– Выбрось «волыну» в окно! – орал Муха. – Бросай!
Для убедительности он выстрелил еще раз, расщепив рулевое колесо и раздробив лобовое стекло, которое покрылось трещинами и лишило рэкетира всякого обзора. К счастью, скорость у него уже была небольшой. Взвизгнули шины, «мазду» вынесло за обочину, а из салона вылетел пистолет, ударился и лег на дороге.
Муха, который вовсе не собирался подставлять голову под пулю из утаенного «братком» запасного оружия или под осколки гранаты, затормозил метрах в пятнадцати позади и все так же, подавляя барабанные перепонки и психику рэкетира, скомандовал через мегафон:
– Выходи, «браток» хренов, руки за голову. Дернешься – получишь пулю в печень.
Обыскав бандита и салон, Муха пресек сильным ударом в грудь обещания рэкетира «разобраться», «сгноить» и всякие там «землю жрать будешь». Влетев от этого удара внутрь своей «мазды», «браток» затих, беззвучно разевая рот.
– Разворачивайся и на малой назад, – распорядился Муха. – Превысишь «сотню», сразу стреляю по баллонам и уродую тебя, пока не начнешь меня понимать с первого слова. Поехал!
Через десять минут он сдал задержанного и два ствола омоновцам, которые грубо, резкими движениями перегоняли арестованных, обыскивали их, подталкивали к «газику» с решеткой. Была в этих движениях и голосах и ненависть сторожевых псов к дикому зверю, и привычная хватка, умение добиться безусловного подчинения, не допустить малейшей слабины – единственно возможная манера поведения с убежденными уголовниками, которые только что надолго потеряли свободу.
Врач «скорой помощи» фиксировал «братку» изувеченную кисть руки, сделав обезболивающий укол, а может быть, и просто прививку от столбняка. Капитан омоновцев рассматривал тяжелый стальной шар, не находя в нем ни малейших хитростей – обычный шарик, извлеченный из тяжелого подшипника. А Боцман, стоя перед ним, все так же привычно крутил в руке два оставшихся.
– Давайте их сюда, приобщу в качестве вещдоков, – сказал ему капитан. Боцман пожал плечами:
– А одного не хватит? Эти два ни при чем.
– Положено сдать, – заявил капитан.
– В честь чего? – удивился Боцман. – Загляните в перечень: эти шарики не считаются холодным оружием. А если бы я камнем кинул – что, всю гальку вокруг собирать и «приобщать»? – Боцман насмешливо улыбнулся.
– Сдайте все оружие, – всерьез потребовал омоновец.
Муха, снимая шлем, присоединился к разговору:
– А где же «спасибо», капитан? – весело и даже несколько насмешливо поинтересовался он. – Все вам отдай: и бандитов, и оружие, и славу с аплодисментами.
– Славу с аплодисментами оставьте себе, – хмуро ответил капитан, которому напомнили, что отнюдь не он подставлял сегодня голову под бандитские пули. – Покажите ваши удостоверения.
Боцман достал «корочки» и разрешение на ношение огнестрельного оружия.
– Частное агентство... «Набат»... У вас огнестрельное оружие? А вы дурачков строите?
– возмутился капитан.
– А как же, – предъявил Муха наплечную кобуру под рубашкой. У Боцмана за поясом оказался ППМ.
– Сдать оружие! – Капитан настороженно сделал шаг назад.
– Понюхай стволы, они сегодня в работе не были, – предложил ему Боцман, протягивая пистолет. – Почитай разрешение. А потом позвони своему начальству и спроси, стоит ли тратить время на нашу проверку. Телефончик дать? Тебе четырех гадов теплыми слепили, с уликами, а ты недоволен.
Телефончик дать? Тебе четырех гадов теплыми слепили, с уликами, а ты недоволен. Нам надо колонну сопровождать, у нас люди и груз, а ты...
Омоновец с недоверием на лице понюхал одно и второе дуло – гарью не пахло.
Сверив номера на пистолетах и в удостоверениях, он отошел к машине и начал связываться по рации с управлением.
Боцман и Муха, не обращая внимания на его суету, подошли к группе водителей, которые совместными усилиями меняли простреленное колесо на головном трейлере.
Руслан по‑узбекски гортанно отдавал какие‑то распоряжения – и расплылся в широкой улыбке, когда Боцман похлопал его по спине. Водители тут же окружили двоих охранников, наперебой поздравляя их с победой.
– Скоро поедем? – с беспокойством спросил Руслан, оглядываясь на дорогу.
– Занимайте места в машинах, скоро двинемся, – уверенно пообещал Боцман, зная отношение упомянутого им омоновского начальства к «Набату».
И действительно, через минуту его позвал капитан:
– Вас к рации! Полковник...
Боцман с усмешкой взял трубку, второй рукой при этом указав капитану на свое оружие, которое и было незамедлительно возвращено частному детективу.
– Хохлов на связи, товарищ полковник... Так точно, прихватили каких‑то четверых – крутые, аж заворачивались. Но недолго... У меня колонна из пятнадцати машин, узбеки, арбузы везут... разрешите продолжать следование. Есть, буду завтра утром как штык... Вместе с напарником... Спасибо, мы‑то в полном порядке...
Капитан, торопясь, записывал с их слов короткое изложение событий, Руслан с готовностью подтвердил все факты. Обозленные водители, толпясь вокруг, подавали по‑узбекски реплики, перемежая их русской бранью в адрес обезвреженных бандитов.
– Все, вопросов пока нет, – захлопнул блокнот капитан. – Он протянул руку Боцману. – Спасибо, вы их красиво сделали. Мои аплодисменты. Не сердитесь за подозрительность: в частных агентствах сейчас, сами знаете кто в основном работает. Такие же «братки», как эти...
Арбузно‑дынный «караван» тяжело, как ртуть, потек под уклон по дороге в сторону Москвы.
Глава вторая. 666 тысяч долларов
Человек в военной рубашке, чей полковничий китель висел на спинке стула, оторвался от монитора персоналки и устало закрыл глаза. На экране, защищенном поляризованным стеклом, панелька информировала, что файлы сархивированы и копируются с диска "D" на диск "А". Тридцать секунд отдыха. Все. Полковник быстро поднял веки, протянул руку и, вынув дискету из дисковода, положил ее во внутренний карман кителя.
– Хватит, – сказал себе человек. – Это становится бессмысленным.
Он закурил и, покачиваясь, продолжал рассуждать сам с собою о том, что давно уже было решено. Оставалось только выполнить.
– Пора, – убеждал он себя. – Иначе окажется, что ты способен только играть в игрушки, а на самом деле ничего не стоишь в этой жизни.
По давней привычке он прикурил вторую сигарету от первой, поднялся и начал ходить из угла в угол по диагонали комнаты.
– Бери ручку и пиши, – понукал он себя. – Другого такого удачного случая не будет. Именно сегодня. И ты ни у кого не вызовешь ни малейших подозрений.
Вперед.
Он подошел к зарешеченному окну и выглянул наружу. Солнце щедро и весело заливало светом автостоянку, где сытые личные водители прохлаждались возле иномарок, переговаривались и, казалось ему, самими фигурами выказывали довольство собой и своими хозяевами. Лицо полковника побледнело.
– Ты же презираешь эту сволочь – до физической тошноты, до язвы в желудке, – сказал он, почти ненавидя и самого себя, и тупую гастритную боль под ложечкой.