства и знают себе цену. Хотя по мне: девки – они девки и есть.
– Кому куда? – вспоминаю о попутчицах.
– А ты куда? – спрашивает Леночка. На этот раз ее девственная непосредственность раздражает. Мне просто необходимо избавиться от «колес», «пушки» и клубного «клифта», поскольку сдаваться в руки властей при сложившихся обстоятельствах не входит в мои планы. И еще – нужно уединиться и подумать.
– На базу, – отвечаю, строго.
– На какую базу?
– Торпедных катеров.
– А разве в Приморске есть?..
– Ага. Топ сикрет. Большой секрет. Тайна. Мистери.
– Жлоб, – обиженно надувается Леночка.
– Высади меня здесь.
Похоже, я перестарался. Обижать девчонку не хотелось. Притягиваю Леночку к себе и чмокаю в щеку. По-братски. Почти.
– Извини. Перегрелся. Куда тебя подкинуть?
– На Конева. Я там квартиру снимаю.
На Конева. Набережная, центр. Квартирка недешевая. Впрочем, Леночка вполне смотрится на сотрудницу солидной иностранной фирмы. С представительством в Москве. Что-нибудь при компьютере. Если так – почему бы не позволить себе?
– Дрон, останови, пожалуйста, я здесь выйду, – это Юля. Мы как раз у автостанции. – Поеду к бабушке.
– Так ты местная?
– Мама отсюда родом.
– А-а-а… – тяну я, чувствуя досаду. Наворот-наворотом, разберемся, а такую красивую девчонку упускать не хочется. Леночка усмехается – и это все решает. Чтобы одна красотулечка что-нибудь или кого-нибудь уступила другой?
Дудки!
– До встречи. – Юля улыбается, и я словно тону в ее зеленых, как море, глазах.
– Да? И где же мы встретимся?
– Ты же сам сказал – в «Трех картах».
– Так ты там все-таки бываешь?
– Была. Один раз. И буду сегодня вечером. Может быть…
А где я буду вечером? Вот что хотелось бы знать. Видя мое замешательство, Юля добавляет:
– Или – приду к тебе в гости. Как-нибудь. Если пригласишь.
– Приглашаю. Только…
– Я знаю. Хижина на берегу моря. Так романтично.
– А-а-а…
– Ну да. Я же местная. – И Юля… показала Леночке язык. – До встречи, Дрон! – Развернулась, взметнув подол легкого платьица, и зашагала к остановке.
Упруго, словно танцуя.
Я тронул машину.
…Лихо подкатываю к дому.
– Поднимаешься? Угощу кофе. Или – чем покрепче.
– Лучше – чем покрепче.
– Идет.
– Но попозже. Через часик.
– Дела?
– Машину одолжил. Надо вернуть.
– Профсоюзу надомников-гомосексуалистов?
– Ага, центральному.
– Буду ждать. Квартирка шестнадцать.
– Ага.
И тут Леночка приближается ко мне и целует в губы. А ее правая ладошка скользит по джинсам и замирает на самом достойном месте… А девушка уже вновь далеко от меня, словно ничего и не произошло. Облизывает губки и лукаво улыбается:
– Вот вы и попались, Штирлиц. Это – конец. А где же пистолет?.. Возвращайся поскорее, жду, – и выскальзывает из салона.
Чего она ждет конкретно – из речи ее не ясно, но все же киваю на всякий случай. Дескать, догадываюсь.
«Шестерку» загоняю в один из тихих «лестничных» переулков. Тщательно обтираю все места, которых касался, так же поступаю с бутылкой из бардачка и всякими мелочами – зажигалкой, ключами, документами, «сбруей», «пушкой», ножом, бумажником. Деньги оставляю – грабеж, конечно, но в данной ситуации воспринимаю это как заем – вплоть до выяснения, ну и, частично, как компенсацию морального ущерба. Тем более хозяину деньги уже не пригодятся. Напоследок, из нездорового любопытства, заглядываю в багажник – чисто: насос, запаска, всякий хлам. Обтираю крышку, снова – ключи, забрасываю их в салон вместе с носовым платком, позаимствованным из того же пиджака, и захлопываю машину. Ногой.
Итак – тут чисто. Теперь подумать. В погребке на углу выпиваю стаканчик виноградной водки, беру бутылку охлажденного марочного портвейна и уединяюсь на дальней лавочке в сквере.
Итак, подобьем бабки.
Кто-то меня подставляет, и по-крупному.
Сначала посылают дебила с приглашением к Ральфу. Дебил меня не знает, я его тоже (а может, он и не дебил вовсе – пешка, которой пожертвовали). Верзила меня оскорбляет, не предвидя реакции, – но те, кто его посылал и инструктировал, все рассчитали точно. И то, что я человек вспыльчивый, и то, что оскорбить меня безнаказанно нельзя. Знали они также, что справиться со здоровяком я сумею.
И наконец учли мое легкомыслие: оставил верзилу на берегу и покатил на его машине – дескать, будет наука, когда оклемается.